В 2012-м «Книга рекордов Гиннесса» признала Шерлока Холмса самым экранизируемым персонажем в литературе. Сыщик с Бейкер-стрит уступил по количеству воплощений в кино и на ТВ только графу Дракуле. Холмс, ставший героем 60 произведений Артура Конан Дойла, не был первым детективом в литературе, но стал символом научного подхода к раскрытию преступлений, ведь он полагается не только на быстрый ум, но и на обширные криминологические и технологические познания.
В книге «Наука Шерлока Холмса» писатель Стюарт Росс анализирует методы поимки преступников детектива с Бейкер-стрит и рассказывает, как Холмс сочетает интуицию с «научным воображением», каким образом это раскрывает человечность героя Конан Дойла, чем отличаются друг от друга дедукция, индукция и абдукция, и какой всё-таки способ рассуждения использует Шерлок.
Дедукция
Слово «дедукция» происходит из латинского и формируется комбинацией de (означает «из, от») и duco (означает «я веду»). Другими словами, оно обозначает «я делаю вывод из».
Так именуется способ размышлений, при котором мы начинаем с постановки гипотезы, а потом выводим заключения из ее положений. Движение происходит от общего к частному, конкретному.
Это работает только с логическими последствиями: вывод будет на сто процентов верным, если начальные положения на сто процентов верны.
Например, если X = Y и Y = Z, то X = Z.
Или у всех лошадей четыре ноги. Серебряный — лошадь, и значит, у него четыре ноги.
Дедукция позволяет выводить частное из общего.
Индукция
Термин «индукция» также происходит из латыни, и в нем комбинируются in и duco, что дает значение «я веду в».
Как можно предположить по значению, этот способ действует обратным по отношению к дедукции образом.
Все начинается с надежных наблюдений, из которых выводятся заключения — теории, — основанные на упомянутых только что наблюдениях. Заключения логически верны: они считаются истинными до тех пор, пока результаты новых наблюдений не докажут обратного.
Например: все шотландцы, с которыми вы имели дело, разговаривают с шотландским акцентом, поэтому можно предположить, что все шотландцы вообще разговаривают с таким акцентом.
Индукция позволяет нам делать обобщения, исходя из частных случаев.
Абдукция
Третья форма получения выводов, известная как «абдукция», начинается с одного или большего количества наблюдений. На их основании производится наиболее вероятное объяснение того, что происходит. Подобные заключения возможны, даже вероятны, но вовсе не определенны.
Пример может быть таким: у вас температура и чирьи на коже, что является симптомами оспы. Следовательно, вы больны оспой. Но это может быть ветрянка или другая инфекция.
Абдукция позволяет извлекать вероятности из частных случаев.
Теперь давайте рассмотрим то, как Холмс мыслит, исходя из знания о трех разновидностях логических выводов.
Мышление Холмса
Конан Дойл озаглавил первую главу [Так у автора. На самом деле — вторую.] повести «Этюд в багровых тонах» «Искусство делать выводы». Случайно или, может быть, с неким замыслом он назвал точно так же и первую главу второй истории о Шерлоке Холмсе [В переводе М. Литвиновой — «Суть дедуктивного метода Холмса»; далее все цитаты в этом переводе.], «Знак четырех». Что именно он подразумевал под «дедукцией» и насколько точно он использовал этот термин?
И Холмс, и Ватсон используют термин «дедукция» для обозначения выводов, выведенных с помощью логики. Комментируя статью великого сыщика, озаглавленную «Книга жизни», в «Этюде в багровых тонах», Ватсон замечает: «Если в рассуждениях и была какая-то логика и даже убедительность, то выводы показались мне совсем уж нарочитыми и, что называется, высосанными из пальца». В результате добрый доктор отбрасывает работу Холмса как «дикую чушь».
Холмс принимает критику совершенно спокойно и просто демонстрирует новому приятелю, как он использует логические выводы, чтобы «дедуцировать» то, что Ватсон служил в Афганистане. Весь процесс, как видит доктор, проходит большей частью бессознательно и занимает не больше секунды.
И вот так он выглядит.
Наблюдение: «Этот человек по типу — врач, но выправка у него военная».
Дедукция: «Значит, военный врач».
Наблюдение: Лицо у него смуглое… запястья гораздо белее».
