Татьяна Барская, член Союза журналистов России, Лауреат премии им. А. П. Чехов (Ялта)
Творчество ее не вписывается в рамки литературного течения, в границы исторического отрезка времени. Оно многообразно и обладает неотразимой силой воздействия на любые возрасты и вкусы. Без стихов и прозы Марины Цветаевой невозможно представить серебряный век русской поэзии.
В Крыму, Ялте бывали многие выдающиеся люди. Не обошла судьба в этом отношении и Марину Цветаеву.
ПЕРВАЯ ВСТРЕЧА
Цветаевы приехали первый раз в Крым в 1905 году. Отец семейства Иван Владимирович – известный искусствовед, филолог, профессор Московского университета, директор Румянцевского музея, основатель музея изящных искусств (ныне Музей имени Пушкина) привез на лечение в Ялту тяжело заболевшую жену Марию Александровну.
Талантливая пианистка, ученица Рубинштейна буквально на глазах своих близких угасала от туберкулеза. Ее дочери – тринадцатилетняя Марина и одиннадцатилетняя Ася сопровождали больную маму. До приезда в Крым три года они жили с ней в Германии, учились в пансионах. Лечение не помогало. Мария Александровна понимала, что ей не суждено увидеть своих девочек взрослыми.
Знакомство сестер с полуостровом началось с Севастополя, с Графской пристани и знаменитой Панорамы. Свои первые детские впечатления о городе Анастасия Ивановна Цветаева передала в своей книге «Воспоминания»: «Графская пристань. Белый мрамор колон, на солнце сверкающая пена волн… пахнет морем». Вместе с матерью они посетили Севастопольскую панораму, о которой потом Марина вспомнит: «Медленно поворачиваемся мы, охватывая глазами нескончаемое полотно, впитывая лица всех борющихся, падавших и павших, которые, призрев смерть, все еще живут здесь – чтобы помнили потомки».
В Ялту приехали морем. Остановились на даче доктора Вебера под названием «Квисисана» (в переводе с итальянского «здесь излечиваются»). Ныне это территория санатория им. Куйбышева. Марина сближается со старшей дочерью доктора Вебера Верой – революционеркой, спорившей с родителями на политические темы о постыдном мире с японцами и судьбе Сахалина, Порт-Артура и Курильских островов. Сближение Марины с Верой пугало Марию Александровну. И, конечно, это обстоятельство послужило причиной переезда Цветаевых на дачу известного в Ялте врача и писателя С. И. Елпатьевского – приятеля Чехова, Толстого, Горького, Короленко.
Дача очень понравилась Цветаевым. Лечить Марию Александровну взялся доктор Ножников. Он разрешил ей понемногу играть на взятом напрокат пианино. И в доме зазвучала музыка Чайковского, Бетховена, Шопена…
Педагоги Кандыкина, а затем Варвара Алексеевна Бахтиева готовили девочек сдавать экзамены в Ялтинскую гимназию. День Марины и Анастасии был заполнен делами до отказа: уроки, затем в аптеку за лекарствами для мамы, обед, снова уроки, чай, снова уроки – до ужина, а еще чтение и кому-то письмо. И среди этой занятости они успевали встретиться с четвероногими друзьями Бобкой, Топкой и Лайкой, на Дарсановской горке, с ветром и звездным небом. Побродить по живописным тропинкам Массандровского парка, восхищаться переменчивой красотой моря. И как знать, быть может, в эти минуты рождались такие строки:
Кто создан из камня,
Кто создан из глины,
А я серебрюсь и сверкаю!
Мне дело – измена,
Мне имя – Марина
Я – бренная пена морская.
ВОСПОМИНАНИЕ О КУРЧАВОМ МАГЕ
Вторая встреча Марины Цветаевой с Крымом произошла в 1911 году. Позади лето 1909 года. Париж, посещение курсов французской литературы при Сорбонне, выход в свет первого сборника стихов «Вечерний альбом». Молодая поэтесса получает признание, доброжелательную оценку известных поэтов В. Брюсова и М. Волошина. Последний приглашает ее погостить у него в Коктебеле. Но прежде чем поехать туда, Марина устремляется на свидание со своим кумиром в Гурзуф.
Она останавливается на даче Соловьевой, бродит часами у моря, много читает, посещает пушкинские места, бывает у домика Ришелье, где поэт, гостивший в семье Раевских, провел счастливые дни. Образ Пушкина будил воображение. Марина видит его молодым, веселым:
Слева – крутая спина Аю-Дага,
Синяя бездна – окрест
Я вспоминаю курчавого мага
Этих лирических мест.
