В сентябре 1837 г. император Николай Павлович вместе с императрицей и цесаревичем прибыли в Севастополь, намереваясь ознакомиться с состоянием дел на Кавказе, Закавказье, а заодно и в Крыму. К этому времени в Петербурге уже была подготовлена реформа управления и нового устройства обширных южных районов Российской империи.
Однако, нововведения встретили неожиданное противодействие со стороны должностных лиц на местах. Так, командир Отдельного Кавказского корпуса и главноуправляющий гражданской частью и пограничными делами Грузии, Армянской области, Астраханской губернии и Кавказской области генерал от инфантерии Григорий Владимирович Розен всячески противился продавливаемой сверху реформе, считая, что планы грандиозных преобразований подготовлены без учёта местных реалий и требуют серьёзного пересмотра. При этом, сам того не ведая, генерал Розен разворошил осиное гнездо – предваряющий реформу титанический труд большого количества сановников получил высочайшее одобрение, а денежные премии, звания, титулы и ордена уже были вручены. Действия Розена были расценены многими как чистое вредительство, поэтому в заоблачных кулуарах появилось мнение, что неплохо бы избавиться неуживчивого генерала.
На Кавказ была послана инспекция во главе с отцом реформы сенатором Павлом Ганом и генерал-лейтенантом Илларионом Васильчиковым, по всей видимости, имевшая главной целью вскрыть злоупотребления и дискредитировать барона Розена.
Одновременно, флигель-адъютант Пётр Катенин положил на стол Николаю Павловичу рапорт своего брата полковника Павла Катенина, служившего ранее в Эриванском полку под началом князя Дадианова (зятя генерала Розена). Причиной отправки жалобы послужил личный конфликт между Павлом Катениным (тоже далеко не подарком) и Дадиановым. Причём последний, пожаловался на «дурное поведение» подчинённого своему тестю барону Розену, а тот сослал Катенина служить в Кизляр. В поданных на имя императора документах описывались многочисленные хозяйственные злоупотребления полкового командира. Николай Павлович, сторонник насаждения жёсткой армейской дисциплины, читал и только хватался за голову.
В качестве небольшого отступления здесь будет уместно сказать несколько слов о командире Эриванского полка полковнике Александре Леоновиче Дадианове. Он был выходцем из симбирской ветви грузинского княжеского рода Дадиановых. В 16 лет князь начал службу подпрапорщиком лейб-гвардии Преображенского полка. В 1821 г. был назначен адъютантом к генералу Паскевичу, с которым участвовал в войнах против Персии и Турции на Кавказе.
За время службы Дадианов зарекомендовал себя как блестящий офицер и бесстрашный солдат. Князь был награждён за боевые отличия при осаде Сардар-Абада золотой шпагой, при взятии Эривани – орденом святой Анны 3-й степени, при взятии Карса – орденом святой Анны 2-й степени. Алмазные знаки к ордену Дадианов заработал уже за взятие Ахалциха.
В 1829 г. Дадианов был отправлен в Петербург с донесением о взятии Эрзурума и разгроме турецкой армии. В столице к князю отнеслись весьма благосклонно, он был произведён в полковники, пожалован флигель-адъютантом к императору и, в неполные 29 лет, получил под начало Эриванский полк.
Столь быстрая карьера, по всей видимости, вскружила голову Дадианову. Прибыв на новое место службы, князь был буквально ослеплён возможностями, которые открыла перед ним полновластная должность на окраине империи, далеко от столичного надзора и строгостей гвардейских частей российской армии. Как впоследствии установила комиссия 1837 г., Дадианов направил все ресурсы полка на личное обогащение. Конечно, корни злоупотреблений уходили во времена прежнего командира, но именно Дадианов поставил незаконную хозяйственную деятельность на широкую ногу.
По приказу командира полка солдаты и рекруты выгонялись рубить лес и косить траву, а добытые таким образом дрова и сено сбывались на рынках Тифлиса. Вместо постройки казармы князь на казённые деньги оборудовал мельницу и отписал её в своё владение. Две сотни рекрутов без обуви и обмундирования вовсе не обучались военному делу, а пасли стада овец, волов и верблюдов принадлежащих князю Дадианову. Солдатские жёны также были определены на работы, а при малейшей провинности женщин нещадно секли розгами.
«…занимаясь поставкою провианта и постройкою разных в казну строений, от всех хозяйственных оборотов [Дадианов] имел важные денежные выгоды, никогда не употребляя наемных рабочих, а одних нижних чинов вверенного ему полка, не производя им часто никакой платы, или плату не согласную с утвержденными сметами. Таковое незаконное употребление нижних чинов, сопряженное с большим для них трудом, лишило полковника Дадианова заняться нравственным и фронтовым образованием полка, который в сих отношениях находится в весьма слабом состоянии…»
Как ни странно, все эти вопиющие подробности были не известны командованию в Тифлисе. Да и кто бы дерзнул доложить наверх о злоупотреблениях – удачная женитьба в 1836 г. на дочери генерала Розена возводила князя в ранг неприкасаемых. Однако, вечно такое продолжаться не могло и информация о безобразиях в полку попала на стол к Николаю Павловичу.
