В последнее время я экспериментирую со способами модерации своего гардероба. Под модерацией я понимаю приятные способы избавления от предметов, которые не хочу видеть в своем шкафу. Бывает, что вещь не носится - но видеть ее хочется. А бывает, что, возможно, даже носится - но увольте, всё. Я не стилист, рассказывать всем, "как надо", я не намерена. Я исследователь, потому всегда настаиваю на собственном мнении как лишь на одной из версий. Итак, версия моя о методах модерации гардероба.
В статье "Измерение платяного шкафа: почему мы храним одежду, которая нам больше не подходит" ("Теория моды" №17) представлен взгляд на платяной шкаф как на библиотеку образов или даже как на архив разных версий своего "я". Развивая эту мыль, можно предположить, что избавляться от устаревшей версии себя, если она не связана с травматичным опытом, в общем-то не нужно. Платье, давно уже не подходящее по фигуре, но навевающее приятные воспоминания, вполне может составить счастливую страничку "книги" под названием платяной шкаф. Открывать эту страничку можно раз в год. Или раз в десять лет.
Опыт собирателя винтажной одежды научил меня напрягать слух после фразы "я сохранила свадебное платье своей мамы" - потому что, вероятно, следующим шагом наследница предложит мне принять его в дар в коллекцию (на что я с благодарностью соглашусь, хотя лично мой коллекционный шкаф уже давно трещит по швам). Так вот, сам факт хранения выпускного, свадебного, любого другого приятного человеку платья говорит лишь о том, что каждому из нас свойственно сохранять свое "предыдущее я", создавать некий архив - который мы все, откровенно говоря, создаем вопреки мнению поэта. Если в хранении своего собственного, очень давнишнего, или маминого платья, уже ставшего объективно ценным за счет достижения винтажного возраста, нет плохого, а есть только хорошее, то почему в хранении собственного архива надо это плохое искать?
Но так или иначе, есть вещи, с которыми пора прощаться. Есть переулки, в которые мы сворачиваем по ошибке. Есть вещи, которые мы отказываемся носить уже после двух-трех неудачных попыток.
На создание этого текста меня натолкнул виртуальный своп в Телеграмме. Мне очень понравилась философия этого бота: ты выкладываешь фотографии предметов, от которых хочешь избавиться; другие тоже выкладывают. Вы ставите лайки выложенным вещам - и если два лайка совпадают, бот сообщает вам о взаимности, и два владельца получают возможность встретиться лично и обменяться вещами.
Изобретатель бота позиционирует его "как тиндер, только про вещи". Два участника могут обменяться только между собой. Это, конечно, сужает возможности, но добавляет волшебства. К сожалению, я сколько ни листала фотографии выложенных для обмена предметов, ни один не запал мне в душу, так как в последние годы я ношу исключительно винтаж. Он там тоже есть - но в небольших количествах. Когда там его станет побольше, пожалуй, я еще вернусь.
Второй опыт, который мне показался интересным, это "Винтажный фикспрайс" - проект, в который меня пригласили организаторы Городского блошиного рынка в Музее Москвы. Все прошлые выходные я провела на стенде, изучая целевую аудиторию и мотивацию тех, кто приходил туда.
Механика "Винтажного фикспрайса" отличается от механики бота. Во-первых, это офлайновый проект. Желающие избавиться от вещей вывешивают их на рейлы для продажи за символическую цену в 500 рублей (в случае продажи, владельцу перечисляется 400, а оставщиеся 20% идут на амортизацию пространства и времени, потраченного организаторами). Во-вторых, обмен происходит не между двумя, а абсолютно хаотично. Икс может купить вещь, принесенную Игрек, а вещи Икс купит Зет, который вообще ничего для продажи не принес.
Большой плюс "Винтажного фикспрайса" для себя лично я увидела не только в его винтажности. Хотя, признаться, через него ушло три мои вещи 1970-х - 1980-х годов, а приобрела я там порядка пяти предметов 1950-х - 1960-х годов.
Для меня большим плюсом стала открытость этого проекта для разных категорий людей. Во-первых, на стенд приходили наследники. Это те, у кого осталось что-то от бабушки, выбросить которое рука не поднимается. Сами они не носят винтаж и не заинтересованы в обмене. Они просто хотят удостовериться, что абсолютно новый бабушкин плащ не закончит свои дни в мусорке возле благотворительного фонда, так как винтаж и благотворительность - вещи несовместимые. Они хотят, чтоб вещь украсила собой того, кто реально понимает ему цену. И это - нормально.
Во-вторых, часть покупателей участвовала в виртуальном шоппинге. Через сториз они узнавали о новых поступлениях и совершали покупки дистанционно. Сами они, понятно, ничего в обмен не выставили.
Последние пункты касаются причин, по которым сейчас свопы, секонд-хенды и барахолки набирают популярность. Понятно, что рассматривать этот вопрос можно с позиций теоретика моды. Так, в одном из своих эссе я уже упоминала о связи роста популярности винтажной одежды с протестом против модернистской стилистики в Англии в начале 1960-х годов (см. Nancy L. Fischer "Vintage, the First 40 Years: The Emergence and Persistence of Vintage Style in the United States") и об утрате семантической связи между "нуждой и бедностью" и "винтажной одеждой". Бум на винтаж не охватывал жителей СССР по причине постоянной необходимости донашивать, перешивать и переделывать старые вещи. В 1990-х годах появившиеся секонд-хенды посещались из необходимости, и только хиппи и другие субкультурщики рубежа столетий смогли сделать винтаж маркером своей идентичности.
Новое поколение покупает с большей осознанностью. Для нынешних семнадцатилетних винтаж и секонд-хенды скорее являются проявлением заботы об экологии. "Быстрая мода" с бесконечной сменой трендов трансформируется во что-то иное - неважно, сейчас или через пять лет - но трансформации не избежать.
Согласно мнению исследовательницы Кейт Флетчер ("Теория моды" №53), замедление "быстрой моды" не надо путать с физическим замедлением, когда тренды просто сменяются медленнее. "Медленная мода" - это совершенно иная философия, напрочь отменяющая привычные в мире моды экономические отношения, основанные на специфической маркетинговой политике, внушающей покупателю, что его одежда уже морально устарела, несмотря на хорошую физическую сохранность. Если же обратиться к стороне покупателя, то замедление это как раз про любовь. Любовь к привычной вещи, которую покупают за большие деньги, чтобы носить долго, чинить аккуратно, стирать бережно и использовать по назначению более, чем несколько сезонов.
