Великая Отечественная вошла в историю как война освободительная, против расового истребления, и была такой на самом деле. При этом Красная Армия оказалась единственной, кого уважали немцы. Они не ожидали, что советские войска настолько превосходят всех остальных.
К 1941-му немецкие войска захватили почти всю континентальную Европу. Немцы так сильно уверовали в собственную непобедимость, что не сомневались и в победе над СССР — тем более что КА только что крупно провалилась на финском фронте. В 1939-м Геббельс записал в своем дневнике:
«Русская армия не несет большой угрозы. У нее плохое руководство, а оснащение и вооружение еще хуже».
Через два года тональность отзывов радикально сменилась.
Эмоции немцев после Битвы за Москву: восхищение и ступор
Считается, что план «молниеносной войны» пал после поражения под Москвой. Это не совсем так. Красная Армия поставила немцев на место гораздо раньше. Не успев подготовиться к неожиданному удару, она отступала, но каждый пункт защищала яростно и долго. Блицкриг пал с самого начала: на каждый этап немцам понадобилось больше времени и ресурсов, чем планировалось.
При этом немецкая пропаганда продолжала прославлять собственных полководцев — и уже в 41-м солдаты на местах начали проявлять недовольство. «Русские дерутся как черти», — записал офицер фон Зенгер. Еще ярче выразился рядовой Генрих Метельман: «Русские — выносливые и бесстрашные воины. Они в пух и прах разбили наши предрассудки о расовом превосходстве».
«Мы теряем в боях до 50 % личного состава. Москва — решающий пункт кампании. Надежды закончить войну в 1941-м провалились. Нам противостоит армия, намного превосходящая всех, с которыми мы воевали. Политикам в Берлине пора осознать, что блицкрига не будет», — записал начальник штаба 4-й армии генерал Блюментрит.
Эмоции в следующие годы войны: уважение и испуг
В следующие годы тональность изменилась еще ярче. Немцы прониклись уважением к армии, которая разносила их на всех фронтах. И от этого зверствовали еще сильнее. Вот выдержка из приказа по 60-й моторизированной пехотной дивизии вермахта:
«Русские очень храбры в бою, даже в меньшинстве принимают атаку. Поэтому нельзя допускать человеческого отношения к пленным. Уничтожение противника должно продолжаться до тех пор, пока он не станет безопасным. Фанатизм и презрение к смерти делают русских противниками, уничтожение которых обязательно».
Страх переходил в ненависть к собственному руководству — людям, которые напали на Советский Союз. После Сталинграда офицер Иоахим Видер пишет:
«У солдат не осталось и следа от прежнего подъема. Иван не отступает ни на шаг. Путь к фронту устлан их трупами, но и немало наших подыхают раньше. В Сталинграде мы разучились смеяться. Русские ни одного метра не отдают без боя. Ни один солдат или офицер не говорит теперь пренебрежительно о советской армии. Нашу кинохронику и пропаганду, где русские бегут после первой пули, мы же и освистываем».
Подписывайтесь на канал — здесь много интересных статей о науке, открытиях и новых технологиях!
