..Вертолёт сел на площадку непосредственно перед медсанбатом. Там уже дежурили медицинские «Буханки», нас ждали. На «Буханках» нас довезли до приёмного отделения.
Заходят два санитара с носилками, врач мне говорит, мол, перебирайся на носилки, я ему отвечаю, зачем, я сам пришёл, сам и уйду..
(подробности ниже)
Продолжение воспоминаний Игоря ГИВ из 345 опдп, автора повести «Однажды в Панджшере» и рассказов «Афганская школа. Уроки батальонного связиста», «345-й, Ферганский. Сергей Лукьянов», «345-й, Ферганский. Взвод связи 1 пдб 345 опдп», «Бой на КПП», «Первая операция», «Странная проческа», «Погорельцы», «Наш комбат», «Ургун», «Седьмой Панджшер» и «Панджшер 84»
Медсанбат
Дорогие мои Шурави, уважаемые читатели!
После памятного боя в Панджшерском ущелье (рассказ «Панджшер 84») меня с простреленными ногами и еще нескольких раненых товарищей 20 мая 1984 года эвакуировали воздухом в Баграм.
Вертолёт сел на площадку непосредственно перед медсанбатом. Там уже дежурили медицинские «Буханки», нас ждали. На «Буханках» нас довезли до приёмного отделения.
Тех, кто мог ходить сам, направили в душ. Я входил в их число, хотя передвигался с трудом. Нам сказали полностью раздеться, всю одежду оставить здесь и в душ.
Как решился вопрос с теми, кто был на носилках, не помню, но в душе их не видел.
Когда раздевался, снял сапог, он оказался полный крови. Увидел две открытые раны, два пулевых отверстия, из которых слабо сочилась кровь.
Снял куртку. Ни хрена себе. Оказалось, в горячке не заметил еще одного ранения. Правое предплечье. Пуля прошла насквозь, не задев кость. Повезло. Две дырки, входная и выходная. Шрамы видны до сих пор.
С душа выход в другую, «чистую» раздевалку. Там выдали свежее белье и больничные пижамы. Посадили перед операционными ждать очереди. Дождался, позвали в операционную, там раны обкололи новокаином, вытащили развороченную рубашку от разрывной пули, потом раны прочистили, обработали, и перевязали. Фрагмент пули отдали мне на память.
Хотел этот фрагмент сохранить на память, сейчас не помню, где и на каком этапе я его потерял. Но при выписке у меня его уже не было. Был ещё в некоем шоковом состоянии.
Заходят два санитара с носилками, врач мне говорит, мол, перебирайся на носилки, я ему отвечаю, зачем, я сам пришёл, сам и уйду. Он смотрит на меня с ухмылкой. И задаёт чёткий, внятный вопрос: «Вы отказываетесь от носилок?» Я отвечаю: «Да». Врач говорит медсестре: «Сделайте запись в историю болезни и пусть распишется».
Я расписываюсь. Парни с носилками уходят. Тогда я даже понять не мог, в чем подвох.
Врач сразу полностью потерял ко мне интерес. Говорит следующего давайте. Его понять можно. Я спускаюсь с операционного, стола пытаюсь встать на обе ноги, хрен там, правой ногой пола вообще не могу коснуться, боль адская начинается. Стою на одной ноге, держусь за стол, идти не могу. Пытаюсь прыгать на одной ноге к двери. Врач обращает на это внимание, говорит медсестре, чтобы позвала кого-нибудь из ребят, пусть проводят парня в четвертую палату.
Заходит парень санитар, подставляет мне свое плечо и я, опираясь на него, прыгаю по коридору на одной ноге. Допрыгали до 4-й палаты, на двери табличка с надписью «Ташкент». Парень помог добраться до кровати, я сел на кровать, осматриваюсь.
Тут у меня мурашки по телу. Кто без ног, кто без рук, кто без сознания с перевязанной головой, с обгоревшим лицом. Жуткое зрелище.
Рядом через проход на соседней кровати парнишка лежит, без обеих ног, по лицу ну мальчишка 14-ти летний. Улыбается, обращается ко мне:
- Привет, а ты с какого полка?
- Баграм, 345-й.
- А я с Газни, 191-й.
- Тоже с Панджшера?
- Да.
- Угощайся, не стесняйся.
Парнишка показывает на тумбочку между нашими кроватями, там все заставлено баночками Си-Си, засыпано конфетами и печеньем хорошим с военторга.
- Это ко мне вчера ребята с полка приезжали, парадку привезли, ну гостиницы тоже, завтра в Ташкент отправляют.
