Продолжаем следить за судьбой первого и последнего рейдерства крейсера "Карслруэ". Предлагаемый вам материал часто имеет оригинальное название "Плавание крейсера "Карлсруэ" и считается выдержками из дневника капитана-лейтенанта Ауста. Известно, что первоначально статья была напечатана в "Морском сборнике" (1916), поэтому не удивительно, то некоторые события имеют субъективную оценку и иногда расходятся с общепринятым мнением. Редакция русского Морского Министерства, помещая его в "Морском сборнике" считала необходимым указать, что высказанные автором неверные суждения остаются на его совести. Хочу предугадать высказывания "горячих голов", типа "аффтор врет, все было не так" - сто лет назад автору с борта крейсера сложно было сохранить объективность. Но в комментариях было бы любопытно увидеть пояснения к тем событиям. События датированы 1914 годом.
Второй раз данный материал был опубликован уважаемым Н.И.Печуконисом в его сборниках "Бриз" (№15, 16, 18/1997 года) - отдадим должное труду этого человека и выразим свою благодарность.
Мы прервали повествование на том моменте, когда "Карлсруэ" смог оторваться от преследующих его британских крейсеров и на остатках угля (около 12 т) зашел в нейтральный порт....
Для справки. Как пишет Корбетт, по данным британцев немецкий крейсер должен был загрузить углем с угольщиков, но: "... три угольщика вышли с острова Фогу и Нью-порт-Ньюс к нему (к "Карслсруэ"), но в условленное рандеву он попасть не мог и вынужден был искать уголь , где только удавалось..."
НЕБОЛЬШОЙ ОТДЫХ в ПОРТО-РИКО
9 августа. На рассвете "Карлсруэ" вошел в гавань порта Сан-Жуан-де-Порто-Рико. Было воскресенье, и на берегу еще царила глубочайшая тишина. Но скоро в городе закипела жизнь. Несмотря на раннее время на набережных и на берегу появились значительные группы публики. В гавани находился пароход Гамбург - Американской линии "Оденвальд". Увидя его, мы стали надеяться на уголь, но пароход оказался пустым, и вместо угля капитан предложил снабдить нас провизией и передал 13 добровольцев и 5 запасных. Такое увеличение команды было очень кстати.
Для справки: Пока "Карлсруэ" решал вопросы с углем в Кюрасао, британский адмирал Крэдок, упустив "немца", старался предугадать его дальнейшие действия и перекрыть пути прорыва к атлантическим коммуникациям, как пишет Корбетт: "...Адмирал Краддок (так в источнике), не имея определенных заслуживающих доверия сведение о противнике, не мог считать северо-атлантические пути в безопасности и поспешил на Бермуды... . В Бермудах он застал два французских крейсера...". Британский адмирал, получив усиление в виде двух французских КР расширил зону контроля, но так и не смог "вычислить немецкий рейдер.
Сейчас же после прихода, командир отправился на берег разыскивать нашего консула. Было очень неприятно, что мы пришли в воскресенье. Немецкий консул, как и все зажиточные купцы, жил за городом на другой стороне очень живописной бухты, и пришлось его вызывать по телефону. Он прибыл в наикратчайший срок и затем совместно с представителем Гамбург-Американской линии из всех сил старался раздобыть для нас все, в чем мы нуждались. Сейчас же после 9 часов мы ошвартовались к угольной барже, имевшей 550 тонн угля. Вторая была только с 250 тоннами, и ее мы взяли к нашему левому борту. Способы подачи угля были чрезвычайно примитивны и ограничены, и поэтому погрузка шла очень медленно, несмотря на то, что команда работала со страшным рвением, на что в такую сильную жару и после утомительного похода мы не могли даже рассчитывать. Плохое качество угля, принадлежавшего какому-то американцу и представлявшего одну угольную пыль, также затрудняло погрузку, и через 4 часа работы было принято только 300 тонн. Но несмотря на все старания наших здешних соотечественников, другого угля нам получить не удалось.
При погрузке угля большую помощь оказала нам команда парохода "Оденвальд": В полном составе и по собственному почину она пришла к нам помогать. Вечером, когда они отваливали к себе на своих шлюпках, наша команда прокричала им в благодарность троекратное "ура".
В Сан-Жуане имеются только английский и французский кабели, конечно, сейчас же после нашего прихода они начали "усилено работать". Американский радиотелеграф, который нам заявил о своей строгой нейтральности, тоже почему-то именно сегодня имел много разговоров. Интересно с кем он вел эти переговоры? Очевидно не с другими нейтральными станциями на материке или островах, с которыми могли отлично переговариваться и по кабелю.