Дедукция: «Он только что приехал из тропиков».
Наблюдение: «Лицо изможденное».
Дедукция: «Немало натерпелся и перенес болезнь».
Наблюдение: «Держит ее [левую руку] неподвижно и немножко неестественно».
Дедукция: «Был ранен в левую руку».
Сумма выводов: «Где же под тропиками военный врач-англичанин мог натерпеться лишений и получить рану? Конечно же, в Афганистане».
Эпизод великолепно сделан с точки зрения писательского мастерства, и это прекрасный образец почти магической дедукции, которая делает истории о Шерлоке Холмсе столь захватывающими, а их героя — столь запоминающимся. Но все же безупречный вымысел редко сочетается с безупречной логикой.
Давайте разберем мысленную последовательность, которая привела нас к Афганистану.
Исходя из наблюдения «Этот человек по типу — врач, но выправка у него военная», Холмс делает заключение: «военный врач». В самом деле? Нам дают в качестве доказательства утверждение о том, что этот джентльмен «по типу — врач», но даже если это так, то с военной выправкой он вполне мог оказаться доктором с боевого корабля.
Затем, по темному лицу и более светлым запястьям нас заставляют поверить, что объект наблюдений «только что приехал из тропиков». Или со Средиземного моря, или он только что занимался активным спортом вроде альпинизма, похода на яхте или верховой езды?
Изможденное лицо говорит Холмсу, что обладатель лица «немало натерпелся и перенес болезнь». Может быть, но с равной степенью вероятности мы можем предположить, что он страдает от бессонницы, или очень много работал, или провел несколько вечеров подряд на буйных гулянках с друзьями.
И так все продолжается до тех пор, пока… — алле-гоп! — мы не добираемся до Афганистана. Конечно, Британия вела вторую войну в Афганистане в 1878–1880 годах, и имелись хорошие шансы, что недавно получивший рану военный участвовал в этом конфликте. Но тысячи солдат империи в тот период были разбросаны по всему земному шару, и один из них мог получить рану где угодно.
Если пример Афганистана кажется слишком экстремальным, то давайте посмотрим еще на парочку случаев, где Холмс пускает в ход «дедукцию».
В «Собаке Баскервилей» сэр Генри Баскервиль получает анонимную записку, составленную из слов, которые были вырезаны из газеты, а потом подклеены друг к другу: «Если рассудок и жизнь дороги вам, то держитесь подальше от торфяных болот». Холмс, активный потребитель британской прессы и эксперт в области шрифтов, легко определяет The Times и даже статью, из которой были сделаны вырезки.
Тут нет никакой тайны.
Дальнейшее изучение заметки приводит к заключению, что слова вырезали с помощью маникюрных ножниц: снова тонкая работа, с которой вряд ли кто-то сможет поспорить. Но вот то, что начинается дальше, выглядит намного менее достоверным: поскольку слова наклеены неровно, Холмс заключает, что заметку изготавливали в спешке, а из того, что адрес написан текущим пером, которое обмакивали в чернильницу, где было мало чернил, он делает вывод, что все делалось в отеле. Но оба заключения вызывают вопросы: может быть, слова намеренно расположили таким образом? И определенно не только в отелях можно найти текущее перо и чернильницу, куда налито небольшое количество чернил.
Эти примеры демонстрируют тот способ мышления, который эксплуатирует Шерлок Холмс, называя при этом «дедукцией», хотя на самом деле это «индукция» или в большинстве случаев «абдукция»: производство вероятностных заключений на основе нескольких наблюдений. Это в чем-то похоже на тот способ, с помощью которого искусственный интеллект и средства сбора информации социальных сетей работают для того, чтобы формировать целевую рекламу.
Холмс использует все три способа мышления, описанных в начале данного раздела. Иногда он на самом деле обращается к дедукции. В рассказе «Случай в интернате» (1903), например, он начинает с гипотезы, что велосипед проехал по земле к северу от здания школы, а затем отправляется туда, чтобы проверить свою гипотезу. В рассказе «Дьяволова нога» (1910) Холмс исходит из гипотезы о том, что Мортимер Тридженнис умирает таким же образом, как и его сестра. Детектив ссылается на этот процесс как на «мышление в обратном направлении или аналитически».
