Признаться, он не ожидал, что так болезненно воспримет неожиданную смерть двух старших наследников — Махмуда, сына Фюлане и маленького Мурада, матерью которого являлась Гульфрем. Родитель постоянно себя корил, что не уделял им внимания. Теперь дал себе слово, что постарается заниматься детьми как можно больше. По крайней мере, с Мехмедом однозначно будет больше проводить времени и станет заниматься, когда мальчик подрастет. Да и Мустафу, чтобы потом не мучиться раскаянием, забывать не станет...
По-человечески ему было очень жаль Фюлане и Гульфрем. Женщины очень переживали. Особенно страдала тихая Фюлане, которая, как известно, никогда не выказывала чувств и всегда молчала, блуждая по гарему, похожая на тень. Когда Сулейман перестал звать ее на хальвет, сникла, словно птичка, которой подрезали крылья, но не кинулась выяснять отношения с соперницами и никогда не показывала себя старшей в гареме.
После похорон сына и вовсе как-то мгновенно постарела. От ее красоты практически ничего не осталось. Только одни глаза горели на осунувшемся худеньком личике. На висках появилась седина. Целыми днями некогда прекрасная Фюлане находилась в своих покоях, забившись в угол и ни с кем не разговаривала.
Единственное, кто сумел ее уговорить хоть немного покушать и поплакать, ибо в этой ситуации слезы были единственным спасением измученной душе, оказалась Настася-Хюррем. Каким-то непостижимым образом молодая женщина сумела найти нужные слова и вывести Фюлане из жуткого состояния, близкого к помешательству.
Не прошло и сорока дней после смерти первенца, как представился маленький Мурад. Его мать Гульфрем выла так, что казалось, стены дворца рухнут. И вновь на помощь страдающей душе пришла умница Хюррем. Она сумела найти нужные слова и для раненного сердца Сулеймана. А когда боль немного утихла — помогли настои трав, которые умела готовить любимая и ее нежные песни, вдруг спросила:
— А тебе, мой господин не кажется странным скорая смерть сразу двух твоих наследников?
— Что за глупости, — отмахнулся он от ее подозрений, — все дети болеют и многие умирают!
— Тогда у меня второй вопрос, а почему не заболел твой третий сын Мустафа? Или он заговоренный?! Насколько в теме, постоянно общались, играли вместе, в одном классе занимались. А перед тем как заболеть, Махмуд и вовсе с Мустафой провел весь день. Мустафа здоров, да сохранит Аллах ему жизнь, а Махмуда мы все оплакали! Тоже самое могу сказать и о Мураде, который приходил в гости к Мустафе! И, вообще, как болезнь могла проникнуть за стены дворца, где здесь так следят за порядком?
— Перестань говорить глупости, женщина, — Сулейман даже немного рассердился. Как она смеет говорить подобное и подозревать его близких!
Но Хюррем не отступала:
— Вы, мой господин, можете говорить и думать все, что хотите, но у меня на это своя точка зрения. Поэтому прошу — к нашему сыну никого не подпускать, только если позволю я. Никто не станет исключением, особенно Махидевран. У нее такой злобный взгляд, что мне порой кажется — сожжет нашего малыша своим взором.
Спорить ему с наложницей очень не хотелось. В конце концов, она — мать и ее долг уберечь свое дитя, поэтому согласно кивнул головой, давая понять, что отныне и навсегда она и только она занимается ребенком.
Однако своего Хюррем добилась. Капелька сомнения в душу все-таки запала. А вдруг славянка и впрямь права, когда говорит об умышленном уничтожении наследников? Если это так, то тому человеку не будет прощения и покоя.
Публикация по теме: Меч Османа. Часть 53
Начало по ссылке
Продолжение по ссылке