Вижу его на дороге и в гроте…
Смуглую руку у лба –
Точно стеклянная на повороте
Продребезжала арба…
Запах - из детства – какого-то дыма
Или каких-то племен…
Очарование прежнего Крыма
Пушкинских милых времен…
Из Гурзуфа Марина Цветаева писала сестре в Москву о чудных пушкинских местах, о прелести своего одиночества, о счастье быть у моря и о татарском мальчике Османе, сопровождавшем ее всюду. Однако в письме Максимилиану Волошину, которое Марина писала из Гурзуфа, звучали несколько другие нотки. В них чувствовалась тоска по человеческому общению, душевная тревога о том, что реальная жизнь недоступна ей, погруженной в мир книг. «Чем больше читаешь, - признается она, - тем меньше умеешь и хочешь жить сама».
Из Гурзуфа Марина Цветаева направляется в Коктебель.
КОКТЕБЕЛЬ – СЧАСТЛИВЕЙШИЙ ГОД МОЕЙ ЖИЗНИ
В своих воспоминаниях Анастасия Цветаева передает первые впечатления, которые произвел на них Коктебель: «Совсем не похож на Ялту, Чукурлар, Симеиз, Аутку и Массандру…» Волошинский дом, его гостеприимный хозяин, всеми любимый доброжелательный Макс, внесли в жизнь Марины праздник и радость. Она узнала счастье преданной дружбы и настоящей любви. В первый день приезда, гуляя у моря, собирая коктебельские камешки, встретила она на берегу красивого грустного юношу с поразительно огромными глазами. Заглянув в них и все прочтя наперед, Марина загадала: «Если он найдет и подарит мне сердолик, я выйду за него замуж». Он нашел розовый, освященный изнутри камень, который она хранила всю жизнь. Молодым человеком оказался Сергей Эфрон. Незадолго до приезда в Коктебель он пережил трагедию гибели матери и брата, заболел туберкулезом. Спустя много лет, в 1932 году Марина Цветаева напишет А. Тесковой: «Волошину я обязана первым самосознанием себя как поэта и целым рядом блаженных лет в его прекрасном суровом Коктебеле… - Коктебель – счастливейший год моей жизни…»
Почти все стихи этого лета были посвящены Сергею Эфрону. Через год, в 1912 году в издательстве «Оле Лукойе» вышел второй сборник стихов «Волшебный фонарь», посвященный Эфрону. Вскоре состоялось их венчание, свадьба, путешествие в Италию. В сентябре – рождение дочери Ариадны.
Коктебельское лето 1911 года, Сердоликовая бухта, пещеры, крутые тропы по отвесным уступам, скалы, нависшие над морем, по которым мог провести маг этих мест Макс, грохот волн Киммерийского залива, Золотые ворота, стерегущие драгоценную бухту, творческая атмосфера, царящая в доме – все это останется в памяти и в сердце Цветаевой навсегда. Она была участницей мистификаций и розыгрышей, стихотворных конкурсов и далеких пешеходных прогулок по Восточному Крыму. Потом последуют другие встречи с Крымом – в 1913, 1914, 1917 годах, но это лето, как писала она Волошину, было лучшим из ее взрослых лет.
ТОТ КРЫМ ОНА ИСКАЛА ВЕЗДЕ И ВСЮДУ…
В августе 1913 года от сердечной болезни умер Иван Владимирович Цветаев, спустя год после торжественного открытия музея. Осиротели дочери, каждая по своим семейным причинам, не могли оставаться в Москве. Из городов прошлого сильнее всех звала их Феодосия. Зиму 1913-1914 годов Марина с мужем и маленькой Алей проводили на даче Редлих. Отсюда открывался вид на море, как когда-то в Ялте с дачи Елпатьевского. Здесь Марина Цветаева часто встречается с художниками Богаевским, Латри, Кандауровым, писателем Вересаевым.
Роль Крыма в судьбе Марины Цветаевой хорошо раскрывает ее сестра. «Читающие стихи зрелой Марины, - пишет Анастасия Ивановна, - уносят с ее страниц трагический образ поэта и женщины, не нашедшей себе в жизни счастья. И никто, кроме меня, ее полублизнеца, не помнит тех лет ее жизни, которые это оспаривают. Но я помню и говорю: «Марина была счастлива с ее удивительным мужем, с ее изумительной маленькой дочкой – в те предвоенные годы…» По словам Ариадны Эфрон, дочери поэтессы, «тот Крым она искала везде и всюду – всю жизнь…»
В Феодосии Цветаеву знали, любили, восхищались и ждали ее стихов. И она отвечала городу взаимностью, посвящая ему замечательные поэтические строки:
Над Феодосией угас
Навеки этот день весенний,
И всюду удлиняют тени
Прелестный предвечерний час…
Ночь с 25 на 26 октября 1917 года застает Цветаеву в Коктебеле. В тревоге за мужа, поступившего в юнкерское училище, она спешит в Москву, услышав, что там расстреливают юнкеров и военных. В труднее годы гражданской войны, узнав о голоде в Крыму, М. И. Цветаева идет к А. В. Луначарскому с письмом М. Волошина просить о помощи писателям Крыма. И нарком просвещения откликнулся на призыв. Крымским писателям оказали денежную и продовольственную поддержку.
Крымский полуостров остался для Марины Цветаевой дорогим и близким уголком Родины.