В 7 часов вечера погрузка угля была окончена. Мы приняли 500 тонн (некоторые источники говорят о 550 т), и этого хватало, чтобы дойти до другого нейтрального порта. Немецкая колония прислала нам в подарок сигар, папирос и фруктов.
Незадолго до наступления темноты мы получили известие, что к острову приближаются большим ходом два неприятельских крейсера. Однако командир этому не дал веры. Он сам полез на салинг и взял меня с собой. Несмотря на отличные бинокли, наши старания открыть корабли, о которых сообщалось, оказались напрасными, Скоро наступила полная темнота. Но сообщение было не вполне невозможным. Если вообще английские боевые силы находились поблизости, то безусловно они достаточно скоро получили бы известие о нашем приходе. И хотя командир не поверил сведениям об их приближении, но все-таки надлежало считаться с возможностью встречи при нашем выходе из порта.
Когда "Карлсруэ" с одними только отличительными и топовыми огнями, которые тоже были потушены по выходе из гавани, вышел из Сан-Жуана, в море царила непроницаемая темнота, и шел такой проливной тропический дождь, что спустя несколько минут едва можно было различить огни Сан-Жуана. Если бы нам пришлось даже проходить мимо неприятельских кораблей, то ни они нас, ни мы их не были бы в состоянии различить.
Сейчас же после выхода мы повернули и пошли под самым берегом на восток. Дождь продолжался до 9 час. Потом небо очистилось, и скоро взошла луна; сделалось так светло, как бывает только на тропиках. В 10 часов мы прошли траверз маяка на мысе Сан-Жуан в норд-остовой части острова, и командир лег на юг, чтобы идти очень узким и трудным в навигационном отношении фарватером через пролив в восточной части острова. Благодаря ясной лунной ночи, этот переход был совершен благополучно; но вообще он настолько опасен, что вероятно, в другую погоду командир отказался бы идти этим путем. Вообще, в эту ночь погода, точно на заказ, соответствовала нашим планам.
Островным проходом, о котором идет речь в дневнике, не рекомендовалось пользоваться большим кораблям, но именно через него "Карлсруэ" смог проскользнуть в Карибское море. Тем временем семь вражеских кораблей продолжали и дальше искать его в Атлантике.
КЮРАСАО
10 августа. Даже всякий береговой житель, видевший какую малую осадку мы имели в Сан-Жуане, мог сказать, что у нас мало угля. Англичане знали наше предпочтение к гавани Св.Фомы для приемки угля и поэтому заключили, что мы пойдем туда. В Сан-Жуане также об этом уже говорилось. Командир решил поэтому идти в Кюрасао, где он был уверен получить дальнейший уголь в Вилемштаде. Между 11 и 12 часами командир привел к присяге 13 добровольцев с парохода "Оденвальд", в присутствии свободных от службы офицеров, собранных на шканцах. Хотя и не было никаких особенных приготовлений, но важность переживаемого нами момента придала этому акту особенную торжественность, всеми ощущаемую. Сегодняшний и следующий дни команда имела отдых.
12 августа. На рассвете "Карлсруэ" подошел в Вилемштаду.
В Сан-Жуане мы слышали самые разнообразные слухи о политике, которой придерживались Нидерланды. Хотя мы и не верили этим слухам, но все-таки настоящего положения вещей мы не знали. Кроме того, присутствие неприятельских кораблей было вполне возможным. Поэтому командир приказал занять всем места по боевому расписанию. При нашем появлении на сигнальной мачте подняли какой-то сигнал. Город сначала был совсем спокоен. Но скоро на берегу закипела жизнь: на сторожевой башне начались переговоры по семафору; послышались сигнальные рожки; гарнизону произвели тревогу. На берегу и за стеной набережных мы увидели пушки, которые куда-то начали перетаскивать. Трудно было понять, хотят ли их от нас спрятать, или только поставить на закрытие. И здесь, и там, из-за утесов и стен набережных видны их жерла. Поднятый нами в знак мирных намерений лоцманский флаг, видимо, не обращал на себя ничьего внимания. Наконец, после некоторого ожидания из узкого входа гавани вышел на рейд паровой катер и направился к нам. Командир приказал сейчас же прикрыть снаряды и отойти от орудий. Вместе с лоцманом приехал командир берегового броненосца "Яков-ван-Хемскерк", он же начальник эскадры.
