Как я попал в крематорий в одном из российских городов - отдельная история. Дело в том, что за пару месяцев ранее я очутился в больнице. Ближе к выписке мой сосед по палате, могучий парень Саня, с которым мы сдружились за месяц, предложил мне поработать в... крематории. Сильный ход, подумал я тогда, очередной поворот судьбы. Подумав дня три, я согласился.
Испытательный срок
«Ты, Данила, главное - не волнуйся. Парень ты вроде нормальный, и всё у тебя в нашей нелёгкой профессии получится», - при слове «нелёгкой» бригадир Денис, или, как его называет бригада, Дэн или Денёк, поощрительно улыбается.
Дэн - плечистый и пузатый парень, тяжело отдувается. На улице самое начало августа, жара, и рубашка Дениса покрыта пятнами пота.
Мне приходится полегче, при почти одинаковом среднем росте (Дэн чуть выше) я вешу 70 кг, а в Дэне все добрых 110. Хотя и я такую жару переношу с трудом. Парень я с севера и по мне лучше холодок, прохлада...
«У тебя испытательный срок, так что ты внимательно присматривайся, как другие работают. В день пока мы будем давать тебе 500 рублей, а месяц пройдёт - будешь с бригадой в доле», - проинспектировал Дэн.
Осваиваться в новой профессии приходится мне с большим трудом. И хотя мне за мои сорок лет приходилось повидать немало, здесь я пока полный профан.
«И самое главное - учись просить деньги у клиентов», - наставляет Дэн.
У людей, которые хоронят близкого человека? Это кем же надо быть-то? А бригадир Дэн тот ещё фрукт, думаю я с тоской. Ему-то легко с его хитрыми глазками, сладкой улыбкой и мощной статью. И вообще, цитируя классиков, толстым людям легче обделывать делишки. А мне, тощеватому и угрюмому, видно мало что в крематории светит...
«У Влада и Михи, пожалуй, лучше всех получается. Влад тут почти 10 лет работает потому что, а Миха просто талант. Ну и на меня посматривай тоже. Найди свой подход, все ведь спрашивают по-разному. Но ты, по слухам, парень образованный, так что козыри у тебя есть. И главное, не волнуйся, - хохочет Дэн, - все мы когда-то начинали... »
Как раскрутить на деньги?
Как выглядит наша ежедневная работа? К воротам подъезда, где находятся ритуальные залы по (три подъезда, где в каждом по два ритуальных зала) подъезжает машина с покойным. Высматриваешь в похоронной процессии человека, у которого в руках квиток с данными покойника (а это значит, что он распорядитель церемонии), подходишь к нему, и тут начинается интересная беседа. Тебе надо тихо и осторожно раскрутить его на деньги. И вот тут-то...
Я стою вечером дома перед зеркалом и стараюсь, сделав лицо пожалобнее, отработать технологию спроса. Прошёл месяц моей работы, и ребята уже начинают коситься на меня. С бригадой я уже в доле, и получаю в день от 2 до 5 тысяч, в среднем 3,5. Да, если моешь полы специальной машинкой, то и все 6 т. р. может выйти, за мойку бригада отстёгивает тысячу), но вот просить пока получается плохо.
«Тут рабочим на помин души принято оставлять... ». Тьфу, забыл ритуальное начало: - Крышку гроба открывать, прощаться будем?». Даже если родственники покойного говорят, что не будут (уже попрощались или покойник начал разлагаться), всё равно надо гнуть свою линию: «Мы вам всё сделаем, как положено, отвезём, завезём, откроем, закроем. Ну и тут... (здесь следует сделать небольшую паузу и продолжить) - рабочим на помин души обычно оставляют». Когда люди, в большинстве случаев с удивлением, переспрашивают: «Сколько?» следует вторая ритуальная фраза: «На ваше усмотрение». «Сумму никогда не называй, никогда, тут уже вымогательство могут пришить», - втолковывают ребята. Запомнил. «Рабочим на помин души обычно оставляют». И «На ваше усмотрение».
Кто-то говорит это вежливо, даже слишком, кто-то - как приблатнённый Серёга - твёрдо и сурово глядя в глаза, кто-то - как самый здоровый из нас - Вадик - равнодушно глядя в сторону поверх голов с высоты своих 193 см росту.
Останавливаюсь на том, что просить буду нейтрально-сочувствующим тоном. Всё-таки горе у людей, но и совсем в холуйщину скатываться неохота. Кстати, многие, принимая деньги на выходе и кладя их обычно во внутренний карман пиджака, совершенно по-лакейски кланяются. Меня это сначала забавляло, но месяца через два заметил, что и у самого при получении денег спина непроизвольно слегка прогибается. Бытие определяет сознание.
В крематории есть два главных закона: 1) никогда не просить у родственников, когда хоронят детей, лет примерно до 15, и 2) не сметь утаивать что-то из «общака». Впрочем, пожалуй, законы эти можно поменять местами по степени приоритетности. Всё, что тебе дали родственники покойного после прощания, вечером выложи на стол до копеечки, когда идёт делёжка. Короче, как писали в автобусах в советское время «Совесть - лучший контролёр». Тут, скорее, лучший контролёр - полублатные понятия. Поэтому многие берут с собой на работу рублей по 200, на обед и сигареты, чтобы, пресловутое, «пацаны дурного не подумали».
