Продолжение. Первая часть истории по этой ссылке...
Нельзя было уйти от боли, но была жива надежда. Она была в голосе моего мужчины, в его руках, в бесконечной заботе и в глазах, которые уже не казались, они были родными. Они не пускали за край, они приказывали верить в чудо. Потом, однажды, я нащупала глубокую царапину на широком запястье, болезненную рану, натираемую краем домотканной рубахи. Стало важным перевязать эту рану.
- Слушай, - сказала я.
Давай, я перевяжу тебе руку?
И поняла, по тому, как он болезненно дёрнулся от неожиданности, что за много много дней, или мне так просто казалось?
Я первый раз не плачу. И первый раз говорю. С ним.
Я вдруг увидела, как он измотан и почти на пределе, как он мучительно прокручивает вместе со мной весь короткий путь от оврага до нашего дома. Что, пока я валяюсь в слезах на кровати, он часами бродит по заснеженному лесу, вокруг хижины и я никак, совсем абсолютно ему не помогаю искать нашего сына. Я давно уже поверила в эту жизнь здесь, в эту свою настоящую судьбу. А в запредельную Любовь к одному единственному человеку я верила всегда. И что? И погрязла в тоске и печали и эгоизме и жалости к себе. А где же сострадание к нему? Где нежность, где желание позаботится в ответ? Где хоть какой-то знак, что ты готова быть рядом в беде и безысходности? Надо просто начинать жить, чего ты ждёшь, сказала я себе и вытащила смешную жёлтую тряпочку из косы. Её и накрутила старательно на широченное запястье. Позаботилась.
- Теперь мы всё время будем вместе, я тебя больше не брошу.
Понятно, что у тебя широченные плечи и огромные, как лопаты, ладони, но я просто вовремя перевяжу твои раны. И, может быть, затоплю печь?
Он так бережно обнял меня, мой благодарный мужчина и даже почти улыбнулся, глядя на нелепую перевязку. Глазами поблагодарил за заботу, за дурацкую ленточку, за то, что нужен, за нашу с ним будущую жизнь. Честную жизнь друг для друга. Я уютно согрела нос где то под мышкой и засыпая отчётливо поняла, что спать нельзя, что всё сейчас закончится не начавшись. Край сознания цеплялся неверными пальцами за эту мою параллель и последнее, что нащупала немеющая рука.
Кольцо.
Обручальное кольцо, внутри которого написано "Мила" и день нашего венчания.
Муж носит кольцо на верёвке, на шее.
- Я надену его, когда мы найдём нашего сына. Помнишь, ты говорила, что он стащил кольцо с твоего пальца? Вот по этому кольцу мы его найдём, не сомневайся ни секунды, хорошо? Просто верь мне.
Я же поверила???
А теперь с жуткой скоростью меня закручивает белый вихрь, который превратился в больничный потолок.
И снова злорадный голос квакает над моей головой:
- Нечего валяться, место занимать в палате, у вас даже переломов нет.
В голосе явно слышится осуждение. Просто сотрясение у вас, девушка и лицо разбито. До свадьбы заживёт... Да?
Вы ж не замужем? Вас как зовут?
Произнести "муж называет Мила" я не успеваю.
В мою голову вальяжно, тяжёлым шагом, заходит одна страшная мысль. На плече мысль несет кувалду. Эта кувалда начинает выламывать мне виски.
- Я не хочу здесь находится. Господи. Я не могу. Что я буду тут делать? Я хочу к мужу, мне надо найти сына.
Я абсолютно точно, совершенно уверена, что моего мальчика отнесли в церковь, к людям. В тепле и заботе он ждёт меня, нас.
Кувалда через горло провалилась прямо к сердцу и стала безжалостно лупить по нему сильно сильно, наотмашь.
Нужно было или убить злорадный голос или уйти из палаты.
В коридоре мне попалась расстроенная медсестра с кульком на руках. Кулёк вертел головой с рыжим вихром на макушке и смешно и очень знакомо топырил губы.
- Кто это, - спросила я, шёпотом, жадно впитывая знакомые, родные подробности.
Скосил глаза, пыхтит, наморщил лобик. И шрамик маленький за правым ушком.
Вы же его не так держите, господи, ему неудобно. Неудобно!!!!
Я пошла за медсестрой, как приклеенная жадно прислушиваясь к воркованию из кулька.
Отказник. Подбросили в приёмный покой, представляете. Сейчас доктор осмотрит, подлечим и будем оформлять бумаги в детский дом.
Какой доктор, какие бумаги, отдайте мне моего сына.
Хотелось заорать во весь голос. Останавливала мысль напугать Ваську, потому что это был он, конечно.
Очень тихо я вползла в кабинет. Широченные, очень знакомые плечи, обтянутые белым халатом, заслонили моего малыша, кувалда в сердце превратилась в новорожденную нежную стрекозу и вытаращила глаза на докторские руки. Обмусоленная жёлтая ленточка криво болталась на запястье, а кольца на верёвке точно на шее не болталось, потому что оно было плотно зажато в моей ладони.
Медсестра деловито осматривала вещи.
Вы знаете, и никаких записок, ничего. Только старое оловянное кольцо с надписью.
Не знаю, что написано, затерто.
- Там написано Вася. - сказала я.
И в карих уставших очень тоскливых глазах плеснулась такая сумасшедшая, такая дикая радость мгновенного узнавания, облегчения и любви. Я шагнула в такой знакомый защитный оберег из его объятий и, одно мгновение послушала как бешено стучит в мою ладонь его сердце.
Он молчал и только тискал меня очень сильно, как будто бы давно не видел.
Ждать больше не было никакого смысла.
Хотелось скорее уже забирать свою семью домой и печь рождественское печенье.
Ваське тоже можно и даже с глазурью. У него уже два зуба, он большой мальчик, наш сын.
Если понравилась история - поделитесь ей в соцсетях, поддержите лайком, подписывайтесь на канал, пишите комментарии.
