Крымская война дала миру сигареты и особый фасон теплых кофт, шапки для спецназа и обновление полевой хирургии, развитие сестринского дела и привычку публики к фоторепортажу. Но, помимо этих полезных вещей, в мировую культуру вошли фразы, ставшие устойчивыми кодами. Тут и отечественное шапкозакидательство, и бессмысленная атака легкой кавалерии. И, помимо всего прочего, знаменитая "тонкая красная линия". Красивый поэтический образ, ставший выражением солдатской стойкости и готовности умереть, если понадобится.
Любопытно, что автором выражения, столь полюбившегося публике, стал самый главный армейский репортер той войны – Уильям Говард Рассел. Он не обладал бойким пером, как Чарльз Диккенс, но писал куда красочнее Генри Мэйхью (это, пожалуй, два самых известных журналиста викторианской эпохи) и любил вворачивать в свои репортажи цветистые словечки. Собственно, та самая "тонкая красная линия, ощетинившаяся сталью", и была таким украшением текста. Очень доходчивая с позиции обывателя, но совершенно несоответствующая тому шуму, который последовал за публикацией материала. И хотя 93-й полк шотландских горцев, о котором и шла речь в статье, был действительно боевой частью, доказавшей на деле храбрость и стойкость личного состава во многих битвах, в том эпизоде Балаклавского сражения солдаты полка не совершили ничего выдающегося. Хотя какое-то время и постояли на октябрьском ветерке, немного постреляли в сторону русских казаков. Но это не те деяния, что воспевают в сагах. Тем не менее выражение прочно засело в истории.
На деле все было очень просто. В начале сражения русские штыковым ударом выбили турок с союзнического редута на южном фланге. Еще три редута турки бросили без боя. Поскольку османы торопились, пушки, стоявшие на укреплениях, из строя не вывели (как то было принято). И русским досталось 9 исправных орудий. И свобода маневра в заданном районе.
Чтобы закрепить успех, русский командующий Липранди двинул в район деревни Кадыкой кавалерийский отряд в 2000 сабель под командованием генерал-лейтенанта Рыжова с целью захватить и другие пушечки, имевшиеся, согласно вчерашним данным, в той округе. Для пущей эффективности кавалеристы Рыжова разделились на три группы. Первые две пошли искать пушки, а третья, в составе которой казаки 1-го Уральского и 53-го Донского полков, отправилась гонять отступающих турок.
Вместо пушек русские напоролись на тяжелую кавалерию британцев и принялись самоотверженно с ними рубиться. Часть гусар надумали ударить во фланг англичанам, но такому маневру угрожала развернутая пехотная цепь. Чтобы ту отвлечь и заставить развернуться в другую сторону, казачки третьей группы в 600 человек отправились побеспокоить ту самую пехоту. Это по одной из версий. Другая трактовка события гласит, что русские преследовали бегущих турок и, чтобы купировать опасность прорыва, за обратным скатом господствующей высоты, спешно были развернуты силы того самого 93-го шотландского полка. По третьей же версии британцы так сделали специально, чтобы остановить бегство турок, минимизировать потери от артиллерии (в ту сторону как раз палили ставшие русскими пушки) и показать казакам, что дальше хода нет.
Силы 93-го полка, одетые действительно в традиционные мундиры, крашенные кошенилью, были изрядно разбавлены солдатами 38-го Стаффордширского, 46-го пехотного и Колдстримского гвардейского. Еще шотландцев дополняли матросы, французы и те самые турки Рустем-паши, что бежали с редутов. Так что красный цвет в этом построении совсем не доминировал.
Всего у британцев набралось что-то около 1000 солдат. И бояться им прорыва 600 всадников смысла не имело. Казаки Рыжова тоже прекрасно понимали, что воевать с такими силами пехоты бесполезно и самоубийственно. Поэтому все ограничилось демонстрацией на безопасном расстоянии.
Правда, тонкая линия все же была. Понимая, что на таком широком фронте полк, пусть и усиленный перечисленными силами, будет иметь много неприкрытых зон для атаки, командующий британцами генерал-майор Кэмпбелл приказал построиться не в стандартные четыре шеренги, а в две. Что, надо сказать, не являлось каким-то серьезным нарушением или революционным новшеством – пехотный устав 1808 года такое допускал.
Казаки поднялись на холм и увидели строй англичан. Совсем не красный, а изрядно пестрый. Они не стали его атаковать (все равно бесполезно и успех мог быть достигнут только в случае массированной атаки куда большими силами), а ограничились оскорблениями (языка они не знали, а потому максимум, что могли – голую задницу показать да пару жестов оскорбительных) и бесполезной стрельбой в сторону англичан. Те, в свою очередь, не сдерживая обиды, стали палить в казаков. Но даже из нарезного оружия тех лет расстояние оказалось великовата. Хоть стрельба и велась залпами по групповой цели, особой эффективной ее считать не стоит – всего несколько казаков получили легкие ранения. Так что после трех или четырех залпов все закончилось – казаки преспокойно отошли.
На участников стычки все происходившее никакого особого впечатления не произвело. Обычная боевая работа, довольно рутинная и не особо эффективная. И только благодаря умению Рассела делать из ничего сенсационный материал, эпизод вообще сподобился внимания историков. Зато в плане патриотического пафоса все сработало как надо. Со временем появились и напутственные слова Кэмпбелла, и напыщенный солдатский ответ – миф стал жить самостоятельной жизнью.
× Поддержите нас в телеграме: @battlez
Не забывайте ставить "пальцы вверх" и подписываться на канал - так вы не пропустите выход нового материала
