К исходу шестого дня пути на горизонте показались очертания каменных стен с башнями и островерхие шпили минаретов Манисы, центрального города Сарухан-санджака. Оставив позади гору Сипил, проехав вдоль реки Гедиз, кортеж шехзаде Селима въехал в город. Петляя по узким улочкам, возницы выехали на главную площадь и в радостном предчувствии окончания утомительной дороги пришпорили лошадей.
У ворот дворца шехзаде Селима его гарем встречала строгая стража и многочисленная прислуга.
Джанфеда-калфа, как всегда, изучающее оглядела свою госпожу и осталась довольна, не заметив никаких симптомов плохого самочувствия. Напротив, Нурбану выглядела бодрой и оживлённо делилась впечатлениями от поездки в столицу.
- Джанфеда, Михримах-султан очень порадовала меня, разговаривала уважительно и похвалила за хорошее воспитание детей. Не знаю, что явилось тому причиной, но, похоже, лёд между нами растаял, - откровенничала с женщиной султанша.
- Слава Аллаху, госпожа, Вам не помешает ещё один союзник, - со знанием дела ответила калфа.
- Так и есть, Джанфеда, - согласилась Нурбану и перевела разговор на другую тему: - Я так соскучилась по своим уютным покоям, по хамаму. Джанфеда, вели девушкам отнести в баню всё, что нужно, только вода, пар и искусные руки массажисток помогут мне излечить измученное долгой дорогой тело.
…Разомлевшая и отдохнувшая, Нурбану умиротворённо наблюдала, как девушки ставят на софру (низкий круглый столик), покрытую скатертью кофейного цвета, (голубая предназначалась для служанок, белая – для наложниц), блюда с пловом из баранины, тушёные овощи и нарезанный кольцами овечий сыр. Десерт они разместили на другом столике. Взглянув на халву, Нурбану сглотнула слюну и облизнула губы.
- Подайте мне инжировый компот, - томно проговорила она, приподнимаясь со спинки дивана, и девушки немедленно поспешили исполнить её желание.
Усевшись на огромную подушку, султанша приступила к трапезе, то и дело поглядывая на сладости.
Когда с едой было покончено, Нурбану снова присела на диван, подложив под спину небольшую подушку, и подумала, чем бы ей заняться. Сегодня она не должна была пойти в покои Селима, поэтому решила посвятить вечер любимому делу – чтению книг.
Скользнув взглядом по ярким обложкам, она выбрала сборник стихов Джелал-ад-Дина Руми и, поудобнее устроившись, открыла страницу. Первые же строки заставили её вздрогнуть. “Тот, кто в тебе нашел счастье – твой…” – кричали заветные слова, напоминая терзающую душу фразу Хюррем-султан о новых шехзаде.
Ревность жгучей волной захлестнула сердце султанши.
“Других быть не должно, только я, и больше никого,” – с этой мыслью Нурбану порывисто встала с дивана и подошла к потайному шкафчику. Открыв его, достала оттуда шкатулку, поколдовала над двойным дном и извлекла свой талисман.
- Прошу тебя, помоги! Мне надо родить ещё сыновей, таковы законы этой страны, династия не должна оборваться. На ложе Селима не должна попасть другая женщина, – неистово бормотала она, вглядываясь в святое распятие.
На миг ей показалось, что на распятом изображении Христа, на его лице, руках, ногах и рёбрах появились капельки крови, и она, дрожа всем телом, зажала талисман в ладони. Успокоившись и раскрыв руку, женщина не заметила на амулете ничего такого, что могло бы её смутить, и подумала, что кровоточащие раны – это плод её разыгравшегося воображения.
С чувством удовлетворения она поместила талисман в шкатулку и спрятала её в надёжном месте. Вновь взяв в руки книгу, она стала перелистывать страницы, но не смогла более сосредоточиться на виршах великого мудреца.
Непонятное волнение одолевало её, и Нурбану решила пораньше лечь спать. Девлет-хатун помогла ей переодеться в ночное платье, расчесала волосы и распахнула на ложе мягкое покрывало.
Уютно устроившись, султанша блаженно вздохнула и погрузилась в крепкий сон.
Первые видения заставили её возликовать. В своих покоях она как будто увидела колыбель. Подойдя ближе и склонившись, Нурбану разглядела маленького мальчика и поняла, что это её новорожденный сын. С радостным удивлением она наблюдала, как малыш растёт и превращается в прекрасного юношу. Выбравшись из люльки, шехзаде подошёл к матери, снял с её головы вуаль и вышел из комнаты.
Нурбану, одолеваемая любопытством, последовала за ним.
