Наверное, каждому человеку знакомо чувство жалости. Но жалость ведь бывает разная. Бывает жалость как сострадание. Бывает жалость как любовь. А бывает жалость как презрение. Вот в этом последнем случае обычно и говорят с определенным выражением лица своему визави: «мне тебя жалко», «ты жалок». Именно такое чувство презрения вызвала однажды к себе и Хюррем. Обычно эта героиня «Великолепного века» вызывает другие чувства, более негативно заряженные, но в этот раз она умудрилась вызвать презрение, если не сказать брезгливость.
Присутствие Махидевран во дворце само по себе жутко выбешивало Хюррем, а уж в качестве временной управляющей гарема (до выздоровления валиде) и вовсе превращало хасеки в шаровую молнию, носящуюся по коридорам Топкапы. Как же так, она законная жена, а толку-то? Распоряжается-то все равно не она, а какая-то бывшая… какая-то незаконная… какая-то рабыня! Как только Хюррем не провоцировала скандалы, но Махидевран далеко не всегда велась на них. Вот, например, занадобилось Хюррем внезапно отдельные покои для одиннадцатилетнего Мехмета – и она без согласования их выделила, а когда Махидевран попросила детей на выход из этих покоев, разъяренной фурией полетела на разборку прямо к ложу больной валиде и устроила там целую сцену. Но выяснилось, что покои-таки выделены, и даже более лучшие. Но это все не важно для Хюррем. Ей не покои нужны, а нужен повод для скандала, чтоб выпроводить Махидевран из дворца, а ей все не дают его и не дают, всё не ведутся на ее вопли и не ведутся.
И тогда в конец распоясавшаяся без султанской острастки Хюррем решает, мягко говоря, поторопить Махидевран на выход, устроив одновременно глупую, наглую и мерзкую авантюру с использованием больной валиде. Идея её незатейлива и проста, как трусы без резинки – обвинить Махидевран в покушении на жизнь валиде с целью поскорей стать не временной, а официальной главой гарема. Идея глупая, потому что трудно предположить, что мать наследника вот так просто позволит себя оболгать и не будет защищаться всеми силами от такого ужасного обвинения, и скорее всего Ибрагим непремено дознается, кто все это устроил на самом деле. Наглая, потому что Хюррем на все эти его дознания откровенно плевать, ибо она «и от бабушки ушла и от дедушки ушла» и от сулейманова гнева и подавно уйдет. Мерзкая – потому что бессовестно использует прикованного к постели больного и беспомощного человека.
В общем, не долго думая, с таким же обнаглевшим за широкой спиной своей госпожи Гюль-агой, они устраивают подленькое такое шоу по обвинению Махидевран ни много ни мало в попытке убийства валиде. Для этого подсылают к Дайе-хатун, неотлучно дежурившей у постели валиде, какую-то постороннюю девицу сообщить, что ее якобы срочно зовет по важному делу Хюррем-султан.
В это время под предлогом почаёвничать Хюррем зазвала главного зрителя и по совместительству свидетеля-«лоха» своего спектакля – Хатидже. Это ее в первую очередь требуется развести на эмоции и возмущение. Вообще-то Хюррем хотела еще и Гюльфем затащить в свидетели «преступления», но та уже улеглась спать. Посему Хюррем, увы, пришлось только Хатидже поливать своей медовой глазурью. Не знаю, как вам, а мне видеть эти «медово-умильные» гримасы Хюррем при разговоре с женщиной, чью больную мать вот прямо сейчас используют по-черному, безумно противно.
Итак, Дайе приходит с вопросом «зачем звали, госпожа?» и тут Хюррем делает удивленное, а после встревоженное лицо и шепчет «О, Всевышний! Мне это не нравится…Это Махидевран… она задумала убить валиде. Помните, что она сегодня говорила?…» И все, «лохи», Дайе в том числе, переполошились и, подняв юбки, побежали спасать валиде, подгоняемые «обеспокоенной» Хюррем.
А в это время девица-киллер убивает ударом тяжеленного канделябра по голове верную служанку валиде (подумаешь, минус еще одна молодая жизнь), обматывает шею матушки султана шелковой веревкой и удаляется, не зная еще, что и часы ее собственной молодой жизни по милости Хюррем тоже сочтены. Но что стоит жизнь этих безымянных девушек по сравнению с хотелками Хюррем?
Тут же на сцену выбегает вспотевший и запыхавшийся Гюль-ага, отловивший по дороге Фидан-хатун и по доброте душевной «сливший» ей инсайдерскую информацию о своей госпоже, типа та в бешенстве и хочет убить валиде, а вину свалить на её госпожу, Махидевран. Ай-вай! Надо срочно помешать моей госпоже подставить твою госпожу!
Такой аттракцион невиданного благородства со стороны хюрремовой «шестёрки» нисколько не насторажиает Фидан. А знаете почему? Да потому что жульё всех мастей всегда страшно торопит свою жертву, не дает времени подумать, всё взвесить, позвать на помощь, наконец. Фидан, видимо, с таким матёрым жульём еще дела не имела, да и кто посмеет с больной матерью султана какие-то темные делишки проворачивать! А вот есть такие люди, кто осмелится, ибо никаких нравственных барьеров у людей такого сорта нет по определению.
