На момент постройки в 1937 году лайнер Вильгельм Густлофф был крупнейшим судном немецкого флота. Оно получило название в честь убитого в Давосе в 1936 году члена нацистской партии Вильгельма Густлоффа. Вильгельм был застрелен евреем медиком. Такой случай не могла обойти стороной немецкая пропаганда. В память о своем сопартийце и было названо судно.
Это был круизный десятипалубный лайнер предназначенный для гражданского использования. Но все изменилось с началом войны. Сперва "Вильгельма" переоборудовали в плавучий госпиталь, потом в плавучую казарму, а под конец войны лайнер занимался эвакуацией населения и военных.
"Вильгельм" не приближался близко к линии фронта. Но в 1945 году Советские войска находились уже на территории Германии. 22 января 1945 года в порту Готенхафен в районе Данцига лайнер начал эвакуацию местного населения. Первыми на борт погрузили офицеров подводников и курсантов, затем раненых солдат и женщин из вспомогательного дивизиона.
Все это были военные люди, хотя на борт принимались и гражданские, среди которых предпочтение отдавалось женщинам с детьми и старикам. Оценки по количеству людей на борту до сих пор разнятся. Изначальный подсчет указывал на цифру 4922 человека, среди которых только 1357 были военными.
Позднее немецкий историк Вольдемар Террес, обер-фенрих, что служил на корабле в должности санитара, прибавил к этой цифре еще 8956 беженцев. В этом случае цифра увеличивается до 10 582 человек на борту. Хотя документального подтверждения этому нет, и, скорее всего, обер-фенрих прибавил ее, чтобы показать, что "советы напали на почти гражданское судно".
Тем не менее Вильгельм Густлофф был военным кораблем и представлял собой законную цель. На борту лайнера имелось вооружение для борьбы с кораблями противника, средства ПВО и он вез военные грузы.
Госпитальные суда на которые нельзя было нападать не могли иметь камуфляжную раскраску и идти в одном конвое с военными судами. К тому же на обычных госпитальных судах имелось обозначение в виде красного креста. Все эти правила были нарушены Вильгельмом Густлоффом. Поэтому ничего удивительного, что советская подлодка С-13 приняла его за военный корабль коим он и являлся.
Вильгельм Густлофф вышел из порта в сопровождении двух боевых кораблей. Ввиду того, что на борту помимо капитана Фридриха Петерсена находились еще несколько старших офицеров среди которых командир 2-й учебной дивизии подводников и два капитана торгового флота, между ними постоянно вспыхивали споры о том, как быстрее и безопаснее добраться до цели.
В итоге лайнер шел на небольшой скорости из-за перегруза на борту, был хорошо освещен и двигался прямым курсом вместо того, чтобы идти зигзагами дабы усложнить атаку, которую могут совершить подводные лодки противника. Все это стало роковой ошибкой, так как "на хвост" лайнеру села советская подводная лодка С-13 под командованием Александра Маринеско.
С-13 шла за вражеским судном около двух часов. В обычной ситуации подлодка не смогла бы нагнать быстроходный лайнер. Но тот шел слишком медленно. Маринеско вывел свою подлодку на линию атаки и со стороны берега, где его субмарину меньше всего ждали, выпустил первую торпеду с надписью "За Родину".
Вслед за торпедой "За Родину" в борт лайнера полетели торпеды "За советский народ" и "За Ленинград". Символично, что торпеда "За Сталина" застряла в торпедном аппарате и чуть не уничтожила саму подводную лодку.
В 21.16 первая торпеда попала в лайнер. Пассажиры было решили, что судно наскочило на мину. Но капитан лайнера Петерсон сразу понял, что это дело рук субмарины и что она уже так просто не отвяжется. По воспоминаниям он произнес "Das war’s" (Вот и все). И действительно, вслед за первым взрывом корабль потрясли еще два. Из-за этих взрывов часть команды, что отвечала за спуск спасательных шлюпок оказалась заблокированной на нижних палубах.
Люди, предоставленные сами себе попытались спустить шлюпки на воду. Многие падали в ледяную воду, началась давка. Судно получило сильный крен от которого зенитная установка сорвалась с палубы и полетела прямо в лодку, заполненную людьми. Таким образом больше всего людей пострадало не от самих торпед, а от паники и неразберихи, что началась после.
К тому же "спасательная операция", которую провели находившиеся рядом немецкие суда прошла из ряда вон плохо. На место прибыл миноносец "Леве", который подобрал из шлюпок 472 пассажира. Другим кораблям удалось спасти еще 179 человек. Люди, что находились в воде быстро замерзали. Термометр в тот день показывал -18 градусов и у спасателей было очень мало времени.
