Вчера полиция задержала моего старшего сына. Я хотел написать «за участие в несанкционированной акции» - но нет, просто за то, что встретился с друзьями возле метро. Пытаясь вызволить сына, уже глубокой ночью, у входа в отделение полиции я стал свидетелем очень тяжелой сцены. Несколько женщин, чьи дети также были незаконно задержаны, выкрикивали обвинения молодому полицейскому, который дежурил возле ворот ОВД. Обвинения в трусости, предательстве, бесчеловечности. Тот, не выдержав, стал отвечать столь же резко. И тогда мне стало страшно. Страшно от того, что люди перестали видеть друг в друге людей. И я вспомнил историю, которую много лет назад рассказал мне старый индеец лакота по имени Серый Орел…
…Индейцы резервации Пайн Ридж предпочитали жить не в поселках, а небольшими хуторами, которые возникли когда-то на месте стоянок отдельных племенных групп. В такое крошечное поселение мы и приехали с Серым Орлом по разбитой грунтовой дороге, что вилась между песчаными холмами, поросшими соснами.
На террасе небольшого бревенчатого дома сидел в кресле старый индеец. Он был гораздо старше Серого Орла, на вид ему было лет восемьдесят, если не больше. На столе перед стариком были разложены куски кожи, нитки с иголками и разноцветные иглы дикобраза.
- Приветствую тебя, Поющий Конь! – поздоровался мой наставник.
- О, здравствуй, здравствуй, Серый Орел! – улыбнулся старик, протягивая руку. – Кто это с тобой?
- Это мой друг из Москвы, из России. Его индейское имя Ташунка Вачипи! – представил меня Серый Орел.
- Хау, Ташунка Вачипи! – пожал мне руку старик. – Русские – друзья индейцев!
- Ну, наверное, да! – согласился я, не вполне понимая, что именно он имеет в виду.
- Да, друзья. Ваш народ никогда не отнимал наши земли. А когда началось восстание в Вундед Ни, советские газеты выступили в защиту прав индейцев...
- Советские газеты? – переспросил я. – Но в 1890 году еще не было никаких советских газет!
- Ты не понял! – покачал головой старик. – Я имею в виду восстание 1973 года. Последнюю войну с белыми... И я горжусь тем, что принимал в ней участие!
Я не стал скрывать свою неосведомленность, и честно попросил Поющего Коня рассказать о событиях, участником которых он был.
- Это были тяжелые времена, сынок! – начал свой рассказ индеец. – В резервациях царила нищета, не было работы, старики спивались, молодежь уходила в крупные города и пополняла банды Нью-Йорка или Чикаго. Старики! В то время редкий мужчина-индеец доживал до пятидесяти лет, и в сорок выглядел уже как старик...
И тогда мы решили бороться. Мой друг, Рассел Минс, возглавил организацию, которую мы назвали Движение Американских Индейцев. Движение за наши права. Мы отправились пешком в Вашингтон, назвав свой марш «Тропа Нарушенных Договоров». Но нас даже отказались выслушать. Тогда мы захватили здание Бюро по делам индейцев – подлой организации, которая под видом защиты коренного населения ущемляла права индейцев. Мы удерживали его семь дней. Но это ни к чему не привело. Напротив, глава племенного совета резервации и его окружение осудили нас, нам запретили публично выступать, а Рассела Минса жестоко избили.
И тогда - это было 27 февраля 1973 года - мы захватили поселок Вундед Ни. Мы потребовали, стоя у могил наших сородичей, безжалостно расстрелянных солдатами, пересмотреть все договоры, которые были нарушены американским правительством. Мы даже не требовали возвращения наших земель, мы требовали компенсацию, чтобы индейцы смогли начать достойную жизнь. Но вместо этого мы получили пули снайперов ФБР... В резервацию были введены танки, боевые вертолеты пытались выбить нас из укрытий. Но мы не сдавались. Семьдесят один день продолжалась эта война... А потом мы сдались – у нас закончились патроны, а воевать с луками и стрелами против танков и вертолетов было безумием. К тому же чиновники из Белого Дома пообещали рассмотреть наши требования...
- И что, рассмотрели? – скептически спросил я.
- О, да! Больше тысячи человек были арестованы, многие скрывались в подполье. Но затем нас оправдали, даже Рассела Минса...
Я слушал старика, затаив дыхание. Передо мной сидел живой участник последней индейской войны! Я взглянул на Серого Орла, и заметил, что он отвернулся и смотрит куда-то вдаль, скрестив руки на груди.
- Серый Орел... – осторожно спросил я. – А ты принимал участие в том восстании?
- Да, принимал! – с горечью произнес индеец. – Только я оказался с другой стороны. Я воевал против своего народа...
Я не мог поверить тому, что услышал. Мой наставник, которого я считал почти святым, воевал на стороне американской армии? Воевал против своего племени? Но почему? Взглянув на мое лицо, Поющий Конь повернулся к Серому Орлу и сказал:
- Расскажи ему все, Кэн. Расскажи, как это было, всю правду, иначе он не поймет...
