Том Ламонт для The Gardian. Перевод TheatreHD
«Ой, эти дни рождения, — огрызается сэр Иэн Маккеллен по поводу своего восьмидесятидвухлетия, — В моем возрасте я не праздную дни рождения».
Однако остальной мир еще не был проинформирован об этом, и поздравительные открытки пачками летят в лондонский таунхаус Маккеллена. На его компьютер поступают сообщения, а на столе один за другим звонят два стационарных телефона.
«Но, дорогуша, — говорит Маккеллен, отвечая на звонок и прерывая доброжелателя в середине поздравительной речи, — я пытаюсь избежать этого весь этот год». Почувствовав себя виноватым, решает объясниться: «Актеры не нуждаются в особом внимании. В дни премьер мы получаем открытки и подарки. Все поднимают шум вокруг нас. Дни рождения — замечательные вещи для тех людей, с которыми весь год не носятся как с писанной торбой».
Маккеллен падает в кресло и издает эпический смех курильщика, знаете, такой, что начинается в тишине (на самом деле имитируется) и вскоре становится продолжительным гудением в задней части глотки, а затем хриплым лаем. Преданный своим сигаретам, он будет выходить на свой балкон с видом на реку всякий раз, когда ему это нужно. Время от времени он сосет мятные леденцы «Поло». Сейчас он отправил один за щеку. Остальную часть пакета он оставляет на животе в пределах досягаемости. «На чем мы остановились?» спрашивает он. «Дни рождения?»
Мне интересно, говорю я ему, стоит ли нам удивлять актеров раз в год, звоня им, чтобы сказать, что они все-таки не такие уж особенные. Маккеллен фыркает. «Да, пойдем от обратного. Я люблю такое.» И он ждет, словно ожидая, что я начну говорить, какой он заурядный исполнитель. Конечно, я не могу этого сделать.
Это сэр Иэн Маккеллен, возможно, лучшее, что у нас есть, это идеальное воплощение Гэндальфа Толкина в шести голливудских фильмах, знаковый Ричард III на сцене и экране, мой любимый Магнето, признанный критиками Макбет, Шерлок, Распутин. Сейчас он играет Гамлета, второй раз в своей карьере, в age-blind спектакле театра Royal Windsor.
Маккеллену достаточно произнести несколько строк из пьесы, чтобы у меня зашевелились волосы на затылке.
«Умереть. Забыться... Сном забыться. Уснуть… и видеть сны?» Знаете, это была не моя идея — вновь сыграть Гамлета. Меня пригласил Шон (Шон Матиас, с которым Маккеллен сотрудничает много лет), один из тех постановщиков, которым я доверяю на сто процентов.
Они были согласны в том, что во всем этом должен быть какой-то смысл, раз уж Маккеллен собрался вернуться к роли, которую последний раз играл 50 лет назад. Судя по всему, новая постановка собирается сыграть на том, что молодой персонаж обитает в теле пожилого мужчины, а также на том, что опытный профессионал использует весь свой технический потенциал в роли, которую актер традиционно играет ближе к началу карьеры, чем к ее концу.
«Когда я был молод, я все время играл возрастные партии», — говорит Маккеллен. «И, конечно, я должен был это придумывать, вообразить. Потому что — что это значит «старый»? Я не имел представления! Теперь, когда я состарился, я это знаю. И еще я знаю, каково быть молодым. Потому что, когда ты становишься старше, внутри ты становишься нестареющим. Внутри? Честно? Мне около 12 лет.
Несколько слов о его лице, кстати. Когда он играл Гэндальфа два десятилетия назад, он не выглядел так отлично, но с тех пор он дорос до некоторых из тех эффектов старения, которые использовали гримеры «Властелина Колец». Как ни странно, это сделало его более молодым. Когда вы смотрите на фотографии, на которых Маккеллен, которому исполняется 50 лет, например, режет свой торт за кулисами в National бутафорским мечом, вы видите его более худощавым, усатым, довольно жутковатым.
Теперь морщинки смеха более выражены вокруг его глаз, создавая милое впечатление, будто он только что смеялся. Его короткие седые волосы торчат одновременно во все стороны так элегантно, как современные модники могут только мечтать. Он говорит, что на репетициях «Гамлета» коллеги всех возрастов говорили, что они постоянно забывают, 30 ему или 80. «Я отлично провожу время».
Я спрашиваю его, почему актеры могут продолжать и продолжать до 80 и даже 90 лет, когда художники в других дисциплинах, как правило, уходят в отставку раньше? «Я думаю, что нам позволяет работать характер работы, а не то, какие мы люди. Не забывайте, что актеры — это только проводник, а не источник. Таким образом, мы не должны — как писатель, как композитор, как художник — переосмысливать и заново изобретать мир вокруг нас или внутри нас. Нам предоставлен материал. А дальше остается только воплотить его в жизнь. Некоторые актеры уходят на пенсию, но обычно потому, что больше не могут разучивать реплики. Для меня это не так. К счастью. Пока.» Он наклоняется вперед и два раза стучит по деревянному столу. Снова звонит телефон, друзья и знакомые пытаются напомнить ему, что прошел еще год.
