Отталкивание меж соседних и родственных языков - такое, в общем, не то, чтобы обычное дело, но бывает. Сходство с соседне-родственным языком рассматривается как нежелательное, ему противодействуют; ему - и его доминированию. Это противодействие называется пуризм - очищение (переводя с латинского) своего языка от влияния чужого. Для украинского мовочищения таким языком является русский.
Отношениям мовы и русского есть аналогия - между чешским и словацким языками. Они также соседне-родственны, искони контактируют (причём один из них очевидно доминирующий), искони имеют немало общего на разных уровнях.
Чешский и словацкий языки изначально были группами близко-родственных славянских говоров. Затем часть их носителей объединились в Чехию. А вот земли будущей Словакии оказались в другом государстве. Но в течение многих веков память о близкой родственности сохранялась; поддерживались языковые связи – словацкие студенты учились в Чехии; часть словаков, за неимением своего лит. языка, использовали литературный чешский.
И в 1918 чешские и словацкие земли были объединены в одном государстве Чехословакия. Концепция чехословакизма, возникшая ещё в XIX в, вышла на государственный уровень. По ней словаки и чехи объявлялись единой нацией с единым языком. Чехословацкий как официальный язык Чехословакии декларировался в её конституции.
Понятие «чехословацкий язык» возникло ещё в 30-е гг XIX в. Его выдвинули активисты словацкого национального движения (и не просто национального, а национально-освободительного, поскольку словацкие земли тогда были под инонациональным (венгерским) гнётом). Идея предполагала чешско-словацкое языковое сближение - вплоть до создания единого языка.
По идее, в создании общеединого языка чехо-словаков должна была соблюдаться относительная взаимность и равноправие. Чехи освоят какие-то специфически словацкие языковые формы, а словаки примут какие-то слова, специфичные для чехов. Предполагался взаимообмен, не отказ от своего, а принятие другого до своего.
Но с созданием Чехословакии трактовка понятия «чехословацкий язык» изменилась. Чешский язык стал выдвигаться как единственная лит.норма. Словацкому же отводился уровень местного говора чешского, по типу моравского. Просто чехов больше и их часть страны более развита, да и столица находилась в Чехии. Вот в Чехословакии и возник свой вариант старшебратства.
Словакам это низведение статусного уровня их языка не зашло. И с единым языком не сложилось. В дальнейшем чехословацким языком стали называть местный суржик – смесь чешского и словацкого, на котором говорила часть населения.
Официальная языковая политика Чехословакии возглашала своей целью сближение чешского и словацкого - до создания единого языка для всего государства и его населения. Конкретно подразумевалось распространение чешского на словаков.
И, в общем, между чешским и словацким происходило сближение. Они и так недалёкие, в едином же государстве их контакты усилились. Их примером была разработка разнообразной терминологии. Отчасти термины разрабатывались совместно. Но по большей части они массово создавались в чешском и из него переходили в словацкий.
Сближение языков научно называется конвергенцией. Так вот, одновременно с ней в Чехословакии действовала и противоположная тенденция – дивергенция, ведущая к большему различию чешского и словацкого литературных языков.
И в словацком дивергентная тенденция – к расхождению с чешским, таки стала преобладающей. Причём дивергентные изменения происходили именно в словацком. В чешском же сохранялось исконное состояние. Такой тип соотносительного изменения языков называют асимметричной дивергенцией. В словацком возобладала тенденция на раздаление с чешским - близкородственным языком, имеющим много общего от исконных времён, и хорошо знакомого словакам.
То есть, словакоязычные на политику уподобления своего языка чешскому (и реальные тенденции их сближения) отреагировали по своему. А именно – в их среде возникло стремление сохранить различие языков, и даже как можно более его увеличить. Эта реакция была и целенаправленно-обдуманной, ею руководствовались кодификаторы, закрепляя в своих словарях и учебниках словацкого. Также она проявлялась и стихийно в речевой практике словакоязычных. Такие изменения первоначально происходили вопреки закодифицированным правилам словацкого лит. языка. Затем уже эти изменения замечали словацкие кодификаторы и вносили в свои труды.
Эти отдаляющие от чешского усилия привели к тому, что словацкий литературный язык в XX в. заметно изменился (причём именно там, где чешский остался прежним).
1(*). Много слов, общих с чешским языком, из словацкого были вытеснены. Их заменяли словами собственно словацкого происхождения – лишь бы они отличались от чешских. Эти словакизмы могли быть ново-придуманными словами или уже имевшиеся получали новое значение. Так, в XIX в. в словаки в своём языке употребляли слово vytisk – общее с чешским (вытиск - русское «экземпляр»), но позже его вытеснило новое vytlacok.
