В приговорах военных трибуналов послевоенных лет довольно часто описание преступных деяний, совершенных военнослужащими, осужденными по статье 58-1 «б» Уголовного кодекса (измена Родине), начинается с одних и тех же слов - попав в плен, начал сотрудничать с врагом.
Между тем, дела этой категории, несмотря на стандартные формулировки обвинения, весьма непростые. И подходить к ним с одной меркой нельзя. Судьба каждого пленника уникальна, причины, подтолкнувшие его к измене, разные.
Многие попавшие в плен бойцы и командиры уже имели советские награды. Некоторые из них, встав на путь предательства и измены, удостаивались наград фашистских. И уже совсем единицы получали советские ордена и медали, имея награды Вермахта...
Известно, что 1 августа 1946 года Военная коллегия провозгласила приговор по наиболее громкому делу в отношении так называемого «власовского ядра» - двенадцати наиболее одиозных предателей, изменивших своей Родине. Пятеро из них являлись генералами Красной армии, во главе с А.А. Власовым.
С конца 20 столетия и до наших дней некоторые историки либерального толка настойчиво пытаются сделать его идейным борцом со сталинской тиранией. Представляется, что правды здесь нет ни на грош. Автор уже писал на Дзене, что Власов и большинство повешенных вместе с ним перешли на сторону врага добровольно и вполне осознанно. Они не подлежат реабилитации. А вот, что касается рядовых бойцов, то здесь ситуация сложнее.
Анализ изученных автором архивных дел показывает, что для большинства военнослужащих, согласившихся сотрудничать с немцами, доминирующим мотивом был страх за свою жизнь и стремление любым путем выжить. Кого-то заманивали в различные антисоветские формирования обманным путем или угрозами. Многие сами проявляли инициативу, надеясь усыпить таким путем бдительность немцев и при первой же возможности перебежать к своим.
Иногда уходили от немцев целыми подразделениями, как это было в августе 1943 года, когда на нашу сторону перешла большая часть бригады СС В.В. Гиль-Родионова. Или в сентябре того же года в районе Обояни Курской области. Тогда в расположение Красной армии перешел весь 781-й туркестанский батальон, перебив перед этим около 60 немецких солдат и офицеров....
1 декабря 1948 года в военном трибунале МВО рассматривалось дело № 279 по обвинению бывшего старшего лейтенанта Красной армии Алексея Ивановича Москвина в измене Родине.
Суд установил, что 29 июня 1941 года, ровно через неделю после начала войны, командир саперной роты Москвин оказался в плену, содержался в лагере для военнопленных, а затем был принят в «немецкую школу по подготовке офицеров для воинских карательных частей». После ее окончания получил звание поручика и был направлен в «бригаду «СС» Гиль-Родионова». В этой бригаде он проходил службу в должности командира саперного взвода, а затем – командира саперной роты, «участвовал во всех карательных операциях против советских партизан и советских граждан» (из приговора). В августе 1943 года Москвин в составе бригады перешел на сторону партизан и участвовал в боях с немцами в 1-й антифашистской партизанской бригаде, был начальником штаба отряда и офицером для поручений бригады.
За участие в боях с партизанами Москвин получил от немцев одну медаль. За «активные действия, проявленные в боях с немцами», - четыре советских правительственных награды, в том числе – орден Красной Звезды.
Трибунал учел последнее обстоятельство и определил Москвину 15 лет лагерей (вместо 25 стандартных)[1].
Но в январе следующего года Военная коллегия приговор по этому делу отменила и направила дело на новое рассмотрение со стадии предварительного следствия, указав следующее:
«1. Как видно из материалов дела, Москвин поступил в немецкую школу после того как услышал, что Гиль-Родионов якобы формирует специальную бригаду из советских офицеров, чтобы потом в полном ее составе перейти на сторону советских войск (л.д. 168об.)…
2. В деле совершенно нет данных: при каких обстоятельствах был совершен переход бригады на сторону советских партизан…»[2].
В то время об этой бригаде действительно было мало что известно. Начало ей положили два отряда, созданные немцами в рамках операции «Цеппелин». Первая сформированная в Берлине часть «Дружина 1» была направлена в Польшу для борьбы с партизанами, затем действовала на Смоленщине и в Белоруссии. Командование этой частью было возложено на бывшего подполковника, начальника штаба одной из дивизий Красной Армии В.В. Гиля, взявшего затем псевдоним Родионов. Известно и то, что он сам подбирал в «Дружину» знакомых ему офицеров - в лагере в Сувалках.
В марте 1943 года «Дружина 1» была объединена со "2-й боевой дружиной", сформированной позже и получила новое наименование "1-й Русский Национальный полк". А после его пополнения военнопленными - "1-я Русская Национальная бригада". Ее численность составляла тогда около 3 000 чел. На вооружении имелось 15 орудий и около 40 минометов.
