С утра к Жану на прием приехал мужчина. Он говорил мягким, почти женским голосом и часто повторял «вуаля». Я не люблю женские голоса у мужчин, но этот слушать было приятно. Мужчина что-то долго рассказывал, а Жан почти все время молчал.
Мою комнату и кабинет Жана разделяет десяток шагов по коридору и две закрытые двери, но в доме стоит такая тишина, что слышен каждый шорох. После мужчины приехала женщина: шуршание шин по гравию, легкий щелчок машинной двери и приятный грудной голос.
Я как раз укладывала свой чемодан, когда раздался дикий, душераздирающий вопль. Коробочка с духами выпала у меня из рук. Это кричала пациентка. Потом тихий голос Жана, и снова крик, и так несколько раз. Она плакала, жаловалась, грозила кому-то и сморкалась в платок. В конце сеанса я услышала ее шаги — женщина прошла в ванную. Долго плескалась там водой из-под крана и всхлипывала.
Я выскочила из своей комнаты сразу же, как только услышала звук отъезжающей машины.
- Что с ней?
Жан выглядел разбитым, почти что больным.
- У нее психопатические реакции.
- Это я поняла.
- Ее дочь вышла замуж за мусульманина, и теперь он оказывает давление на семью.
- В смысле, на свою жену и ребенка?
- Не только. На жену, ребенка, а также тещу, тестя, и других близких родственников.
- Что он им говорит?
- Запрещает им есть пирог с ветчиной, пить вино, носить открытую одежду, принимать участие в развлечениях.
- Но как он может что-то запретить взрослым людям?
- Есть много способов. Женщина видит, что дочь ее подавлена и всего боится. Она плохо питается, отказывает себе в необходимом, здоровье ее ухудшается. Когда зять приходит к ним в гости, они боятся при нем пить вино и есть любимые продукты, а также заговаривать о развлечениях. Боятся сказать что-нибудь не то.
- Но почему тесть не выгонит такого зятя взашей? Он что, будет указывать ему, как жить?
- Ты забыла, что в руках у мусульманина его дочь и внук.
- Он бьет их?
- Нет, этого нет. Но когда тесть пытается противостоять мусульманину, дочь погружается в депрессию и заводит разговоры о смерти.
- А эта женщина?
- Она страдает.
- Ну а ты что сказал? Что ты ей посоветовал?
- Чтобы она нашла компромисс.
- Компромисс?
- Компромисс в своих отношениях с зятем. Она ни в коем случае не должна ставить под угрозу семейную жизнь дочери.
- Жан, какая это семейная жизнь? Мусульманин погубит их.
- О, нет. У тебя ошибочные представления. Он вовсе не агрессор, как может показаться, он исповедует принципы своей религии, а религия...
- Он добьет этих людей.
- Да, ему тоже нужно работать над тем, чтобы его принципы не входили в противоречие...
- Ой, я не могу!
- Что, Жюли? - он смотрит на меня наивным добрым взглядом и, кажется, действительно не понимает.
- Тебе не жалко ее? Чисто по-человечески?
- О, да... Эта женщина слишком расстроена, для того чтобы осознать всю меру своей критичности. У нее психопатические реакции, которые в дальнейшем могут привести...
- Жан! Проблема не в женщине, а в том, что ее семью терроризируют.
- Нет, Жюли, - говорит он твердо, - Проблема в том, как она это воспринимает.
Жан хочет продолжить объяснять мне о компромиссах и восприятии, но я закрываю уши и ухожу. Я не могу это слушать.
