Приключения мушкетёров, благодаря бойкому перу Александра Дюма, стали весьма популярным развлекательным чтением с середины XIX века и остаются таковым по сию пору. Однако никто не задаётся вопросом — почему на этих великолепных мушкетёров при их жизни никто не обращал внимания? В то время тоже были популярные жанры книг, в театрах ставились пьесы о любви, интригах и приключениях, но почему-то героями в них были кто угодно — пастухи, короли, слуги, пройдохи — но не мушкетёры. Да сам Дюма взял за основу для своего бестселлера не развлекательное чтение того времени, а мемуар вполне конкретного человека, подобно Казанове описывавшем свою бурную жизнь.
Современный читатель и зритель фильмов о мушкетёрах представляет их кем-то вроде бравых десантников, периодически дерущихся с ментами, то бишь гвардейцами кардинала. Однако это аберрация нынешнего восприятия армии вообще и воинских спецподразделений в частности. Мы привыкли к боевиками о приключениях спецназовцев, но они стали популярными совсем недавно, по историческим меркам. К тому же мушкетёры, хоть и были армейскими специалистами, но это вовсе не разведчики. Мушкет как оружие был намного тяжелее и мощнее обычной пехотной аркебузы, это скорее некий аналог ПТР, им обычно стреляли с сошки. Мушкетёры по своему назначению — противотанкисты (в роли танков тогда выступала тяжелая кавалерия), а не десантура.
Но это мелочь по сравнению с главным отличием мира XVIII века от следующего за ним XIX-го, не говоря уже о современности. Походы Наполеона открыли эпоху больших войн и массовых армий. Солдатом сейчас может представить себя каждый, даже не служивший в армии. Непосредственное участие в войне, если на страну напал враг, с XIX века считается долгом каждого гражданина. Поэтому современный читатель и зритель легко может ассоциировать себя как с мушкетёром, так и с любым военным из прошлых эпох. Но в феодальную эру всё было совсем иначе.
Даже в XVIII веке в европейском общественном сознании война всё ещё считалась уделом специалистов: дворян и наёмников. Причём первые были вообще отдельной кастой потомственных умельцев военного ремесла. Ситуацию можно сравнить… ну, например, со строительством жилого дома. Некогда любой крестьянин мог срубить себе пятистенок и жить в нём со своей семьёй. А сейчас мы все либо покупаем себе квартиру в уже построенном доме, либо нанимаем бригаду строителей. Так вот, в прошлом то же самое было с армией, только наоборот — сейчас мы все в той или иной степени знакомы с военным делом, а тогда им занимались специалисты, обычные граждане привлекались лишь в случае крайней необходимости.
Разумеется, статус дворянина был несравнимо выше, чем статус современного потомственного строителя или любого другого специалиста. Но тем не менее, дворяне выполняли именно эту функцию. И вот такой потомственный спец по пырянию шпагой и стрельбе по живым мишеням отправился из глубинки в столицу… Современниками такой сюжет воспринимался бы так же, как советскими читателями брежневских времён начало производственного романа:
«Потомственный сварщик, представитель одной из малых национальностей советского народа, Дерсу Атанов, отправился из родного аула в Москву. С собой у него рекомендательное письмо от отца к директору ЗИЛа… нет, скорее не к директору завода, а к начальнику бригады сварщиков на этом заводе. Но по пути он ввязывается в драку с водителями, которых натравил на него другой специалист с того же завода, потомственный газорезчик и одновременно жулик Рома Шифнер, случайно оказавшийся в той же столовой со своей соучастницей Миленой. Они работают на зама директора по хозяйственной части Ришатова, который строит козни против честных работников социалистического предприятия…»
Вот примерно так воспринимался бы текст Дюма современниками описываемых им персонажей. Справедливости ради, это касается вообще всей книжной и киношной романтики. Доблестные браконьеры и благородные разбойники для их современников были обычными бандитами, а истории об их похождениях — аналогом нынешнего шансона, рэпа и прочей блатной романтики. Пираты от прочих головорезов отличались только морским транспортом и исключительной, даже по меркам того времени, жестокостью. И о нашем времени когда-нибудь сочинят множество весьма романтичных историй, как уже придумали их о Диком Западе, нашей Гражданской и Великой отечественной войне, Америке 1930-х, России 1990-х…
