Рассмотрим особенности постмодерна в литературе на примере творчества Борхеса – одного из пионеров этого течения.
Рассказ о писателе часто начинают с того, где он родился. Но в случае с Хорхе Луисом Борхесом можно сказать, что это писатель не принадлежащей какой либо стране. И этому способствовала не только биография (детство он провел в Европе, переехал в южную Америку), но и то, что на еще маленького Борхеса семьей была возложена миссия стать писателем (которым, возможно по воле случая, не стал его отец). И он с раннего детства стал впитывать в себя всё мировое наследие литературы. Он не противился этой судьбе, как это часто бывает. В раннем возрасте научился читать и писать. Для него, с детства окруженного книгами, библиотека вообще стала центром миропонимания. В виде библиотеки он нарисует вселенную. Начинает писатель с поэзии (которую сам называл подражательной), но постепенно отходит от него.
Избранным жанром Борхеса становится новелла – его привлекает сосредоточение событий в одном коротком отрывке времени. Скоротечность свойственна его рассказам. Но как писатель постмодернист, или предвестник постмодернизма (т.к. хронологически он начал писать еще в 20-е годы XXв.) он создает отличные от «классической» формы новеллы (пример подобной «классики» можно считать О.Генри). Событие у Борхеса иногда вообще сложно разобрать. Можно сказать, Борхес генерирует поток мыслей, сходящийся в определенный смысл; в рассказе не всегда возможно разобрать развязку, завязку и кульминацию, а также другие, присущие классическому построению, элементы. Мысль, закрепленная в тексте, становится целью написания произведения.
Постмодернизм – культурное явление, сформировавшееся к середине XX века, в противовес модерну. В литературе характерен такими чертами как отход от последовательной хронологии событийного ряда, наличия центрального героя, отношения автора к написанному, роли автора.
В 1921 году Борхес возвращается в Буэнос-Айрес. Здесь его увлекает жизнь города с его переулками, танго, горячими, страстными и жестокими мужчинами - мачо. При всей беспристрастности, отчужденности взгляда рассказчика, редкого описания чувств в последующих его новеллах, с раннего периода творчества Борхеса привлекает накал страстей, высокие темпоритмы существования.
Библиотека – это средоточие вселенской мысли, всю жизнь окружала его. В детстве он впитывал книги богатой библиотеки отца. В 1937 году стал хранителем муниципальной библиотеки. Именно здесь писатель сформировал свой стиль написания, круг интересов. И здесь были написаны самые известные его рассказы.
После вынужденного бездействия во время диктатуры Перрона, в 1955 он стал уже директором Национальной библиотеки (третьим по счету слепым, что также является символичным случаем).
Одной из особенностей творчества Борхеса является псевдодокументальность. Он ссылается на различные источники, в реальности несуществующие (подробности биографии вымышленного человека в рассказе «Анализ творчества Герберта Куэйна»). Всё это нагромождение создает ощущение у читателя, что он действительно заглянул в книгу, взятую из параллельной реальности. При этом сделано это так филигранно, как может сделать только писатель, впитавший в себя огромное количество книг. Большое количество подобных отсылок приводит к тому, что чтение порой превращается в отгадывание разгадок и скрытых смыслов. Это определенная игра, где читатель становится не только созерцателем, но и участником. Так, в рассказе «Пьер Менар, создатель Дон Кихота», вымышленный автор заново пишет шедевр Сервантеса. При этом путь проживания биографии автора (время написания, быт, биография) ему кажется слишком легким. Он решает остаться Пьером Менаром, но написать Дон Кихота, и ему это удается. Борхес считает, что любую написанную ситуацию, как и показанную в кино («сборник человеческого поведения»), можно прожить.
Борхес – признанный мастер новеллы. При всей фундаментальности своих знаний, он не писал длинных произведений, существует тенденция считать, что он вообще автор одной единственной книги. Начав с поэзии, он сохранил ее черты в своих рассказах. Многие его рассказы иногда напоминают стихи в прозе («Буэнос-Айрес»). Его чаще всего интересует момент (вообще тема времени – одна из центральных в его творчестве). Если в рассказе присутствует сюжет, момент выбирается ключевой, ломающий ход жизни. Эти рассказы можно сравнить с театральными этюдами. Довольно часто это момент перед смертью.
Так же рассказам Борхеса свойственна фантастичность и вневременность. Действие часто происходит не только в неопределенное время «Бессмертный», но и в неопределенном месте, либо фантастическом месте («Тлён, Укбар, Орбис Терциус»). Время часто является простым символом (Древняя Греция), не неся кроме ассоциации (падение Трои), никакого значения. Символ, явление становится героем повествования, помимо привычных читателю людей.
Слепота писателя (он начал слепнуть в 40-е годы) является неотъемлемой частью Борхеса, как писателя. «Кто может лучше изучить себя, чем слепой». К сосредоточию всех вещей и мест в одной точке он придет, создав идею алефа.