У меня этот парнишка до сих пор перед глазами стоит, я его лицо очень хорошо запомнил. Для меня это было сильным психологически потрясением. Даже сейчас пишу, слеза навернулась, как его улыбку вспомнил.
Я от угощений отказываюсь, говорю, извини, устал я, полежу. Закрыл глаза, чтобы не видеть всего, что вокруг.
Наверное, минут через 10 заходит медсестра, подходит ко мне, перепутать было сложно, я один в этой палате со всеми частями тела, а перевязку под пижамой и не видно.
Говорит, вы же отказались от носилок? Я подтверждаю. Вас перевели из категории тяжелораненых, в категорию легкораненых. Вот вам ваша история болезни, идите в соседний корпус, там отдадите медсестре на посту, она вас разместит.
Я говорю хорошо, но я сам дойти не смогу, мне нужна помощь, я на ногу наступить не могу. Она на меня с удивлением смотрит, а зачем тогда от носилок отказался? Завтра бы в Ташкент полетел.
Но что сделано, то сделано.
Она говорит, сейчас костыли принесу. И я поковылял в соседний корпус, осваивая прибор под названием костыли.
В другом корпусе меня поместили в палату, на 80% заселенную нашими ребятами, все после 19 мая, легкораненые, ранения в основном сквозные, в мягкие ткани. Короче, я там только один на костылях ходил. Жили хорошо, весело, кормежка хорошая, делать ничего не надо. В общем, санаторий настоящий.
Только через каждые четыре часа назначили уколы пенициллин, болючий собака! Делали натриевый, как потом узнал, бывает калиевый, он полегче, или наоборот. Реально приходилось прятаться днем от медсестёр. Я так душманов не боялся, как нашу медсестру со шприцем. Днем ещё это иногда получалось скрыться, а ночь они «брали» меня тепленького, прямо в постели.
Задница была как будто сплошной синяк.
Но это был единственный дискомфорт.
Сделали снимок ноги, в ступне остался осколок. Лечащий врач посмотрел снимок и сказал, я здесь извлекать не буду, смотри у меня сколько более серьёзных. Надо было в Ташкент лететь, там бы вытащили. А вообще, говорит, не парься, он затянется в кости костной тканью, и забудешь про него, может только при изменении погоды будет давать знать о себе. Так и получилось. До сих пор с ним живу.
Периодически пересекались с командиром первой роты капитаном Лепешкиным В. А., у него перелом ноги, тоже ходил на костылях, всегда шутил, привет коллега. Это там в части они были нам командиры, а здесь все были на равных – все просто «больные». Хотя и в части основная масса офицеров с нами общались также на равных, с учетом, что они командиры и мы должны выполнять их команды, если сами не «косячили» и не «борзели».
Скоро, уже 30 мая нас всех оперативно выписали, ожидалось прибытие группы раненых. Выдали нам справки, что мы все здоровы, без изменения категории годности к ВДВ. Смешно. В военкомате при призыве придирались к каждой мелочи.
Сказали, долечитесь в полку, на перевязки будете ходить в свой медпункт, ну как сейчас говорят, амбулаторно.
Вот и вся история про медсанбат. Ташкент мне обломился, с моей же подачи. А то бы санаторий мог быть и подольше.
После получения справки направились пешком в полк. Я шел, прихрамывая, было не так далеко, километра два. Предлагали подождать часа два, когда медицинская «Буханка» поедет на аэродром, но мы не стали.
В части опять начались армейские будни с той разницей, что на операции поначалу меня не брали.
На первую операцию после медсанбата пошёл 21 июля 1984 г., в зеленую зону под Чарикаром. А потом опять Панджшер, Панджшер, Панджшер и ещё много Панджшера с небольшим разбавлением впечатлений Ниджерабом, Пагманом, вторым Ургуном, Пачехаком, Салангом.
Всем мирного неба!!!
Далее информация от Игоря Александрова.
Дорогие Шурави и мои уважаемые читатели, у меня просьба, если открыли мою статью, продержите ее хотя бы одну минуту.
Если статья вам понравилась, то:
1. Поставьте лайк.
2. Поделитесь статьей с другими социальными сетями.
Для этого надо нажать на стрелочку вверху слева.
Появятся значки Твиттера, Фейсбука, Одноклассников и ВКонтакте.
Тогда Дзен будет «крутить» в «ленте» мои статьи чаще, больше людей сможет ознакомиться с Афганской темой.
Полный перечень моих работ приведен в статье «Библиография Игоря Александрова».
Все фотографии взяты из открытых источников и из личного архива автора
