За время своего многовекового существования крепость Глогау (сегодня это польский город Глогув) в Нижней Силезии пережила не одну осаду. Впервые ее пытался – неудачно - взять император Священной Римской империи Генрих V еще в 1109 году. Зато 700 лет спустя, после катастрофического поражения под Йеной пруссаки довольно легко сдали Глогау французам. А вот те проявили недюжинное упорство, в 1814-м более года продержавшись в крепости против союзной армии России и Пруссии. Прошло менее полутора веков – и на подступах к Глогау вновь оказались наши войска, осуществлявшие Нижнесилезскую наступательную операцию. И, как вскоре убедилось советское командование, этот крепкий орешек разгрызть будет нелегко.
По т. н. «Гудериановскому» плану, с осени 1944 года Глогау наряду с Кёнигсбергом, Бреслау, Позеном, Данцигом и рядом других населенных пунктов входил в число городов-крепостей, призванных укрепить Восточный фронт в преддверии неизбежного наступления Красной армии. Объект модернизировали, насколько это было только возможно. Внешний защитный пояс состоял из полевых позиций, оборудованных мощной системой противотанковых заграждений. Внутренний представлял собой разветвленную сеть инженерных сооружений с множеством опорных пунктов – таких как казармы Людендорфа и Гинденбурга, замок на острове, старинная городская цитадель, стадион… Даже железнодорожное депо со станционными постройками приспособили к долговременной обороне. Каждую из улиц в центре пересекала двухметровой высоты баррикада из кирпича с противотанковым рвом перед ней. Пожалуй, единственным недостатком можно было считать отсутствие крепостной и тяжелой противотанковой артиллерии. Но ее надеялись заменить ручными противотанковыми гранатометами, нам более известными как «фаустпатроны».
В сводке Совинформбюро позднее говорилось о том, что Глогау обороняли «отборные части немцев, специально подготовленные для уличных боев». Это было не совсем так, хотя примерно полторы тысячи солдат гарнизона, насчитывавшего, по разным оценкам, от 6 000 до 9 000 человек, действительно имели необходимый боевой опыт. К началу осады в распоряжении коменданта крепости - полковника Йонаса Эйленбурга находились инженерный и запасной батальоны (213 бойцов), крепостной батальон (1445), батальон ландвера (1091), крепостная артиллерийская дивизия (61) и различные части снабжения. Все остальное – это пять батальонов фольксштурмистов, на которых, при всей их, казалось бы, сомнительной боевой ценности, возлагались немалые надежды.
Для штурма Глогау командование 1-го Украинского фронта изначально выделило 329-ю стрелковую дивизию (командир - полковник Федор Абашев) 21-го стрелкового корпуса 3-й гвардейской армии с рядом приданных частей - в общей сложности около 9 000 солдат и офицеров.
После прорыва в начале февраля 1945 года немецкой обороны по Одеру и захвата плацдарма на левом берегу реки крепость Глогау оказалась в полном окружении. Требовалось взять город как можно быстрее, чтобы высвободить войска для Берлинской наступательной операции. Поэтому штурм начали уже 11 февраля с массированных артиллерийских ударов и воздушных налетов. Насколько они оказались эффективными, можно судить по журналу боевых действий 180-го стрелкового полка, 13 февраля получившего боевую задачу наступать на Глогау с юго-западного направления и уже на следующий день ввязавшегося в жаркий бой.
«Противник вел убийственный ружейно-пулеметный огонь из здания лазарета и траншей впереди него», - указывается в донесениях.
Потеряв 37 человек убитыми и 51 ранеными, полк в тот день уже не смог повторять атаки, более того – был вынужден изо всех сил сдерживать контратакующих немцев. Перегруппировавшись за ночь, наши возобновили наступление , преодолевая упорное сопротивление противника, засевшего в превращенных в опорные пункты домах, между которыми были установлены проволочные заграждения. За сутки немцы восемь раз поднимались в контратаки, но все они были отбиты. К исходу дня штурмующим батальонам удалось выйти к узлу дорог южнее городского парка и к окраине стадиона, положив до 30 и взяв в плен 90 гитлеровцев, уничтожив два танка, зенитную установку и 14 пулеметов и захватив еще дюжину вражеских зениток при собственных потерях в 7 убитых и 26 раненых.
Казалось бы, обстановка складывалась благоприятная, но с рассветом 16 февраля противник предпринял ряд яростных атак, вынудив потерявший 26 убитыми и 19 ранеными полк отойти на позиции, занятые за сутки до этого. Наша артиллерия активно поддерживала пехотинцев, вот только ее огонь оказался не очень действенным, так как немцы хорошо маскировали свои огневые точки в подвалах домов и других укрытиях, где их было нельзя достать прямой наводкой. Пришлось отходить на линию, занятую 14 февраля, и уже оттуда начинать все сначала. Здание лазарета, наконец, удалось взять, что обошлось в 15 убитых и 67 раненых. Немецкие контратаки были отражены с большим уроном для противника, лишившегося до 100 человек. Несмотря на это, с утра 18 февраля немцы вновь провели пять атак, в которых положили 85 своих солдат. Наши потери – 5 убитых, 19 раненых.
Несмотря на большие потери, упорные «фрицы», сосредоточив под покровом ночной темноты в прилегающих зданиях значительные силы, наутро вновь атаковали главный корпус лазарета. Как выяснилось уже потом, они очень рассчитывали на затаившуюся в помещении прачечной группу в 30 бойцов с 2 станковыми и 3 ручными пулеметами. Но ее удалось вовремя обнаружить и принудить к сдаче. В итоге наступление обернулось для противника еще бо́льшими потерями – было уничтожено до 200 и взято в плен 95 гитлеровцев.