Лучше всех, как я уже упоминал, получается просить у бригадира Дэна. У него круглое наетое лицо, небольшие хитрые глаза, пузо, и... самая что ни на есть сочувственно-искренняя интонация. При этом на лице у него какая-то виноватая полуулыбка. Такому не захочешь, да сунешь что-нибудь при выходе из ритуального зала.
Два мира - две системы
... Перевалила вторая неделя моей работы. Катаю тележки, они смахивают на больничные каталки, только гораздо массивнее и тяжелее - металл. Такая тележка, думаю я, - это ведь из другого мира, не больничного, а покойницкого. Да и гроб с покойником на такой тележке гораздо тяжелее больного средней тяжести на алюминиевой каталке. «Два мира - две системы», короче говоря.
Помимо катания тележек начинаю потихоньку ворочать гробы. Дело это не такое простое, как может показаться на первый взгляд. Вот, к примеру, мой напарник в тот день - Иван, или Ванечка, как его здесь называют - тощий кадыкастый хлопчик небольшого роста с мягкими по-детски ладошками ловко хватает гроб с одной стороны и злобно шипит мне: - Что встал, Данила? Накрест, накрест надо. - Стараясь действовать согласно инструкции, хватаю «накрест». Не то что поднять, оторвать его от поддона ритуальной машины не могу. Что за бред, думаю. Я уж явно сильнее Ивана, сомнений нет. Потом догадываюсь, что всё дело в сноровке. Тупо копирую Ванечкины действия, и вроде начинает с трудом получаться. Ну, хоть что-то.
Ванечка посвящает меня в технологию: как таскать «вперетяг» (опасная операция, следи и следи за пальцами, а то отдавят), как брать «накрест», как подныривать тележкой под гроб. Замечаю постепенно, что становлюсь крепче. Потаскай-ка каждый день да подвигай. Ловлю себя на смешной мысли что тут, на этой работе никакого спортзала не надо - все группы мышц задействуются... Особенных здоровяков тут нет, но парни все жилистые и сноровистые.
На третьей неделе у меня порвался на спине костюм. Новенький, выданный мне всего полторы недели назад, лопнул прямо по шву. Да, здесь выдают костюмы, один на год, и робу самого последнего пошиба - синюю и безразмерную. В мою, стандартного размера 48-50, как написано на бирке, вполне можно впихнуть бригадира Дэна, с его 56-58 размером. Раньше выдавали и туфли типа армейских, теперь эта традиция тихо угасла, о ней и не вспоминают. Видя мой порванный костюм, ребята смеются:
«Мощнеешь, Данила, скоро бугаём станешь. Штаны не порви только», - добавляет кто-то ехидно. Впрочем, приколов, ехидных и не очень, а то и грубых здесь хватает с лихвой. Но, про это отдельно.
В середине месяца случился со мной неприятный казус, не буду уточнять, но провинился. Наш непосредственный начальник Петя, его иногда называют ещё Пётр Иванович, хотя он и моложе многих в бригаде, отправил меня «на прах».
Прах
Урны с прахом, как и печи, где сжигают гробы с покойными, находятся в огромном подвале, куда и спускаются гробы из ритуальных залов. Далее их развозят на тележках к печам, и уже там-то и происходит кремация. Занимаются всеми этими подвальными делами так называемые «гномы». Работают там ребята не то чтобы совсем отпетые, но очень характерные. Есть сиделые - таких видно почти сразу; есть просто мощные мужики с тяжёлыми движениями и столь же тяжёлыми взглядами. Таким только кулаков-партизан играть, «зелёных» из банды какого-нибудь Батьки Ангела, прикидываю я.
Есть просто обычные крепкие молодые парни. Во дворе у них стоят не последние по цене-качеству машины, так что начинаю понимать, что не всё у них тут грустно. Хотя работа тяжёлая, сродни кочегарской. Ворочай в печи, где температура 700-900 градусов, тяжеленным багром сжигаемый гроб и думай о бренности существования. Хотя, поди разбери, о чём они там думают, может о женщинах. Или об автомате с газировкой. У них единственных на территории крематория есть автомат с газировкой, куда мы иногда в сильную жару ходим пропустить стаканчик.
Приходу моему там были рады. Дело в том, что каждая бригада «гномов» обязана расставить в смену несколько десятков, а то и c сотню урн с прахом по стеллажам. Засунуть туда бумажку с данными покойного. Вроде как напрямую в обязанности гномов это не входит, поэтому они рады любому, кого закинут «на прах». Урн много, потому что прах этот зачастую невостребован: бомжи, нелегальные иностранцы или просто одинокие старики. Гномы шуршат у печей, а я в отдельной кладовочке работаю, складываю бумажки и переставляю ёмкости. Под ногтями черно. Прах...
«Данила, ты респиратор-то надень», - то ли в шутку, то ли всерьёз предлагает мне крепкий накаченный «гном». Какое там, и так дышать нечем, а в респираторе вообще в обморок грохнусь, - зло думаю я. Да, угораздило. Впрочем, ребята говорят, что почти все новички прошли «через прах». Радует меня это мало. Я-то здесь и сейчас дышу страшной серой пылью. Да, прах... Кстати, поработав там с неделю, ногти свои я отмыл потом только дня через три. Прах...