Пройдя по коридору, юноша задержался возле спален сестёр, проследовал дальше и остановился у двери Мурада. Отворив её, он шагнул внутрь. Нурбану вошла следом и в ужасе замерла от увиденной картины.
Её подросший новорожденный сын склонился над спящим Мурадом, набросил ему на шею вуаль, снятую с головы матери, и стал с силой стягивать её концы. Задыхающийся Мурад резко открыл глаза, нащупал лежащий в кровати кожаный ремень, захватил им шею брата и стал яростно душить.
Оцепенев от страха, Нурбану с содроганием наблюдала за ожесточённой борьбой своих детей с искажёнными от предсмертной агонии лицами. Испытывая невыносимые муки безысходного отчаяния, она не могла решить, как помочь сыновьям, кого из них спасать, и издала истошный вопль.
Вскочив с постели от душераздирающего крика госпожи, Девлет-хатун бросилась к её ложу. Схватив султаншу за плечи и став трясти, Девлет испуганно всхлипывала:
- Госпожа, проснитесь, слышите? Откройте глаза, очнитесь…
Нурбану через силу пробудилась и остановила безумный взгляд на служанке.
- Госпожа, Вы так кричали, видно, страшный сон Вам приснился, - продолжала та испуганно дрожать.
Султанша, ещё находясь под властью сна, вскочила со своего ложа и босиком, в одной ночной рубахе, бросилась по коридору к покоям Мурада. Распахнув дверь, она вошла в комнату и, увидев сына, мирно посапывающего в своей кровати, пришла в себя.
Еле уняв дрожь в руке, она погладила его мягкие волосы, поцеловала в обе щеки и на цыпочках попятилась к двери. Прислонившись к дверному косяку, Нурбану опустилась на пол, закрыла рот рукой и затряслась в рыданиях.
Подоспевшая служанка гладила её по слипшимся от пота волосам, по вздрагивающим плечам, а другой рукой утирала свои слёзы.
Насилу успокоившись, Нурбану поднялась и с помощью служанки добрела до своих покоев.
- Девлет, позови ко мне завтра с утра Джанфеду-калфу, - ещё вздрагивая, сказала она прерывающимся голосом и улеглась на диване, свернувшись калачиком.
- Слушаюсь, Нурбану-султан, - сказала хатун, подложила ей под голову подушку и укрыла покрывалом.
Нурбану, почувствовав ласковые поглаживания служанки по волосам, вскоре совсем успокоилась и забылась сном.
Девлет-хатун быстро сходила на кухню, приготовила мятный отвар, залпом выпила весь бокал и улеглась в кровать. Успокаивающий чай помог ей быстро уснуть и спокойно проспать всю оставшуюся ночь до утра.
Проснувшись утром, Нурбану почувствовала небольшую слабость и тяжесть в голове. Холодная вода и живительный отвар, приготовленный верной служанкой, улучшили её самочувствие. Душевное состояние её также не вызывало тревоги. Султанша выглядела на удивление спокойной, весь вид её говорил о том, что она приняла какое-то важное решение.
Вскоре в покои постучали, и на пороге появилась с добродушной улыбкой Джанфеда-калфа.
- Нурбану-султан, иншалла, всё хорошо? Девлет-хатун выглядела взволнованной, когда прибежала ко мне, - спросила калфа, с тревогой взглянув на султаншу.
- Всё в порядке, Джанфеда-калфа. Я позвала тебя, чтобы обсудить некоторые вопросы, решать которые настало время. Разговор будет долгим, присаживайся, - сказала Нурбану и указала место, где расположиться калфе.
- Я слушаю Вас внимательно, Нурбану-султан, - вопрошающе посмотрела на султаншу служанка.
- Джанфеда, многие годы мы не занимались этим вопросом, поэтому понадобится немало усилий, средств и времени, чтобы уладить его. Ты можешь взять себе в помощники столько прислуги, сколько посчитаешь нужным. Дело в том, что по законам гарема, как ты знаешь, мы должны освободить наложниц, находящихся здесь более девяти лет. Опроси девушек и узнай, кто из них хочет выйти замуж, кто желает остаться служить в гареме. Нужно будет посчитать, сколько средств уйдёт девушкам на приданое и пожизненное содержание. Казны гарема должно хватить, в ней давно зарезервированы эти средства. Подобрать пашей и беев, желающих взять в жёны наложниц шехзаде, думаю, труда не составит. Времени уйдёт много, но мы не станем торопиться. Далее, нужно будет подобрать новый состав гарема из юных гурий. Когда вся работа будет проведена, ты станешь отправлять их в покои шехзаде Селима. Династии нужны шехзаде, - добавила Нурбану, заметив изумлённый взгляд калфы.