На помощь поспешил и миноносец "Адмирал Хиппер", но гидролокатор одного из миноносцев засек подлодку С-13 и "Адмирал Хиппер" опасаясь атаки срочно покинул эту зону. Кроме того немецкие гидролокаторы по ошибке "засекли" якобы еще одну подводную лодку. Миноносец Т-36 начал сброс глубинных бомб. Но ни одна не достигла цели, так как второй субмарины вообще не было, а С-13 Александра Маринеско медленно удалялась из зоны после того, как поразила цель.
В итоге спасти удалось около 1000-2500 человек из всех находившихся на борту. Если брать максимальное число беженцев и военных в 10500 человек находившихся на судне, то людские потери в этот день были просто огромны. К тому же потопление Вильгельма Густлоффа стало уничтожением самого крупного немецкого судна за всю войну.
Понятное дело, что в этот день погибло большое количество гражданских. Чем не преминули воспользоваться некоторые, обвинив Маринеско в "военном преступлении". Но вина за все это полностью лежит на немецком командовании. Именно оно решило перевозить обычных людей на вооруженном военном судне без соответствующих опознавательных знаков. Никаких обвинений по отношению к нашим подводникам в данной ситуации быть не может.
„Вильгельм Густлофф“ являлся законной военной целью, на нём находились сотни специалистов-подводников, зенитные орудия… Имелись раненые, но отсутствовал статус плавучего лазарета. Правительство Германии 11.11.44 объявило Балтийское море районом военных операций и приказало уничтожать всё, что плавает. Советские вооружённые силы имели право отвечать тем же. (Из заключения Института морского права в немецком городе Киле)
Самого Александра Маринеско хотели представить к званию Героя Советского Союза. Но тут открылось, что за ним числится множество дисциплинарных взысканий. После отпуска находясь на ремонте на плавбазе "Иртыш" он пьянствовал и водил в свою каюту финских женщин. Приставал к женщине-врачу и ударил начальника медицинской службы, который попытался за нее вступиться.
В общем, Героя Маринеско тогда не получил. Его наградили орденом Красного знамени. А после и вовсе понизили в звании и уволили из ВМФ. Позже он работал на гражданских судах. Лишь в мае 1990 года президент СССР Михаил Горбачев уже посмертно присвоил ему звание Героя Советского Союза.
Тем не менее в советской историографии Александр Маринеско считался подводником номер один. На его счету оказался самый большой тоннаж потопленных судов противника. Это были лайнер "Вильгельм Густлофф", вооруженный транспорт для раненых "Штойбен" и транспорт "Зигфрид". Однако, по числу потопленных кораблей Маринеско не входит даже в первую десятку.
После войны даже советская пресса не могла дать однозначную оценку деятельности капитана Маринеско. Доходило до смешного. В Лиепае на базе подводных лодок был установлен памятник с надписью: "Героическому экипажу Краснознамённой подводной лодки „С-13“, его боевому командиру Маринеско А. И.". Через несколько недель с памятника убрали слова "героическому" и имя Маринеско.
Газета "Известия" выпустила семь статей о герое-подводнике. В ответ ей газета "Стаж Балтики" выпустила несколько статей критического содержания. Масла в огонь подливала и послевоенная деятельность Маринеско. В 1949 году его осудили на три года за кражу двух тонн торфяных брикетов используя служебное положение и кражу институтской кровати.
В общем в оценке личности советского командира подлодки Александра Маринеско до сих пор нет однозначной оценки. Доподлинно известно лишь то, что с дисциплиной у капитана были большие проблемы. Тем не менее в счет его грехов никак нельзя включать потопление "Вильгельма". На эту тему Николай Никифорович Титоренко, капитан 1-го ранга заметил следующее:
Чувства мстительного удовлетворения я не испытываю. Гибель тысяч людей на „Густлове“ представляю скорее как реквием по умершим во время блокады Ленинграда детям и всем погибшим. Путь немцев к катастрофе начался не тогда, когда Маринеско дал команду торпедистам, а когда Германия покинула указанный Бисмарком путь мирного согласия с Россией. (Владимир Слуцкин (Германия). Вильгельм Густлов, человек и теплоход. — Немецкий «Титаник». Журнал «Вестник»)
Подписывайтесь на канал, чтобы не пропустить новые статьи и ставьте нравится.