В одном из самых своих известных рассказов «Вавилонская библиотека» – Борхес рисует свою модель Вселенной. Она представляется ему фантастической библиотекой. Он передает нам ее во всех подробностях (грани, коридоры и пр.). В ней находятся книги по всему, что только возможно, книги о книгах, переводы книг. Все книги уже написаны, и лишь сами пишут себя писателями. Героем новеллы является сам текст, смысл заложенный в словосочетания, соединенные в предложения.
Таким образом, Борхес рисует нам иной взгляд на сам процесс чтения, меняет мировосприятие в момент чтения самого рассказа. Ведь если существует некая Вселенская библиотека с книгами обо всем, то там есть и книга о том, что в данный момент читатель читает книгу Борхеса. В этом же проявляется элемент игры с читателем, смену его роли по отношению к чтению классической литературы, где читатель – созерцает, в лучшем случае проживая внутреннее содержание книги, безотносительно к самому себе как человеку, читающему книгу.
Вопрос случайности и закономерности постоянно волнует писателя. И в этой вселенской библиотеке любой случайный набор символов в книге может иметь смысл (например, быть переводом другого набора символов). Язык вообще, по Борхесу, есть искусственно созданная конструкция, и мы не можем доподлинно сказать, существует ли нечто то, чем мы называем конкретный предмет.
Элемент игры и случайности Борхес создает и в другом своем рассказе «Сад расходящихся тропок». Главный герой – разведчик (или шпион), под страхом смерти выбирает вариант поведения, казалось бы уникальный: для того, чтобы передать важные данные командованию – убить человека с именем, совпадающим с городом в донесении (Альбер). Но как оказывается – случайность оборачивается закономерностью, он приходит в дом своего предка Цюй Пэна, предсказавшего эту ситуацию как одну из всевозможных пересекающихся и расходящихся вариантов хода событий (мотив игры и случайности). Таким образом, наша вселенная – это не только безграничное средоточие книг – идей, смыслов, но также и бесконечно расходящийся лабиринт, в каждом из путей которого с нами происходит нечто уникальное.
Образ лабиринта, использованный в рассказе, со свойственной ему парадоксальностью – один из излюбленных в литературе постмодерна, подобный зеркалу.
В рассказе используется излюбленный прием «текст в тексте» (в начале идет ссылка на литературный источник, говорящий о событии). А так же прием «двойников» (герой и разведчик, и убийца, помогает стране на которую работает, при этом ненавидит ее)
Помимо вопроса пространства его также увлекает связанный с ним неотъемлемо вопрос времени. Борхес стоит на позиции повторяемости ситуаций (периодичность библиотеки). Сюжеты подобные убийству Цезаря, были, и бесконечно будут происходить («Тема предателя и героя»). Существует лишь некоторая их вариативность.
Тема случайности звучит в рассказе «Лотерея в Вавилоне». Все жители здесь являются участниками лотереи. Поначалу она эпизодическая и происходит только в определенный момент. Но позже лотерея становится многоходовой, т.е. каждый случай порождает следующий (казнь, выбор казни, выбор палача, возможность избежать казни и т.д). В итоге Вавилон представляет собой «бесконечную игру случайностей». Подобный взгляд на вещи отсылает нас к «эффекту бабочки» Хаос постоянно присутствует в нашей вселенной, неразрывно связанный с Порядком. И история есть цепочка случайностей. Случайность повторенная, становится закономерностью.
Идею сосредоточения всех вещей и мест в одном Борхес выразил в своей идее алефа. Алеф – некая видимая субстанция находящаяся в конкретном месте (подвале дома) Лежа в темноте и глядя в определенную точку, герой видит его. Стоит отметить, что происходит всё в доме умершей возлюбленной героя, а сам рассказ посвящен Эстелле Кант, своей возлюбленной (так не есть ли алеф – отсылка к любви ?).
В 50-е годы он неожиданно становится известным во всем мире писателем. По всей видимости, его литературный неотделимый от его мировосприятия стиль несколько опережал время. Помимо того, что Борхес – это авангард, со своим уникальным отношением к окружающей действительности, к месту, времени, к сути созданного литературного произведения, он также являет предвестником постмодернизма. Напуганное, разочарованное послевоенное поколение стало искать ответ на волнующие его вопросы не только в виде прямых ответов – историй и ситуаций написанных в реалистическом ключе, но и в отношении к произведениям искусства, на сам акт творчества – отсюда обилие художественных течений в живописи, музыке.
Сюда же следует отнести и литературу Борхеса. Его произведения, хотя и несут иногда детективный оттенок (жанр к которому автор был не равнодушен), но не генерируют нам ситуации по классической схеме «завязка – кульминация - развязка». Они вообще часто оканчиваются, как будто на полуслове ( «Есть многое на свете»). Они генерируют смысл, идею, и порой кажутся статичными. Статичность - свойство времени, а время и движется и стоит одновременно, как повторяются сюжеты, ветвясь и пересекаясь. Поэтика Борхеса была оценена довольно поздно. Но всё же сегодня он является классиком мировой литературы (огромное количество премий разных стран мира – тому подтверждение), внесшим в нее свежий взгляд, повлиявшим как на последующих писателей, так и на драматургов и создателей кино.