- Слушаюсь, Нурбану-султан, и готова приступить сегодня же. Однако, из опыта знаю, что такая работа может занять год, а то и два, – озабоченно проговорила служанка.
- Я знаю, Джанфеда, однако, она необходима, все мы должны служить во благо будущего османской империи, - Нурбану вскинула на калфу бесстрастные глаза.
Джанфеда подивилась решению госпожи. Совсем недавно главная фаворитка шехзаде и мысли не допускала, чтобы отправить к нему наложниц, а тут сама распорядилась сделать это. Что послужило причиной такого решения, калфа так и не узнала.
Нурбану никогда и никому не призналась, что избрать верный путь ей уже в который раз помог её талисман, послав во сне мистическую подсказку.
Она попросила, и он, прежде, чем внять её просьбе, поместил в её подсознание картину будущего, предложив хорошо подумать и решить, готова ли она принять такое будущее. И она решила, что не готова, и отменила свою просьбу.
Ей невыносимо было знать, что её Селим дарит ласки другой женщине, но ещё более невыносимо было бы наблюдать, как на её глазах умерщвляют её детей. Закон есть закон, и отменять его никто не будет, однако, под его жернова не попадут её сыновья. Теперь она перестала желать родить сына, и словно тяжёлый камень упал с её души.
А в далёкой столице, во дворце Топкапы, Хюррем-султан читала послание своей верной Джанфеды и торжествующе улыбалась. Одобрительно покачивая головой, она произнесла вслух:
- Молодец, девочка, теперь династия османов не прервётся! Сюмбюль-ага, когда в гарем прибудут новые рабыни, отбери из них несколько лучших на твой взгляд, и доложи мне. Гарему шехзаде Селима требуется пополнение.
- Слушаюсь, госпожа, всё сделаю, иншалла, я вспомню вкусы шехзаде Селима, - лукаво улыбнулся евнух.
- Не утруждай себя, Сюмбюль, у шехзаде уже давно один вкус, и это Нурбану, подбери самых молодых и красивых, - снисходительно посмотрела на агу Хюррем.
В Манисе началась работа по расформированию старого гарема и созданию нового. Нурбану доложила шехзаде Селиму о необходимости таких перемен, сославшись на османские традиции и устои. Выслушав подробный доклад своей фаворитки, шехзаде оценил её доводы и дал добро на обновление сераля.
Работу упрощало то, что согласно османским законам шехзаде не имел права на большое количество наложниц. Ни одна из них не пожелала остаться, а попросила выдать её замуж. Предстояло определиться с суммой на организацию их свадеб, а, главное, подобрать достойных кандидатов в мужья.
Делами заправляла Джанфеда-калфа под строгим контролем Нурбану-султан.
Однако, вскоре работу пришлось прервать.
Из дворца Топкапы прискакал гонец с донесением от султана Сулеймана. Повелитель своим императорским указом повелевал шехзаде Мураду отправляться в санджак Акшехир.
Ознакомившись с посланием падишаха, Селим велел срочно позвать к нему Нурбану.
Войдя в покои и увидев растерянного Селима с письмом в руках, она поняла, что произошло опять что-то чрезвычайно важное.
- Нурбану, прочти, - тревожно сказал он и протянул ей султанский свиток.
Женщина, не сводя пристального взгляда с шехзаде, взяла исписанный лист и впилась глазами в его строчки.
К сухому официальному указу, прилагалось частное письмо, в котором султан Сулейман сообщал сыну, что доволен смышлёным и рассудительным внуком, имеющим к тому же кроткий нрав, и из собственного опыта понял, что шехзаде парень толковый и далеко пойдёт. Пора львёнку становится львом, начав самостоятельную жизнь и набираться управленческого опыта. Государь просил Селима привезти шехзаде Мурада перед отправкой в санджак в столицу для напутствия.
В маленькой приписке повелитель передавал пожелание Хюррем-султан приехать и Нурбану-султан.
Родители шехзаде долго молчали, находясь в замешательстве. Подозрительный Селим опасался, нет ли здесь подвоха, а Нурбану совсем не радовала перспектива отправляться с сыном в санджак.
В то же время им было очень лестно услышать от падишаха высокую похвалу их ребёнку.
Наконец, посовещавшись, они решили, что это хорошее известие. Нурбану успокоила Селима, не увидев в назначении никакой опасности, а Селим пообещал ей, что не отправит с Мурадом в Акшехир, а оставит жить во дворце в Манисе. На том и порешили.
И в приподнятом настроении стали собираться в столицу. Самым счастливым чувствовал себя шехзаде Мурад.
