Мой отец, некогда бывший геолог, говаривал, что русский север одинаково прекрасен и ужасен. Тайны, скрытые под вечной мерзлотой, открываются внезапно и не каждому дано узнать о них. Север сам выбирает кому довериться.
Шёл 1974-й год, февраль, экспедиция продиралась сквозь колкую и шумную пургу в самое сердце плато Нунхаки. Там среди льдов и снегов веками жили семьи оленеводов. Стрелка компаса строго указывала на красную «N». Впряжённые в сани лайки замедлили ход. Их лапы проваливались. Наледь, обычно крепкая в это время года, стала рыхлой. Отец говорил, что даже пурга не сдувала пар, исходивший от снега.
Свистом он приказал собакам остановиться. Сидя в санях, зачерпнул немного снега, который тут же изумил бывалого учёного. Кашица в руке источала тепло, если не жар, и даже не думала таять.
Отец, щурясь, окрикнул товарища, но тот смиренно уставился в непроглядную дымку пурги. Тогда он крикнул громче. Тот продолжал не замечать своего коллегу. Это напугало отца. Он прощупал подошвой пимы снег, и, убедившись, что не утонет в снежном море, встал на ноги и пошёл к саням товарища.
Пройдя несколько метров, отец упёрся в невидимый барьер. Он был не из пугливых, но такое шокирует любого. Немного придя в себя, он забегал вдоль незримой стены, колотил по ней и звал друга.
Отходя от исступления, отец заметил, что за стеной пурга не бушует вовсе, — она застыла, как лица на фотоснимках. Через мгновенье под ногами пошла земля. Гул неизвестной природы застлал уши. Из-под снега неподалёку от саней товарища воздух пронзил яркий розовый столб. Он ширился, пока внезапно, также как появился, не потух. Из дыры в снегу поднялась какая-то конструкция и повисла в воздухе. Тут же отец ощутил жуткую сверлящую боль в висках и отключился.
Очнулся он уже в санях. Ветер ещё посвистывал, а вдали виднелись дымящие верхушки чумов. Тогда он почти решил, что всё это ему приснилось, если бы не снял шапку в чуме вожака. Тот громко что-то залепетал на своём, тыкая указательным пальцем отцу в висок. На виске виднелись мелкие затянувшиеся ожоги, как он потом узнал, фраза на местной письменности. Она переводилась как: «Теперь и ты знаешь тайну».