Итак, Гюль-ага вталкивает Фидан в покои валиде, где та видит веревку на шее госпожи. «Ай-вай!» - Гюль-ага с причитаниями сматывается, якобы за лекарем, попутно веля Фидан остаться с валиде. Та остается, не подозревая ловушки, и пытается снять удавку с шеи Хафсы, как тут та-дам! – явление народу встревоженных дам во главе с главным адресатом светопредставления - Хатидже.
Дальше крики, вопли, пощечины, обвинения.
Гюль-ага на голубом глазу все отрицает, шел, дескать мимо, починять примус… Затем дамы, подняв юбки, стремглав несутся к ничего не подозревающей Махидевран – дескать, ты, змея, нашу валиде убить хотела! Кто хотел убить? Я хотела убить? Кого? Зачем? Чтоб гарем возглавить? В общем, посмотрите весь этот спектакль сами…
Если остановиться, успокоиться да пораскинуть мозгами, то через какое-то время станет понятным, что что-то тут нечисто. Все это шито белыми нитками, и серьезный дознаватель быстро выведет всех участников представления на чистую воду. А потому важно, чтобы не было никакого дознавателя. А были лишь сплошные дамские эмоции, на основании которых будет принято необдуманное решение. Так всегда и действует жулье – создает проблему, а потом предлагает решить ее самим, а не обращаться к компетентным органам. Вот и Хюррем с ее криминальным образом мышления, начинает включать заднюю, только чтобы избежать полномасштабного расследования, казалось бы, такого серьезного преступления – покушение на матушку султана. С чего бы вдруг? Задумайся, Хатидже. На воре же шапка горит – ты не видишь? Ей надо по-быстрому здесь и сейчас решить свой мелочный вопрос уязвленных амбиций, а вовсе не добиваться казни Махидевран, ибо скорее всего вся эта её ложь развалится при первых же допросах, и на кого тогда падет обвинение еще неизвестно. Для Хюррем было бы идеально, если бы решение о высылке Махидевран из гарема было бы принято сгоряча и прямо сейчас, немедленно. Но это невозможно, ибо такое решение принимает только Повелитель. Придется ждать утра.
И вот, поутру на следующий день, Хюррем вся в ямочках улыбок, уже тут как тут в покоях Повелителя, ждет, предвкушая унижение и долгожданное удаление Махидевран из дворца. Только вместо этого случилось совсем другое. И нет ничего приятнее наблюдать, как сползает с довольной физиономии Хюррем это благостно-сиропное выражение.
Да. Её раскрыли. Самым банальным и беспощадным образом. Вся суетливая мерзость этого заговора стала понятна и очевидна всем… Всем, кроме султана, как всегда. Ему, как всегда, никто ничего не докладывает, видно, берегут Хюрремушку, не иначе. А скорее всего, потому что понимают всю бесполезность такого доклада – султан все равно не поверит, что рядом с ним такое безнравственное существо, которое он холит и лелеет и ласково называет «моя Хюррем». Стоит Хюррем собрать гармошкой все свои три подбородка, надуть губки и затуманить взор слезами, как у султана мгновенно отказывает орган воли и здравого смысла. Все давно поняли уже: она-то вывернется, а ты на свою шею схлопочешь султанский гнев и подозрение в отсутствии преданности.
Но выразить своё презрение к этому султанскому «сокровищу» ничто и никому не помешает.
Предлагаю вспомнить, как это было.
Из торжествующей и ликующей Хюррем мгновенно превратилась в жалкую и пристыженную. И главное, никто в этом не виноват – сама рыла другому подлую яму, сама в нее и угодила.
Ибрагим (с предельным сарказмом): «Госпожа! Я восхищен… Виртуозная комбинация! Если бы вы еще и цели достигли… Но мой вам добрый совет – смените срочно прислугу. Эта вам не ровня… Желаю здравствовать…»
В ответ от Хюррем - дрожащие губы и молчание. А что скажешь-то?…
Хатидже (брезгливо): «Я тебе поверила Хюррем. Надеялась, что ты уже другая, изменилась… Но я ошиблась. Ты даже прикованную к постели валиде для своих делишек использовала! До чего ты дошла?!! Теперь я не спущу с тебя глаз. И при самой малейшей твоей оплошности, я все расскажу Повелителю! Все! Убирайся прочь!»
И пошла Хюрремушка, пошла, родимая, сглатывая слезы… а куда деваться? Такой позор… Все увидели, что из себя она представляет - какой за сосуд и с чем внутри. Отсюда и то брезгливое выражение лица Хатидже, когда она увидела, до какой низости способна опуститься «первая леди» Османской Империи ради какой-то своей сиюминутной мелкой выгоды. И главное, некого Хюррем обвинить, ну некого! И сказать нечего в свое оправдание.
На что же тогда она может пойти ради игры по-крупному? – вот какой следующий вопрос должна была бы задать себе тогда сестра султана, но, видимо, побоялась получить на него откровенный ответ.
А зря. Потом будет поздно…
_____________________
Уважаемые читатели! Написание такого рода статей требует времени и мотивации для автора в виде вашего одобрения - ваших лайков, подписки на канал и репостов. Так я понимаю, что мои статьи вам, действительно, нужны и интересны. Поэтому поддержите канал - и я постараюсь и дальше радовать (или наоборот, раздражать - кому что по вкусу) уважаемую публику! )))