Когда Маккеллен был маленьким мальчиком, он влюбился в свою подругу летним каникулам по имени Венди. Какое-то время они писали друг другу письма. Им было около 10. И это были последние гетеросексуальные отношения в его жизни. К тому времени, когда Маккеллен был подростком, он знал, что он гей. Его мать умерла примерно тогда от рака груди, и ему так и не удалось поговорить с ней об этом. Возможно, в Большом Манчестере 1950-х годов об этом было особо и не поговорить. Отцу он тоже ничего не сказал. Тот факт, что оба его любимых родителя умерли, не зная о нем такую важную вещь, все еще расстраивает его.
Однако необходимость скрывать свою сексуальность оказалась большим благом для карьеры. В те дни для того, чтобы быть геем, требовался талант маскировки. И Маккеллен нашел в этой маскировке профессию, где был востребован его талант. Он играл в пьесах еще во время учебы в Кембридже, правильно понимая, как он однажды сказал, что именно здесь он встретится с другими геями колледжа, — а позже, как выпускник, он устроился на работу в местный театр в Ковентри.
Я спрашиваю, часто ли он влюблялся в молодости, и, отвечая, Маккеллен поет отрывок песни из мюзикла Роджерса и Хаммерстайна. Вы знаете эту песню из South Pacific?
«Вы можете увидеть незнакомца в переполненной комнате, и каким-то образом вы знаете, что встретитесь снова и снова». Что ж, я знаю это ощущение. Но нет, я не думаю, что я вечно влюблялся. Раньше я жил с людьми в ... ну, теперь, полагаю, это назвали бы браком. Моногамно. И это меня очень устраивало. Так что я не всегда смотрел по сторонам. Мне не нужно было.
По мере того, как из соседней комнаты раздается все больше уведомлений о текстовых сообщениях, он вспоминает о преимуществах романа, полностью основанного на бумажной переписке по традиционной почте. «Я говорю молодым людям: вы можете мгновенно общаться при помощи своих телефонов, и это потрясающе. Но чудесная, волнующая боль ожидания ответа на ваше последнее письмо! Не могу представить, чтобы я не знал этого чувства ».
Сохранил ли он эти старые письма?
«Сохранил», — говорит Маккеллен. «Но их тяжело читать. Я не могу заставить себя. Это сразу же возвращает вас в прошлое. Вы видите свои ошибки. Жалеете о чем-то. Если это счастливое письмо от кого-то, кого вы любили, и он умер, что ж, у вас очень смешанные эмоции». Мы немного говорим о рисках быть геем в 1960-х и 1970-х годах. Он знал людей, которых арестовывали «просто за секс»; но Маккеллен признает, что большую часть своей юности он более или менее игнорировал дискриминационные законы, действующие в Великобритании. Он чувствовал, что может себе это позволить, будучи замкнутым человеком, имеющим стабильные отношения. «Я не чувствовал себя особенно ущемленным из-за очень суровых законов, которые преобладали до того момента. Законы были абсолютно жестокими, но я не принимал их на свой счет. И я только начал думать об этом и понимать, какова была ситуация, когда правительство Тэтчер решило ввести первую часть антигомосексуального законодательства. Я принял это на свой счет ».
Он выступил с политической точки зрения. Ему было под сорок, и к тому времени он уже был известен и как театральный, и как киноактер.
Из Ковентри он отправился в RSC. Там он отыграл сезон Шекспира, сначала в Лондоне, потом в Стратфорде. Хорошие рецензии в национальной прессе обеспечили ему агента и работу. К 30 годам Маккеллен сыграл Ричарда II в спектакле-бестселлере Эдинбургского фестиваля, который был показан по телевидению.
Театральный критик Гарольд Хобсон охарактеризовал Маккеллена как актера с «непостижимым присутствием Самого Бога». Воспользовавшись этим успехом, он попытался стать Гамлетом в 1971 году. «Мы играли это в Эдинбурге, в Лондоне, в Европе, это показали по телевидению. Я был очень счастлив. Но-о-о, на самом деле я был так себе в этой роли. Хобсон, когда-то столь лестный, написал, что лучшее в «Гамлете» Маккеллена 1971 года — это финальные поклоны.
Я спрашиваю, это ли привело его к желанию сыграть заново, сделать ремейк.
«Ре- что? А, то, что я делаю сейчас? Ремейк Маккеллена, ха!»