Это был небольшой, подвижный, человечек, который бегло говорил по-немецки. Несмотря на его чрезвычайную любезность, на его озабоченном лице было видно волнение только что пережитого момента. Он прибыл по поручению губернатора, обещал дать нам угля, но одновременно предупредил, что ежеминутно может прийти известие о войне между Германией и Голландией. Губернатор не знал, что ему следует предпринять. Он уже несколько дней не имел никаких сведений от своего правительства. Телеграфные кабели были английские и французские, и последние дни пресса, под англо-французским влиянием, распространяла самые разнообразные слухи о войне, которым, однако, он совершенно не доверял. Голландец однако был вполне убежден в наших миролюбивых намерениях, и "Карлсруэ" был введен в гавань.
Для справки: броненосец "Якоб ван Хеемекерк" строился в Амстердаме, имел водоизмещение 4920 т, обладал хорошей мореходностью и приличной для представителей своего класса скоростью в 16,5 узлов. Вооружение: две 240-мм/40 пушки в одноорудийных башенных установках, шесть 150-мм/40 орудий и многочисленные «скорострелки». Артиллерию дополняли 450-мм ТА. Защиту от вражеских снарядов обеспечивал полный пояс крупповской брони по ватерлинии (150 мм в средней части корпуса); бронирование барбетов и башен главного калибра – до 200 мм. Как видим - это был очень опасный противник для "Карлсруэ" в случае огневого противоборства.
Вилемштад имеет такой чистый и европейский вид, что кажется, будто находишься в Голландии; только большое количество негров на берегу разрушает эту иллюзию. Среди такой картины глубочайшего мира и спокойствия, которую нисколько не портили средневековые форты на берегу, произвели на нас чрезвычайное симпатичное впечатление своим воинственным видом стоявшие по обоим сторонам узких ворот гавани два береговых броненосца "Яков-ван-Хемскерк" и "Кортенаер" (наш приятель по Мексике), готовые сняться с якоря и вступить в бой. Дула их больших пушек были точно наведены в проход и грозно смотрели на нас, так что нам стало даже неловко.
"Карлсруэ" подошел к набережной фирмы "Мадуро и сыновья", шеф которой исполняет здесь должность австрийского консула. Вскоре после нашей швартовки прибыли командиры обоих береговых броненосцев. Наш командир и я знали хорошо командира "Кортенаера", капитана Ван-дер-Валя, еще со времени беспорядков в Мексике. Наш командир, командовавший тогда "Дрезденом" не раз оказал ему и его экипажу большие услуги. Он тотчас же узнал, и видно было, что искренно обрадовался встрече. Командиры приехали по поручению губернатора сообщить, что препятствий к погрузке угля не намечается, и нам будет отпущено 1200 тонн. Потом командир рассказывал, что они пробовали взять с него слово в том, что, если будет получено известие о разрыве между Германией и Голландией, то "Карлсруэ" будет разоружен. Само собой разумеется, командир на это требование не согласился, и голландцы перестали на этом настаивать.
Капитан 2-го ранга Келер съехал на берег вместе с нами, чтобы сделать визит губернатору. По возвращении он рассказывал, что губернатор жаловался ему на английского и французского консулов, которые перехватывали все сообщения из Европы, а к нему предъявляли массу требований, каковые клонились к задержанию "Карлсруэ" в гавани.
Тем временем в 8 часов утра приступили к погрузке угля. Уголь был хороший, приспособления для его приема удобные, так что к 7 часам вечера было принято 1100 тонн. Во время погрузки пришел перуанский миноносец. Сейчас же кто-то пустил слух по городу, что это или замаскированный француз, или миноносец, который должен быть с минуты на минуту перепродан французам. Кроме того рассказывали, что перед выходом из гавани собираются броненосные крейсера, на этот раз уже французские. Но изобретатель этих новостей не имел никакого успеха, так как мы по опыту Сан-Жуана уже знали, как много следует верить подобным рассказам.
Почти одновременно с нами к Вилемштаду подошли два парохода. Один из них вошел перед нами в гавань; это был американский пароход "Филадельфия". Другой пароход, завидя нас, сейчас же поторопился войти в границу территориальных вод и поскорее добраться до гавани. Впоследствии оказалось, что это был немецкий пароход "Город Шлезвиг", принадлежащий обществу "Г.Ц.Горн" в Шлезвиге. Он принял нас за англичан. Капитан этого парохода Г.Циммерман, предоставил свое судно, которое шло без груза в Мексику, в наше распоряжение. Как в Сан-Жуане нам помогал при погрузке угля экипаж парохода "Оденвальд", так и здесь команда "Города Шлезвига" пришла нам на помощь. Пароход "Филадельфия" пришел из Каракаса и имел среди пассажиров много немцев, возвращавшихся на родину, и между ними запасных армейских офицеров. Они явились на "Карлсруэ", но не могли быть взяты, так как ничего не понимали в морском деле.
