Имя средневекового болгарского владетеля Бориса Первого, неразрывно связано с двумя важнейшими событиями во всей, более чем 1300-летней истории Болгарии, значимость которых, вышла далеко за границы страны. Первое из них, принятие христианства.
Значительное расширение границ среденевекового болгарского государства, в первой половине IX века, во времена Ювиги Кана Крума , его внука Маламира и правнука Пресияна (наследивший Крума, его сын Омуртаг, который управлял страной с 815 по 831 год, заключил с ромеями 30-ти летний мирный договор, который соблюдался обеими сторонами) выдвинула страну в тройку самых могущественных государств Европы, вместе с Восточно-римской и Франкской империями.
Одновременно с территориальными приобретениями, в число поданных влилось значительное количество христианского населения. В их числе были и высокообразованные ромейские монахи, которые служили, при дворах владетеля и высшей аристократии, советниками. Это способствовало широкому распространению христианской религии в языческой, в то время, стране, не только среди простолюдия, но и среди знати. Опасаясь, что могущественный южный сосед, может использовать христиан, для усиления своего влияния, в качестве ‘пятой колонны’, болгарские владетели этого периода, жестоко преследовали последователей Христа. Так например, сын Омуртага, принц Боян-Енравота, ставший христианином под влиянием своего воспитателя – ромея Кинамона, был не просто лишен права на престолонаследие, но и в 833 году казнен, отказавшись, в очередной раз, отречься от Христа. Позднее, церковь объявит его св. мучеником. Однако, независимо от преследований, широкое распространение христианства в стране продолжалось и к середине девятого века, количество жителей Болгарии, исповедующих эту религию, было значительным.
Борис, сын Персияна, вступил на болгарский престол в 852 г. Он стал владетелем мощного, в военном и экономическом отношении, государства, которое, будучи соседом двух могущественных христианских империй, продолжало быть языческим. Этот факт, сильно снижал международный авторитет страны – в глазах соседей, она продолжала быть варварской. С другой стороны, население болгарского государства было далеко не единым, как по происхождению и языку – страна говорила на трех основных языках – древнеславянском, древнеболгарском и греческом, так и по вере - жители исповедовали различные религии – славяне поклонялись Перуну, Велесу, Ладе, Сварогу..., наследники пришедших с Аспарухом протоболгар исповедовали форму тенгрианства, среди части населения частично сохранялись некоторые пережитки орфических культов, все большее распространение приобретало христианство. Подобное духовное разъединение не просто затрудняло управление государством, оно угрожало его целостности и ставило под вопрос само его существование в более отдаленной переспективе. Объеденить поданных в единый народ и одновременно поднять значимость государства в глазах соседей могло лишь принятие христианства, в качестве единой государственной религии.
В середине девятого века, христианская церковь в Европе, хотя и еще не была окончательно расколота взаимными анафемами на восточно-православную и католическую, уже имела два четко разделенных, соперничащих за влияние друг с другом, центра: римский на западе и константинопольский на востоке. Будучи отменно ловким и умелым дипломатом, Борис Первый, приняв решение крестить Болгарию вел переговоры как с папским клиром в Риме, так и с патриаршией в Константинополе, добиваясь максимально выгодных для страны условий. В конце концов, предпочтение было дано Востоку. Лично я считаю, что такой выбор был обусловлен прежде всего двумя факторами:
- большинство из уже христианизированных жителей Болгарии тяготели к константинопольскому центру, т.к. были либо бывшими поданными Василевса или их наследниками, либо были приняты в лоно церкви священниками, подчиненными Патриарху;
- восточная ‘версия’ христианства, в отличие от западной, не предполагала подвластности светской власти, духовной. Быть подчиненным Римскому Папе, даже и формально, Борис Первый, очевидно не хотел.
Существует мнения, что значительную роль в принятии Борисом решения о крещении сыграла его сестра Анна, которая, вернувшись из Константинополя, где во время своего длительного пребывания крестилась, повлияла на своего брата, а так-же встреча и беседа с Мефодием, состоявшаяся вероятно в 863 г., когда по пути в Великоморавию, он встретился с болгарским владетелем в г. Брегалница. Информацию об этой встрече можно найти в жизнеописаниях Теофилакта Офридского. Однако все-же основными причинами, по моему мнению, остаются внешне и внутриполитические.
Годом крещения самого болгарского владетеля принято считать 865 г. (есть гипотезы, что акт состоялся на год раньше или на год позже), а вероятным местом, где оно состоялось, была небольшая церковь в средневековом приграничном г. Делтум (по близости с нынешней деревней Дебелт в окрестностях Бургаса. Крестным отцом стал Василевс Михаил III, а само тайнство крещения, по всей вероятности, проводил Константинопольский Патриарх Фотий. Борис получил христианское имя своего крестного – Михаил и стал титуловаться Князем.
Вслед за Князем, началось массовое крещение аристократии и всего народа. Оно проходило небезболезнено. Часть знати, сочла действия Бориса-Михаила предательством и подняла мятеж. Они аргументировали свое неподчинение как нежеланием изменять вере предков, так и опасениями возростания иностранного (ромейского) влияния. Бунт был жестоко подавлен, 52 из зачинщиков были казнены (по некоторым утверждениям, вместе со своими близкими).
Крестив свой народ, Князь продолжил дипломатическую игру с Римом и Константинополем, добиваясь церковной самостоятельности. Решить казус мешала господствующая в то время т.наз. ‘пентархия’, согласно которой, могло существовать всего лищь пять независимых церквей - Александрийская, Антиохийская, Йерусалимская, Константинопольская и Римская и все церковные эпархии должны были подчиняться архиепископу одной из них. Умело лавируя между соперничащих друг с другом константинопольских и римских церковников и сталкивая их интересы, княжеская дипломатия, всего лишь за несколько лет, добилась права на архиепископию - церковную самостоятельность болгарской церкви. Окончательную ‘автокефальность’ т.е. полную независимость болгарская цврковь получила в 879 г.
Право церковнослужения на славянском языке и написание на нем книг, которое успешно решило задачу единения народа болгарского государства, было блестяще защищено Константином-Кириллом Философом, который в 867 г. в ‘Венецианском диспуте’, поборол сторонников триязычия (допустимости вести церковные службы и писать книги лишь на еврейском, латыни и греческом) словами: ‘Не идёт ли дождь от Бога равно на всех? Не сияет ли для всех без разбора солнце? Не равно ли все воздух вдыхаем?.. Как же вы не стыдитесь чтить только три языка? А прочим всем народам что же — оставаться слепыми и глухими? По-вашему, и сам Бог немощен и не способен дать даров другим языкам. Или Он, по-вашему, завистник и потому отказывает им в своих дарах?.. Но мы уже многие народы знаем, которые обучились книгам и воздают славу Богу каждый на своём языке.’
В 889 г. Князь Борис-Михаил передал престол своему старшему сыну Владимиру и замонашился, однако тот приступил к политике искоренения християнства и реставрации язычества. Вернувшись из монастыря в столицу, отец сверг отступника и возвел на болгарский трон третього своего сына Симеона, которому предстояло стать величайшим по могуществу и славе правителю средневековой Болгарии. Но еще до замонашивания, Борису-Михаилу предстояло совершить еще одно грандиозное дело, значение которого, для духовности не только Болгарии, но и других восточно-славянских народов, невозможно переоценить. О нем пойдет речь во второй части.
