- Вы не сказали нам, как вернуться, – заметил Семён. – Что для этого нужно сделать?
- О, это самое интересное! – произнёс Борис Игнатьевич. – Вы сами должны это понять и сделать. И времени у вас всё меньше. А пока вы размышляете, может заглянем в душу остальных пяти пассажиров?
Не давая никому ответить, он хлопнул в ладоши. На окнах появилось новое кино с Семёном в главной роли. Картины были разными: в одной он уводит жену у друга, в другой ворует чужой ноутбук. В третьей чернеет при виде новой машины сослуживца и…
- Какой ужас! – воскликнула Лидия Андреевна. – Что вы сделали с машиной? Он же разобъётся!
- Да, коллега Семёна погиб только из-за того, что купил автомобиль, – заметил проводник.
- Зависть, – прошептала Вика.
Она не видела ничего, а потому сделала вывод по услышанным комментариям. Борис Игнатьевич щёлкнул пальцами, и её глаза открылись. Правда от ниток остались следы, но мужчина только хмыкнул и провозгласил:
- Зависть! О, сколько всего порождает она! В этом случае, убийство.
Семён молчал и ни на кого не смотрел. Выждав, Борис Игнатьевич заметил:
- Здесь, в нашем чудесном вагоне, он уже успел позавидовать молодости Александра, чувству юмора Владимира, красоте Регины, сексуальной раскрепощённости Маргариты и даже старости Лидии Андреевны. Вика, прости, но ты неспособна вызвать зависть даже у такого... как Семён.
Она ничего не ответила на эту издёвку, твёрдо решив держаться с достоинством. Над ней часто смеялись и когда-то её это задевало, но любовь к вкусной еде была сильнее. Любая ситуация в жизни будь то радость, печаль или стресс, становилась поводом для внеочередного приёма пищи. И сейчас женщина невозмутимо достала из сумки здоровенный бутерброд и со смаком начала его есть, глядя прямо на Бориса Игнатьевича. Тот захохотал в полный голос.
- Самый удачный рейс, – пробормотал он, вытирая слёзы. – После вас уйду в отпуск. Да, Лидия Андреевна, вы что-то хотите сказать?
- Спросить. Почему Семёна судим за зависть, а не за убийство? Разве убийство не более страшный грех?
- Ох, ну как же вам, в вашем почтенном возрасте не знать, что убийство – это результат деструктивных чувств и эмоций, как говорят современные психологи. А я вам скажу, что это последствие всепоглощающей греховной страсти.
- А в чём старуха провинилась? – пробормотала Регина почти обморочным голосом.
Она и Марго испытывали боль. Только остальным пассажирам казалось, что девушки лишись рук и волос безболезненно, но каждая почувствовала, словно лёгкий и острый топор одним движением срезал конечности. А кожа головы ныла, как после депиляции.
- Хороший вопрос, – обрадовался Борис Игнатьевич. – Давайте посмотрим!
И он хлопнул в ладоши. Лидия Андреевна, в разные годы жизни выглядела одинаково. Присмотревшись, можно было заметить, что сумочка в руках старушки осталась ещё с её молодости.
Всю свою жизнь женщина собирала деньги. Работая директором школы, она с удовольствием брала взятки, продавала медали, за деньги помогала поступить в МГУ, где работала родная сестра проректором.
- Алчность! – воскликнул Семён. – А ещё про других что-то говорит!
- По ней и не скажешь, что у неё денег много было, – хмыкнула Вика. – Выглядит так себе, старушка и старушка.
- Алчность – это не трата денег, а желание обладать богатствами, – сказал Борис Игнатьевич. – У Лидии Андреевны есть сын, который очень удивится, когда найдёт кубышку матери. Ему она никогда не помогала материально, а сейчас и вовсе отсудила алименты на своё содержание.
Лидия Андреевна покраснела, но, как и остальные, ничего не ответила. Всех обличали поступки, а потому оправдаться было просто нечем.
- В этом нет ничего постыдного, – заявила вдруг старушка. – Каждый выкручивается так, как может! Зарплата была крохотная, а я одна ребёнка воспитывала! Всё накопленное ему же потом и отойдёт. Так что, я здесь по ошибке.
И она неожиданно прытко встала и двинулась к двери выхода. Остановившись, Лидия Андреевна потребовала:
- Откройте.
- Уверены? – спросил Борис Игнатьевич с усмешкой. – Вы не знаете, что там вас ждёт.
- Уверена. Мне в вашей «тёплой» компании делать нечего. Откройте, я возвращаюсь на землю. Домой.
- Как хотите.
И мужчина щёлкнул пальцами. Двери распахнулись, и старушка шагнула в ставшую тёмно-серой пелену.
- Так можно было, что ли? – обрадованно спросил Володя и уже было вскочил с места, как они услышали истошный крик Лидии Андреевны. Это были настолько душераздирающие вопли, что все закрыли уши руками.
Борис Игнатьевич высунулся из вагона, протянул в пелену руку и одним движением вернул старушку в поезд. Вид у неё был такой, словно её терзала толпа людей. Двери закрылись.
- Старая дура, – прошипела Марго. – Я вспомнила! Есть картина известного художника про грехи. И я знаю в чём провинилась Регина!
- О, – повернулся к ней проводник. – Рад что вы очнулись. Чтобы было интереснее, давайте вы назовёте сначала, а потом мы посмотрим. Итак, Регина провинилась в…
- Гордыне!
Мгновенно на окнах появились сцены, где девушка надсмехается над другими. Всеобщее внимание привлёк к себе эпизод, где она, будучи ещё школьницей, измывается над одноклассницей. Волны чувства превосходства от этой картины заливали вагон и всех пассажиров. А девочка, не выдержав травли, полезла в петлю.
- Упоение собственным превосходством, – с наслаждением протянул Борис Игнатьевич. – Пьянящее чувство! Ух! Оно захватывает, согласитесь?
- Да-а, не один Семён здесь убийца, – хмыкнула Маргарита. – Так к концу поездки целое кладбище насобираем!
- Кто бы говорил, – фыркнула Регина. – Зато ты … последняя!
Маргарита вспыхнула и пнула обидчицу ногой, та ответила. А проводник стоял и смотрел на них ласково и снисходительно.
- Забираешь у них руки, так они ногами дерутся, – с умилением проговорил он. – Это так мило!
Вика посмотрела на него и спросила:
- А если я их своим телом раздавлю, меня отпустите?
Глаза Бориса Игнатьевича ликующе вспыхнули. Он повернулся вокруг своей оси, вскинул руки и немного потанцевал. Потом подошёл к толстухе, погладил по голове, но сказал не то, что та ожидала услышать.
Не забывайте ставить лайк, если рассказ вам понравился!