Обменявшись 20 февраля взаимными атаками, на следующий день противники продолжили выяснять отношения. Как следует из журнала боевых действий полка, немцы применили коварную тактику: подпускали вплотную и даже позволяли проникнуть в свой ближний тыл нашим штурмовым группам, которые затем уничтожались перекрестным огнем из «весьма искусно», как подтверждается в журнале, замаскированных точек. К тому же, обороняющиеся, как и задумывали, принялись широко применять фаустпатроны. В итоге, понеся большие потери, 180-й полк не смог нисколько продвинуться вперед, а в 19:00 на него после артподготовки еще и обрушилась сильная контратака, которую удалось отбить только к 23:00.
С утра 22 февраля немцы вновь обстреляли наши позиции артиллерией, а затем трижды за сутки – в 11:00, 17:00 и 23:15 – атаковали. И следующие четверо суток прошли в точно таком же режиме. В полдень 25 февраля 189-й полк вновь предпринял попытку наступления, но неудачно, потеряв 10 убитыми и 27 ранеными. Убыль в людях уже начала сильно ощущаться, поэтому прибывшее пополнение в 233 человека пришлось кстати. Надо сказать, к тому моменту советскому командованию стало окончательно ясно, что в одиночку Абашеву взять Глогау не удастся. И с 19 февраля к делу подключили 389-ю стрелковую дивизию с приданными ей частями поддержки, доведя общее количество штурмующих до 17 тысяч человек.
Однако вернемся к 180-му полку. С утра 1 марта наша авиация два часа кряду гвоздила немецкие позиции, а в полдень снова двинулась в наступление пехота. Она смогла пробиться к озеру, но тут попала под сильный обстрел с противоположенного берега Одера и из дзотов, расположенных в промежутках между рекой и железной дорогой. Под плотным огнем люди выбывали из строя десятками, и подразделение приходилось постоянно пополнять личным составом. Действия нашей артиллерии всех видов ограничивал недостаток боеприпасов. В результате попытка наступления 3 марта обернулась большими потерями: было убито 33 и ранен 91 человек, еще 71 пропал без вести. Чтобы сберечь солдат, полк отступил к ранее занятым рубежам и перешел к обороне, в которой оставался 10 дней.
Очередное наступление начали утром 13 марта после часовой артподготовки, дополненной массированным налетом «илов». Однако ввиду близости нашего переднего края (местами противников разделял всего десяток метров) штурмовики не смогли подавить все огневые точки немцев, и атака захлебнулась кровью 37 убитых и 96 раненых советских бойцов.
Почти неделю после этого по городу работала наша бомбардировочная и штурмовая авиация, а 19 марта 180-й полк начал продвижение вдоль реки и железной дороги в направлении вокзала. Несмотря на поддержку трех самоходных орудий, и эта попытка оказалась неудачной – огонь немцев был по-прежнему губительным. Только спустя еще несколько дней – 24 марта, наконец, удалось занять здание депо. И тут же пришлось отбивать контратаку верных себе немцев. Действия полка поддерживали две САУ и три танка, из которых фаустники сожгли, соответственно, одну и два. Потери в людях составили 32 убитыми и 93 ранеными. На следующий день последовали еще две наши неудачные атаки. Удрученные пехотинцы вдобавок стали свидетелями того, как неожиданно появившаяся в небе пара «мессеров» сбила над позициями полка Ил-2. Бортстрелок падающий самолет так и не покинул – скорее всего, был убит, а вот летчик успел выпрыгнуть с парашютом, но тот, увы, не раскрылся…
Несмотря на все эти неудачи, в боях за Глогау уже намечался перелом. Исключительно ожесточенный характер носил бой за казармы Людендорфа, пять корпусов которых удалось взять, а шестой взорвать вместе с отказавшимися сдаваться немцами. Окончательно же все решилось, когда 1277-й стрелковый полк 389-й дивизии к исходу дня 31 марта овладел зданием суда. После падения еще ряда опорных пунктов в центре города, вражеский гарнизон оказался разрезанными надвое. Утратив единое управление своими силами, Йонас Эйленбург передал в эфир последний приказ:
«Крепость свободна, каждый действует по своему усмотрению».
Сам полковник, а вместе с ним примерно 700 солдат и офицеров, разделившись на три группы, попытались пробиться из окружения, имея при себе только легкое стрелковое оружие и минимум боеприпасов, но были практически полностью уничтожены или пленены. Эйленбургу тогда удалось-таки вырваться, но уже 8 апреля он погиб в городе Бунцлау (теперь Болеславец в Польше).
В ночь на 1 апреля немцы выслали парламентеров, и наступившим днем боевые действия были завершены. В ежедневном коммюнике Верховного командования вермахта за 3 апреля об этом говорилось так:
«Гарнизон крепости Глогау, захваченный 12 февраля во главе с их командиром полковником графом Эйленбургом, более шести недель сражался в стратегически важном населенном пункте в полном окружении советских войск. В результате упорной обороны немецкие войска сковали значительные силы Советов и были захвачены после израсходования всех боеприпасов».
Город лежал в руинах – было разрушено 90 процентов зданий и сооружений.
Общие немецкие потери оцениваются в 2 500 - 3 000 военнослужащих и гражданских жителей, наши - около 3 500, причем самый большой урон понесли части 329-й стрелковой дивизии, недосчитавшейся 1 158 человек убитыми и 4 102 ранеными. За окружение и ликвидацию гарнизона противника она была награждена орденом Кутузова 2-й степени.