Судя по всему, император прибыл на Кавказ с уже готовым планом мер по отношению к барону Розену и князю Дадианову. Как писал впоследствии Николай Павлович:
«…Розен исполнен благих намерений; но его непомерная слабость причина большей части зол; ибо хорошо делают те только, кои из собственного подвига что-то делают, взыскивать же он не умеет. Однако надо ему отдать справедливость, что на него лично никто не жалуется, но все говорят про его слабость…»
Дадианов здесь сыграл роль инструмента, с помощью которого отстранили от дел неуживчивого генерала.
Всё шло своим чередом и ничего не предвещало грозы, когда император изъявил желание провести смотр Эриванского полка. Смотр, так смотр, и ничего не подозревающий командир прибыл с полком в Тифлис.
11 октября 1837 г. Эриванский полк был выстроен на Мадатовской площади в ожидании Его Высочества. После проведения смотра, падкий на позёрство Николай Павлович, подозвал к себе Розена и Дадианова. Император хмуро посмотрел в глаза князю, после чего публично, громко и с расстановкой стал выговаривать ему своё крайнее неудовольствие.
Обернувшись к генерал-губернатору Тифлиса Михаилу Брайко, император распорядился снять с Дадианова эполеты полковника, флигель-адъютантские аксельбанты и ордена. Однако Брайко, находясь в страшном волнении, слишком долго и церемонно отстёгивал знаки отличия. Тогда, раздражённый Николай Павлович, приказал сорвать регалии, что было выполнено генерал-адъютантом Алексеем Орловым, который «всегда готовый в таких случаях сыграть роль палача, подбежал и начал рвать так, что клочья полетели в разные стороны». К месту экзекуции подлетела фельдъегерская тройка, куда быстро затолкали поникшего, оборванного и обесчещенного князя Дадианова. После чего арестант под конвоем был препровождён в Бобруйскую крепость.
Интересно, что вся эта история развернулась на глазах супруги Дадианова и её матери, Елизаветы Дмитриевны Розен, приглашённых на смотр в качестве почётных гостей. Обе дамы были настолько впечатлены развернувшимся действом, что попадали в обморок. Сам барон Розен «почернел и изменился до неузнаваемости». Тем не менее, Николай Павлович решил подсластить горькую пилюлю, пожаловав флигель-адъютантское звание старшему сыну генерала – поручику Александру Розену. Хотя всем было понятно, что после такого публичного унижения отставка командующего Отдельным Кавказским корпусом не за горами. Барон Розен был уволен с должности по собственному прошению 30 ноября 1837 г.
Обозлённый император сразу же отписался светлейшему князю генерал-адъютанту Ивану Фёдоровичу Паскевичу:
«Общая зараза своекорыстия, что всего страшнее, достигла и военную часть до невероятной степени, даже до того, что я вынужден был сделать неслыханный пример на собственном моём флигель-адъютанте. Мерзавец сей, командир Эриванского полка кн. Дадиан, обратил полк себе в аренду, и столь нагло, что публично держал стада верблюдов, свиней, пчельни, винокуренный завод, на 60 т. пуд сена захваченный у жителей сенокос, употребляя на всё солдат; в полку при внезапном осмотре найдено 534 рекрута, с прибытия в полк неодетых, необутых, частью босых, которые все были у него на работе, то есть ужас! За то я показал, как за неслыханные мерзости неслыханно и взыскиваю…»
Следственное дело по злоупотреблениям Дадианова продолжалось до 1840 г. Решением военного суда полковника приговорили к лишению чинов, орденов, княжеского и дворянского достоинств и отданию в рядовые. Император, ознакомившись с приговором, смягчил наказание, определив князю в качестве места пребывания город Вятку. По ходатайству генерала Розена вскоре ему было дозволено воссоединиться с семьёй и безотлучно жить в Москве. В 1856 г. император Александр II, по случаю коронации, возвратил Дадианову чин полковника в отставке, ордена, дворянство и княжеский титул.
P.S. Остался последний вопрос: Что же стало с реформой Закавказья? Как и предсказывал барон Розен, она полностью провалилась. Отец преобразований сенатор Павел Васильевич Ган был отправлен в отставку. Как впоследствии говорил Николай Павлович: «вижу, что Ган всегда меня обманывал; я всегда убеждён был в одном: что он человек с отличнейшими дарованиями, но заносчивый хитрец, недостойный доверия…»
Любители лёгкого чтения загляните на канал ТыжИсторик , где вас развлечёт весёлыми изысканиями коллектив народных историков.
Спасибо что дочитали до конца. Подписывайтесь и оставайтесь на связи, будет ещё много интересного.