Осознание того или иного слова как чешского, а не словацкого, происходило постепенно. Так, в словарике начала XX в. от С. Цамбела (известный словацкий речечист, призывавший и сам занимавшийся заменой чешских слов словакизмами) есть общие с чешским языком слова. Но позже они были вытеснены нововведёнными словакизмами. К пример: kulhavy (но совр. cловацкий chromy «хромой»), dosavad (совр. слов. doteraz «до сих пор»), nastydnut (совр. слов. prechladnut «простудиться»), spozdily (совр. слов. nerozumny, hlupy «отсталый»), slysat (совр. слов. pocut «слышать»).
2. Часть слов, общих с чешским, заменили на заимствования из других языов. Например, из латинского - было общее с чешским слово nekazen («недисциплинированность») - стало в совр. словацком nedisciplinovanost , из немецкого - было общее zavadit o koho , ныне только своё natrafit na («натолкнуться, зацепить»), также из венгерского и других.
То есть, особенность словацкого пуризма – борьба именно со словами чешского происхождения. Под очищение попадают слова испокон общие для обоих языков. К неславянским же заимствованиям (из немецкого, венгерского и т.п.) - другое отношение (если, конечно, эти слова есть только в словацком и отсутствуют в чешском). По мнению словацкой стороны, такого рода слова-неславянизмы не должны изгоняться из словацкого. Они воспринимаются как часть его своеобразия. Как часть своеобразной идентичности словацкого, которую надо беречь и приумножать как высшую ценность.
3. Общее с чешским слово могло выпадать из своего синонимического ряда в словацком, а взамен новое слово не появлялось
4. Дивергенция словацкого и чешского реализовывалась также тем, что в словацком какие-то слова утрачивали одно из значений (то есть, менялся их смысл) или менялась их сочетаемость. Например, в современном словацком лит. языке глагол citat, в отличие от чешского citat, не употребляется в значении «насчитывать», т.е. он был вытеснен глаголом mat. Прилагательное vznetlivy (взнетливый) ныне употребляется только к материалам («легковоспламеняющийся»), ранее же, как и в чешском языке, оно могло употребляться и к людям («вспыльчивый»).
Иногда общие с чешским слова продолжают входить в словарь словацкого лит. языка, но их употребление стилистически ограничивается. Так, глагол vykuzlit «создать колдовством/по волшебству» (чеш. vykouzlit – видимо «выкозлить») ныне маркируется как книжный, а общеупотребительным глаголом с тем же значением является глагол vycarit (вычарить).
5. Расхождение словацкого и чешского лит. языков проявлялось и на словообразовательном уровне. Здесь также осуществлялись асимметричные изменения – то есть, они происходили только в словацком. Процессы затрагивали языковые пласты, что существовали и в чешском и словацком – и в чешском они оставались, в словацком же изменялись. Так, слова ранее общего типа javiste стали в словацком javisko («сцена»).
6. В словацком лит. языке изменился фонетический облик разных слов – их стали выговаривать по другому. Так, в нём закрепился мягкий l (наше «ль»), отсутствующий в чешском лит. языке. Например, mysel - читается в чешском как мысел, в словацком стало мысель («мысль»).
В общем, в XX веке словацкий литературный (закодифицированный) язык активно изменялся в направлении, отдаляющем его от чешского. Тенденция были следствием именно близости языков - и тесного языкового контакта между ними, ведущего к ещё большему сближению.
То есть, словацкое стремление к отдалению-дивергенции было реакцией на близость-конвергенцию. Среди словаков стало осознаваться, что их язык близок чешскому – и это стало расцениваться как нежелательное. Исконная близость словацкого и чешского, продолжающееся их сближение в общем государстве, вызвало у словаков опасение, что так дойдёт до исчезновения словацкого языка, до проглощения его чешским. Стремление к отдалению проявилось на всех уровнях словацкого и стало важной частью его истории.
Словацкий пуризм был особенно активен в 30-50-х гг XX-го в. Вышеупомянутый С. Цамбел высловил основные положения, из которых, собственно, исходили словацкие чистители от чешского. Словацкое культурно-этническое своеобразие - высшая ценность, всё ради этого, пуще-вящей национальной самобытности. Словацкий должен оставаться самостоятельным, со своим особым местом среди славянских языков.
Из этой установки следует необходимость предотвращения сближения словацкого языка с чешским. Из этого последовало вытеснение общих с чешским слов, введение в словацкий новых слов по принципу - лишь бы отличалось от чешского, лишь бы не было похоже.
Подобные тенденции в украинском языке действуют с начала XIX в, и особенно сейчас, в XXI .
*Источник - К. В. Лифанов «АСИММЕТРИЧНАЯ ДИВЕРГЕНЦИЯ
СЛОВАЦКОГО И ЧЕШСКОГО ЛИТЕРАТУРНЫХ ЯЗЫКОВ
В XX ВЕКЕ»