На самом деле не факт, что у него было время раньше попробовать еще раз сыграть Гамлета. Поскольку Маккеллен был занят в театре так плотно, вечер за вечером, что можно даже проследить, чем он отмечал конкретные исторические события. Лето высадки на Луну: «Расцвет мисс Джин Броди» в Ливерпуле. В ночь изгнания Тэтчер: Ричард III в Париже. По моим подсчетам, он сыграл на сцене семерых шекспировских королей, а также Ромео, Яго, Клаудио, Кориолана, Фауста, Наполеона, инспектора Хаунда, капитана Крюка и вдову Тванки.
Что касается его кинокарьеры, то, хотя тайная голливудская мудрость предполагает, что после каминг-аута предложения о работе улетят в трубу, Маккеллен на самом деле скорее приобрел, чем потерял. Он был главным злодеем Магнето в первом из нескольких фильмов о Людях Икс в 2000 году. С 2001 по 2014 год он был Гэндальфом в шести фильмах по Толкину Питера Джексона. После десятилетий замалчивания своей личной жизни он начал вести честный личный блог со съемочной площадки «Властелина колец» в Новой Зеландии в начале 2000-х годов. С тех пор он сохранил привычку вести публичный дневник, иногда публикуя отрывки из мемуаров на своем веб-сайте McKellen.com.
Он рассказал мне, что недавно он был близок к тому, чтобы заключить контракт «на очень приличную сумму» на написание автобиографии. Но из-за длительного промотура, который был оговорен в контракте, сделка в итоге не состоялась, Маккеллен отказался от проекта. Но прежде чем он перестал писать, он часто задавался вопросом, кто именно его читатели. Он собрал довольно занятную фан-базу, состоящую из поклонников Шекспира, фанатов Толкина, читателей комиксов и одержимых Гарри Поттером, которые постоянно принимают его за Майкла Гэмбона, волшебника Дамблдора фильмах Warner Brothers .
«Я предполагал, что найдутся люди, читающие любую мою книгу, чтобы узнать больше о Гэндальфе, — говорит Маккеллен, — но будут ли они что-то знать о Шекспире? И наоборот. Я всё думал, для кого я это пишу? » В конце концов он попросил совета у своего близкого друга, писательницы Эдны О’Брайен. Она предложила ему написать это для своей матери. Он должен рассказать ей, чем он занимался после ее смерти. Маккеллен вздыхает. «Это мило, правда?»
Воспоминания отложены на дальнюю полку. Но я спрашиваю его, что бы он сказал матери сейчас, если бы у него была такая возможность? «Моя тетя однажды сказала мне, что моя мама думала, что было бы замечательно, если бы я стал профессиональным актером. Потому что актеры доставили ей столько удовольствия в жизни. Так что я хотел бы рассказать ей о своей работе. Я хочу ей сказать: спасибо. И мне бы хотелось поговорить с ней о людях, которых я любил на протяжении многих лет. Я бы хотел рассказать ей об этом всем и надеяться, что она не… Что она не расстроится».
Говоря о о своей первой постановке «Гамлета» в 1970-х годах, Маккеллен хвалил своих коллег, прежде чем, поморщившись, сообразил, что все актеры, о которых он говорил, уже мертвы. Целый день строки, которые он инстинктивно повторял из «Гамлета», были о смерти, умирании, следующей загадочной главе, «неизведанной стране, из которой не возвращается ни один путешественник». На самом деле, говорит Маккеллен, он не ожидает многого от загробной жизни.
«Думаю, я уже давно решил, что это всё. Жизнь — это не подготовка к будущему. Может, меня ждет восхитительный шок. Сюрприз. Нет. Смерть есть смерть. Итак, чем я занимался всю свою жизнь? Если это единственная жизнь, которая у меня есть? Что ж, думаю, я нашел то, что у меня хорошо получалось. Я чувствую, что это был мой вклад ... Интересно, на что это будет похоже? Будет ли этому предшествовать ярость против света? Будет больно? Потому что это обязательно наступит ». Теперь полушепотом Маккеллен цитирует еще одну строчку из «Гамлета»: «Если чему-нибудь суждено случиться сейчас, значит, этого не придется дожидаться. Если не сейчас, все равно этого не миновать».
«И знаете ли вы, — добавляет он, — я думаю, что многие из людей, которые умирают, готовы к этому куда больше, чем мы, оставшиеся в живых, могли бы предположить». Маккеллен откинулся на спинку кресла. Он молодой и пожилой одновременно, молодой актер, который раньше прибавлял десятилетия для театральных ролей, Гамлет, который изо всех сил старается игнорировать то, что он на полвека старше, чем того требует исходный материал. Прежде чем уйти, я вижу, что, он достает леденец из своего пакета и смотрит в окно, напевая несколько строк из другого старого мюзикла, «Плавучий театр». «Я устал жить», — тихо напевает Маккеллен, — «но мне страшно умирать. Но Старик-река, он просто продолжает накатывать свои волны!».