По поводу нашего прихода в город появились летучие газеты. Они сообщали об огромных успехах французов и очень мало об английских (что нам показалось подозрительным так как в Сан-Жуане было наоборот) и рассказывали ужасные вещи о немцах, которые напали на Голландию и, несмотря на ее героическую оборону, заставили подчиниться их власти. Поход немцев сопровождался чрезвычайными зверствами и т.д. Если я не ошибаюсь, то губернатор приказал конфисковать эти летучки и запретил их дальнейшее распространение.
"Летучие газеты"? - вероятно так называли листовки?
Немецкая колония и фирма "Мадуро" прислали на судно в подарок сигары и ликер "Кюрасао". Даровому коню в зубы не смотрят, но ликер пользовался у нас такой же плохой репутацией, как знаменитые сигареты на нашем отечественном фронте. Незадолго до 8 часов вечера "Карлсруэ" ушел, сопровождаемый криками "ура" команды "Города Шлезвига", стоявшего с одной стороны узкого прохода гавани, и немецких пассажиров парохода "Филадельфия", ошвартованного с другой стороны. Звуки патриотической песни далеко сопровождали нас среди ночной темноты и вызывали подъем духа у экипажа. Час спустя взошла луна на звездном небе и светила нам на пути, как и в ночь выхода из Сан-Жуана.
13-17 августа. Мы медленно двигались вдоль берега Венесуэлы, направляясь на восток, в надежде встретить неприятельские пароходы, так как торговлю с Каракасом поддерживали многие английские и французские пароходства.
Однако наши надежды не оправдались; зато мы получили неожиданное удовольствие: каждое утро радиотелеграф английского острова Тринидад передавал газетные новости. Мы были чрезвычайно благодарны станции за это внимание, которое она нам оказывала, конечно, помимо желания, и решили в шутку послать любезным людям открытку с каким-либо видом. Это были первые известия, на основании которых мы достаточно хорошо могли уяснить себе положение вещей на родине.
К нашему удивлению сообщения не были очень искажены. Мы слышали, что немецкая армия прошла через Бельгию, и что Люттих был взят. Бешенство англичан не знало границ, а наша радость, очевидно, была велика. Зато русские вошли в Восточную Пруссию, и австрийцы терпели неудачи. Первой части известий мы поверили, второй же - нет, считая, что англичане пишут это только для утешения. Постоянное возложение надежды на русские войска показывало не особенную уверенность англичан в свою непобедимость.
В кают-компаниях и командных помещениях появились всех сортов карты Атлантического океана, и все внимательно их изучали. Каждый открыл в себе способность быть стратегом. Эти дни были посвящены также поверке судовых тревог и судовым учениям. Командир предпочитал производить их часто, но делать насколько возможно короче. Чаще всего производилось одно учение утром и одно после полудня, которые вместе с их основательным обсуждением и разбором, редко продолжались дольше часа.
18 августа. В этот день произошло знаменательное для нас событие. Ночью наш радиотелеграфный офицер, старший лейтенант барон фон-Альгаус сообщил, что он вошел в связь с пароходом Гамбург-Американской линии "Патагония"(3016 брт). Пароход сообщал, что имеет груз угля. С начала войны это было второе приятное известие, доставленное нам радиотелеграфом. Мы все обрадовались; каждый до последнего кочегара на судне научился из опыта прошедших дней ценить важность полученного сведения. У командира же, конечно, упала тяжесть с плеч.
Когда на другой день, на самом рассвете, мы увидели пароход, то мы ему еще больше обрадовались, чем в свое время "Кронпринцу Вильгельму". Сначала пароход шел нам в кильватер. Потом машины были застопорены, и капитан его, Кольдевей, прибыл для переговоров. Встреча его с нашим командиром, которого он знал уже давно, была чрезвычайно сердечна. Наш командир очень ценил капитана Кольдевей, как человека, чрезвычайно предприимчивого и способного. Он был из того сорта капитанов, с которыми нам так успешно пришлось работать в Мексике. После сообщения, мы с "Патагонией" пошли на юг, занимаясь постоянно определением расстояний и боевыми учениями, пользуясь пароходом, как артиллерийским щитом.