Серый Орел посмотрел мне прямо в глаза и начал свой рассказ:
- В те годы я был совсем молодым человеком. Как-то раз, на дискотеке в нашей резервации, я познакомился с красивой девушкой, мы стали встречаться. Лишь потом я узнал, что она – племянница вождя племени, Дика Уилсона, Главы Племенного Совета, как эта должность называлась тогда. Сначала ее дядя был против наших отношений. Дело в том, что я был из бедной семьи, а вождь был богатым человеком, ведь именно он распределял пособия, что выдавало нам правительство. Но наша любовь оказалась сильнее его запретов, и Дик Уилсон смирился. Мы поженились. Как человек, женатый на племяннице вождя племени, я получил массу привилегий – в частности, право на хорошую работу. Ведь большинство индейцев в резервациях в то время были безработными. Глава Племенного Совета устроил меня полицейским в отряд индейской полиции, и я очень гордился своей красивой формой и тем, что ношу оружие. К тому же, я зарабатывал неплохие деньги!
Когда начались волнения в Вундед Ни, мои друзья предложили мне присоединиться к восставшим. Но я не мог. Став полицейским, я дал клятву. Присягу. И не мог ее нарушить, ибо нарушение клятвы для индейца хуже смерти... И я был вынужден патрулировать улицы, с ужасом думая, что мне придется стрелять в моих братьев, если я получу такой приказ. Я сходил с ума, мне казалось, что мои волосы поседеют в те дни. Несколько раз я принимал участие в перестрелках, но никогда не стрелял в людей. Я стрелял в воздух, над головами восставших. А однажды меня спасло чудо. Я захотел в туалет, и зашел в кафе. И в этот миг раздались автоматные очереди. Я выскочил наружу и увидел, что мой напарник лежит в луже крови, а полицейская машина изрешечена пулями...
После подавления восстания, когда, казалось бы, все закончилось, я не находил себе места. Я считал себя предателем. И начал пить. Я пил, чтобы забыть о том, что произошло. В итоге я потерял работу, от меня ушла жена... Целыми днями я шатался по поселку в резервации, думая с кем бы выпить или подраться. Наверное, я спился бы окончательно, как это произошло со многими моими сородичами, но однажды меня подобрал на улице мой дядя, Желтый Конь. Он привел меня в свой дом и открыл мне вещи, о которых я прежде даже не догадывался. Он помог мне пройти первый в моей жизни обряд Хамблечия, и после обретенного Видения моя жизнь изменилась навсегда. Я вступил на путь, указанный мне Вакан Танка, и с тех пор я иду по нему и не могу свернуть. Хэчету эло!
Я посмотрел на Серого Орла. Рассказанная им история нисколько не умалила его в моих глазах, напротив! Прежде мне казалось, что мой наставник всегда был мудрым и глубоко духовным человеком. Теперь я узнал, какой трудный путь прошел Серый Орел, прежде чем Вакан Танка призвал его, и глубокое уважение к старому индейцу наполнило мое сердце с новой силой.
- Серый Орел... – осторожно спросил я. – А потом, после того, как ты обрел Видение и вступил на свой путь, твои сородичи не обвиняли тебя в том, что ты воевал на другой стороне?
- Они и прежде не обвиняли меня! – грустно улыбнулся Серый Орел. – Все понимали, что я не мог нарушить клятву. Это я обвинял себя и не мог простить за то, что делал...
- А что случилось с Расселом Минсом потом, после восстания? И жив ли он сейчас? – задал я очередной вопрос.
- Он ушел от нас в прошлом году, - ответил Поющий Конь. – Но до последнего своего часа Рассел Минс боролся за права индейцев. Когда в очередной раз правительство отказалось рассмотреть его требования, Рассел Минс заявил о создании Республики Лакота...
- Республика Лакота? – удивился я. – Первый раз слышу...
- Это не удивительно, сынок! – усмехнулся Поющий Конь. – Республику Лакота не признала ни одна страна в мире, и существует она только на бумагах. На бумагах, написанных Расселом Минсом... В Республику Лакота должны были войти земли пяти штатов – Монтаны, Небраски, Южной и Северной Дакоты, Вайоминга. Земли, которые по всем договорам принадлежат индейцам. Рассел Минс хотел создать справедливое индейское государство, где права коренных жителей не будут ущемлены, где в школах станут преподавать родной язык, и люди смогут свободно жить и работать на родной земле. Но он не успел...
Я подумал, что было бы здорово летать в Америку с визой Республики Лакота, но вслух этого не произнес. А Поющий Конь, придвинув к себе кусок кожи с разноцветными иглами дикобраза, вдруг покачал головой:
- Хватит уже говорить о политике, сынок! Я теперь слишком стар для этого. Лучше давай я научу тебя, как вышивать иглами дикобраза. Это древнее искусство, иглами дикобраза наши предки украшали свои рубахи и мокасины до того, как белые привезли в прерии бисер. Пока мои глаза еще не утратили остроту, я буду вышивать. И учить этому детей нашего племени. Смотри...
И старик, размяв ногтем указательного пальца длинные иглы и сделав их плоскими, стал пришивать узкие центре, где каждый сектор был своего цвета: черный, красный, желтыйцветные полоски к кожаной основе. Поющий Конь работал сосредоточенно, и вскоре я понял, что за рисунок складывается из иголок дикобраза под скрюченными пальцами старика. Круг с крестом в и белый. Древний «Круг Жизни» Народа Семи Костров. И герб непризнанной индейской страны- Республики Лакота...
Это - отрывок из книги «Легенды Серого Орла», которую я написал ради одной фразы, когда-то произнесенной старым индейцем:
«Все люди – люди!»