Воображаемая схема размышлений Холмса (вроде тех диаграмм, которые можно видеть в современной полицейской драме на ТВ) помогает объяснить, как именно он работал. Посмотрим на ход мысли великого детектива в «Пестрой ленте» (1892).
Холмс, интуиция и воображение
Разговоры о дедукции, индукции и абдукции, а также параллели с искусственным интеллектом могут завести нас в ловушку, в которую попал Стэмфорд, сказав, что Холмс «слишком одержим наукой» и «это у него граничит с бездушием» (см. с. 20). Ватсон совершает ту же самую ошибку, когда восклицает: «Вы [Холмс] на самом деле автоматон, считающая машина! Иногда в вас есть определенно нечто совершенно нечеловеческое» [Н. Тренева переводит эту фразу совершенно иначе.].
Но сам доктор не стал бы делить жилище с автоматоном, и детектив Конан Дойла никогда не получил бы всемирной известности, будь он просто механизмом, делающим логические выводы. Гений автора состоял в том, чтобы скомбинировать разум и науку с эксцентричностью и богемностью эпохи, чтобы получить сурового логика, который принимает наркотики и совершенно иррациональным образом держит сигары в ведерке для угля, табак насыпает в персидскую шлепанцу, а письма, на которые не отвечает, использует как цель для метания ножа. Подобный человек может покраснеть от удовольствия, когда его хвалят, и это выдает его «человеческую любовь к восхищению и поклонению» (рассказ «Шесть Наполеонов»).
Все это имеет смысл, когда мы ближе смотрим на собственное изложение Холмса, которое он использует, описывая свои методы. Когда в «Собаке Баскервилей» доктор Мортимер предполагает — как могли предположить мы сами, учитывая случай с версией насчет Афганистана, описанный выше, — что дедукция Холмса просто «догадки», детектив в ответ терпеливо объясняет, что он лишь «взвешивает все возможности, с тем чтобы выбрать из них наиболее правдоподобную». Конечно, он «научно использует воображение» на регулярной основе, но всегда имеет для него «твердую материальную основу».
Этот метод нам описывают очень рано, когда в заключении «Этюда в багровых тонах» Холмс объясняет Ватсону, что его метод «ретроспективного рассуждения» начинается с того, что детектив именует «собственным внутренним сознанием»
В его случае достаточно часто.
Ватсон часто отмечает и комментирует смесь логики и воображения, которую он наблюдает в характере друга.
В «Союзе рыжих» (1891) он, например, описывает, как «двойственную натуру» Холмса качает от «предельной точности и проницательности» к «поэтическому и созерцательному настроению»; в иных ситуациях он обращается от «крайней прострации к невероятной энергичности» и «его блестящие умственные способности поднимаются до уровня интуиции».
Дуальность — вот в чем загвоздка: Ватсон признает, что Холмс поднимается над разумом и логикой, парит в мире таинственной интуиции, куда помимо него никто не может проникнуть. Метод великого детектива не является ни дедукцией, ни индукцией, и абдукцией его можно назвать только условно. С определенной точностью его поименовали «Ретроспективным пророчеством» (см. Andrew Lycett, Conan Doyle, p. 122), поскольку на основе внешне не связанных между собой доказательств Холмс провозглашает то, что оказывается захватывающим дух пророчеством, правда, по отношению к тому, что уже свершилось.
Именно в этом месте необходимо сделать оговорку. В более поздних историях Конан Дойл, очевидно, хотел уменьшить роль интуиции в работе Холмса и подчеркнуть, что последний опирается только на разум. Откровеннее всего эта тенденция выражена в рассказе «Человек с побелевшим лицом», где детектив объясняет: «Когда вы убираете все, что невозможно, то оставшееся, сколь бы невероятным оно ни выглядело, должно быть истиной» (высказывание исходно принадлежит Огюсту Дюпену Эдгара Аллана По). И если «остается несколько вариантов объяснения», то необходимо проводить «проверку за проверкой», пока не останется только один вариант, обладающий «максимальной убедительностью».
Эта непредсказуемая смесь интуиции и аналитического разума — то, что делает Шерлока Холмса полностью человечным, столь привлекательным и запоминающимся: он человек науки, который думает, как поэт. И он, подобно всем нам, вовсе не образец постоянства в делах и мыслях.