Около 4 часов впередсмотрящий сообщил, что прямо по курсу виден дым, а затем вскоре, что - пароход с одной трубой. Мы увеличили ход, предоставляя "Патагонии" идти за нами по способности.
Известие о нашей первой охоте молнией пронеслось по всему судну. Все, кто не был занят службой внизу, высыпали на палубу. С каждой пройденной милей напряжение росло. На "Патагонии", которая спешила, как могла, за нами, поднимая высокий бурун по носу, тоже все увеличивалось число голов, выглядывавших через планширь, и капитан Кольдевей не мог отказаться от удовольствия просемафорить нам: "безусловно это англичане". Постепенно можно было различить сначала красную трубу с черным верхом, затем серый корпус. Еще на большом расстоянии пароход поднял флаг. Подзорная труба на "вышке", через которую хотели смотреть сразу трое, так как она была лучшая на всем судне, сейчас же определила, что это ярко-красный английский коммерческий флаг. Все были в диком восторге.
В 4.40 в широте 9°54' нордовая и долготе 50°10' вестовая мы задержали наш первый приз, подняв ему сигнал: "Застопорьте машину; хочу прислать шлюпку", и произведя один холостой выстрел. Призовая команда мигом была на катере. Ее составляли: минный офицер, второй офицер, лейтенант запаса флота, радиотелеграфный унтер-офицер и "призовой" писарь. Офицеры были при оружии, остальные - без. Команда катера имела винтовки, повешенные под банками. Пароход назывался "Боуес-Кестль" и принадлежал компании "Джемс Чамберс" в Ливерпуле. Он имел груз селитры и серебра в порошке из Антофагаста (в Чили) - на предъявителя в Санта-Лучия (Антильские острова). Экипаж состоял главным образом из англичан. Им было дано достаточно времени, чтобы собрать свои вещи. Потом шлюпка перевезла их с имуществом на "Патагонию". Командир решил пароход потопить, так как не было возможности его доставить, как приз. Главным образом, у нас не было лишних людей.
"Боуес-Кестль" (4650 брт, 1913 г) был совсем новый пароход, совершавший океанское плавание. Он содержался в образцовом порядке и по случаю своего первого возвращения домой был только что выкрашен. Нас всех страшно огорчило, что он должен быть потоплен. Радость, которую нам доставило его задержание, прошла, и всюду воцарилась молчание. Некоторые вздыхали, как бы желая сказать: "Как жалко топить такой хороший пароход". Капитана, шотландца привезли с бумагами на крейсер. Он был очень смущен, произвел симпатичное впечатление, и нам его было очень жаль.
Очень неприятно быть обязанным уничтожать такое произведение культуры, каким является современный большой пароход. Но мы скоро привыкли и потом относились к этому совершенно равнодушно. На пароходе открыли кингстон и отдали фланец трубы холодильника, заложив между котлом и бортом несколько подрывных патронов. Взрыв, однако, хотя был виден и слышен, казалось, недостаточно разрушил борт, и главная его сила устремилась вверх, проломив палубу. Пароход тонул очень медленно. Плохое действие этого взрыва было причиной того, что мы долгое время подтрунивали над нашим минным офицером. Мы утверждали, что пароход совсем не потонул, а носится еще по океану, что он все-таки пришел на Сента-Лучию и т.д. И долгое время имя парохода не давало покоя нашему минеру в кают-компании, в особенности, конечно, со стороны конкурента - артиллерийского офицера.
С наступлением темноты начался проливной дождь. Наконец, сделалось так темно, что мы не могли больше наблюдать за затонувшим пароходом. Командир не хотел ожидать далее и лег на юг; "Патагония", как наша тень (пароход был весь выкрашен в черный цвет), следовал нам в кильватер. Охота началась.
Для справки: По данным Корбетта , британцы смогли получить информацию о действиях "Карлсруэ" только после того, как он захватил свой первый приз - "Боуес-Кестль".
Продолжение следует...
Примечание: используемые в тексте статьи обороты речи, построение фраз, наименование населенных пунктов, наименование должностей офицеров соответствует исходным записям...
Источники : сборник "Бриз" №14/1997 г. (сост. Н.И.Печуконис); Корбетт, Дж. Операции английского флота в первую мировую войну. - Мн.:Харвест, 2003.- 480 с.