Известно, что Гиль был перевербован (командиром партизанской бригады "Железняк", под контролем НКВД), и в августе 1943 года основная часть бригады организованно перешла на сторону партизан.
Гиль зачитал своим подчиненным приказ о том, что бригада теперь именуется «1-й Антифашистской партизанской бригадой» и ее бойцы обязуются «беспощадно истреблять фрицев до последнего их изгнания с русской земли». В ближайшие дни это обязательство было подтверждено практическими действиями - бригада успешно атаковала немецкий гарнизон в Докшицах и железнодорожную станцию Крулевщина.
Это обстоятельство было использовано в пропагандистских целях. Гиль-Родионову по указанию Верховного Главнокомандующего присвоили воинское звание «полковник» и вручили орден Красной Звезды, а его соединение стало активно участвовать в боевых действиях против германских войск.
14 мая 1944 года Гиль-Родионов был тяжело ранен в бою и вскоре скончался. Один из руководителей партизан позже сказал о смерти Гиля: «Может, и лучше, что такой конец; и не было огорчений, если бы он попал в Москву».
Вероятно он был прав, поскольку некоторые сослуживцы Гиля по названной бригаде после войны попали под суд и были репрессированы. В том числе и герой этого рассказа - Алексей Москвин. Мне пришлось немало перелистать архивных нарядов Московского окружного военного суда, пока не удалось выяснить, чем закончилось это дело.
После возвращения дела в военную прокуратуру и проведения дополнительного расследования в военный трибунал МВО это дело не поступало. Вместо того, чтобы тщательно выяснить все вопросы, поставленные в определении Военной коллегии, и в первую очередь - причины, побудившие Москвина вступить в бригаду «СС» Гиль-Родионова, - все материалы были направлены на рассмотрение Особого совещания при МГБ СССР. Обычная для того времени практика. 8 октября 1949 года Москвин решением этого совещания был заключен в исправительно-трудовой лагерь сроком на 10 лет. Лишь через семь лет, 4 октября 1956 года, военный трибунал МВО рассмотрел надзорный протест военного прокурора Московского военного округа по этому делу. В суде было установлено, что Москвин виновным себя в измене Родине так и не признал. Он до конца продолжал утверждать, что, «оказавшись в тяжелых условиях плена и имея намерение совершить переход на сторону советских войск или партизан», вступил в немецкое формирование «Русскую национальную дружину», которой командовал Гиль-Родионов. Москвин последовательно заявлял, что к Гиль-Родионову он «пошел служить потому, что услышал разговор о том, что Гиль-Родионов формирует бригаду с целью перехода на сторону советских войск»[3].
Москвин искупил вину еще на фронте. Он храбро воевал с фашистами, командовал ротой в 21-м отдельном штурмовом инженерно -саперном батальоне 5-й штурмовой бригады РГК, в сентябре 45-го удостоен Ордена Красной Звезды, а через некоторое время - арестован...
Протест был удовлетворен трибуналом и дело в отношении А.И. Москвина – прекращено за отсутствием состава преступления.
Следует также сказать, что при рассмотрении аналогичных дел у военных судей нередко возникали сомнения в обоснованности привлечения тех или иных лиц к судебной ответственности. В ряде случаев в отношении них выносились оправдательные приговоры. Но Военная коллегия Верховного суда СССР, как правило, ставила судей на место.
Приведем одно из таких дел. 18 декабря 1947 года трибуналом округа рассматривалось дело бывшего военнослужащего Петра Иосифовича Воронова. Он проживал в Москве, был кандидатом физико-математических наук, доцентом одного из московских ВУЗов. В июле 1941 года ушел добровольцем на фронт, попал в плен, содержался в Белостокском лагере военнопленных, где, по версии следствия, в 1942 году работал в «чертежном бюро», которое среди военнопленных занималось сбором сведений шпионского характера».
Суд допросил несколько свидетелей, которые находились в лагере вместе с Вороновым. Большинство из них заявили, что он сотрудником «чертежного бюро» не являлся, родину не предавал и проявил себя «стойким советским человеком», который верил в победу над фашистами и проводил «среди военнопленных просоветскую агитацию, за что немцы подвергали его каторжным работам и тюремному заключению».
Трибунал округа оправдал Воронова. Однако Военная коллегия, рассмотрев кассационный протест прокурора, пришла к выводу, что «имеющиеся в деле материалы нуждаются в тщательной перепроверке» и отменила приговор, направив дело военному прокурору[4]…
Чем закончилось это дело, установить пока не удалось…
[1] Архив военного суда МВО, наряд с приговорами за 1948 г., с. 501.
[2] Там же, с. 502а.
[3] Надзорное производство ВТ МВО №н-4249/ос
[4] Архив военного суда, наряд с приговорами за 1947 г., с. 1485-1486.
