"- Танки! – вдруг заорал словно бешеный молодой красноармеец, закатывающий трофейную пушку на плот. Второй плот с пушкой в это время был на середине реки".
(с) Евгений Читинский
Начало первой книги "Лейтенант Старновский" здесь:
Начало второй книги "Лейтенант Старновский. Бои на "Линии Сталина"
Предыдущая глава тут. Гл.68
Глава 69. 30 июня 1941 года. Теперь точно орден дадут!
- Танки! – вдруг заорал словно бешеный молодой красноармеец, закатывающий трофейную пушку на плот. Второй плот с пушкой в это время был на середине реки. Из траншей первой линии обороны побежали солдаты, остававшиеся в прикрытии. Свою роль они уже сыграли, так как своим беспокоящим ружейно-пулеметным огнем вынудили немецких артиллеристов закатить свои орудия обратно в лес.
Но с появлением танков картина на поле боя резко изменилась в пользу немцев. И это были не легкие танки Pz.Kpfw. II, а полноценные «тройки» и даже «четверки». Потому все наши бойцы дружно побежали к плотам, надеясь переправиться на восточный берег.
Немецкие танки осторожно двинулись по недавнему полю боя. Кто их, этих русских, знает? Найдется один фанатик с гранатой, спрятавшийся в полуразрушенных траншеях, а жить-то всем хочется. Танкисты всегда помнят, что они едут в стальной коробке, в баках которой имеется горючее топливо. Полыхнет, можешь и не успеть выскочить. Да и своей пехоты почти нет. Пара десятков солдат, жмущихся от страха к броне - это очень слабое прикрытие для танков от вражеской пехоты.
Но тем не менее запыленные танки с крестами на броне уверенно заняли огневые позиции, стараясь держаться на безопасном расстоянии от передовых окопов противника.
- Счас стрелять будут! – это сказал Стёпка-Гвоздь, а затем, не раздумывая, крикнул: – Скидывай орудие в воду!
Иван и Сидор тут же бросились выполнять его приказ, но натолкнулись на отчаянное сопротивление артиллериста с безумными глазами.
- А ну отставить! Сволочи! Трусы! Счас пристрелю! – и он схватился за карабин, но тут немецкий снаряд ударил в воду, выбив из неё ударную волну и подняв водяной столб. Всех, кто находился на плоту, обдало водой, а сам плот накренился, и трофейная пушка, завалившись на бок, камнем ухнула в воду. Тут же рядом ударил второй снаряд, подняв еще один фонтан воды. Плот рассыпался, и бойцы в мгновение ока оказались в воде.
Иван почувствовал, как винтовка, которая была надета на плечо, потянула его вниз. Инстинктивно он сдернул её с себя и что было сил рванул сквозь толщу воды к спасительному солнцу! Когда он вынырнул, жадно хватая ртом воздух, все вокруг кипело от взрывов. Немецкие танки стреляли прямой наводкой. Первая мысль была про винтовку, как же он теперь без неё? Она же номерная, на него записана! И опять обида захлестнула его аж до слез, впрочем, их видно не было, кругом были водяные брызги. Плыть было тяжело, сапоги, словно пудовые гири, сковывали движения ног. Увидев рядом с собой бревно, Иван успел за него уцепиться, вертя головой, он истошным голосом закричал:
- Стёпка! Сидо-о-ор!!!
Снаряды продолжали рваться. Но теперь стреляли по второму плоту, едва успевшему отойти от берега. Солдаты, остававшиеся в прикрытии и не успевшие к плотам, словно стайка антилоп, метнулась в ближайшие прибрежные заросли.
Иван оглянулся и увидел трех человек, быстро уплывающих от опасного места. Они лихорадочно и неуклюже, по-деревенски, размахивали руками, гребли целенаправленно по течению, уходя из зоны обстрела. Возможно, среди них были и Стёпка с Сидором. Иван обнял бревно покрепче и поплыл туда, куда его влекла река, потому что скидывать сапоги он категорически не хотел.
Тем временем второй плот тоже был потоплен, и его постигла та же участь, что и первый.
Циммерманн внимательно смотрел в бинокль на происходящее, после чего с некоторым злорадством сказал стоявшему рядом ординарцу:
- Теперь у русских нет пушек! И как только нам подвезут боеприпасы, мы сможем возобновить огонь!
Как любой предусмотрительный военачальник, «Фридрих Великий» оставил неприкосновенный боекомплект снарядов, и тратить его просто так, на бесперспективный обстрел, он не собирался. Война - штука непредсказуемая. Да и стволы пушек имеют свой конечный ресурс.
Старновский тоже не чувствовал себя победителем. И если немецкий командир мост не сумел захватить, то советский лейтенант не смог его удержать. Но последнее слово осталось за немцами, они успели потопить трофейные пушки. Теперь встал вопрос - что делать дальше?
Циммерманн не мог без достаточного количества пехоты начать форсирование реки, а русские без артиллерийского прикрытия не могли теперь противостоять методичному беспокоящему обстрелу немецких танков. Но вскоре и те прекратили стрельбу, чтобы не изнашивать стволы своих пушек. Наступило затишье.
- Что планируешь делать, лейтенант? – это спросил капитан Устинов, хотя формально сводным отрядом командовал именно он (согласно приказу коменданта города Борисова корпусного комиссара Сусайкина), не Старновский.
- Держать дорогу нужно, чтобы немцы не смогли здесь организовать восстановление моста! – кивнул в сторону врага Александр, стараясь особо не высовываться из траншеи.
НКВДэшник замолчал, обдумывая слова лейтенанта. На той стороне реки немцы опять выкатили свои орудия из леса и принялись всерьёз подготавливать артиллерийские позиции. Пехотинцы в форме фельдграу (серо-полевой цвет обмундирования немецкой армии) спешно занимали захваченные русские окопы и приспосабливали их для стрельбы по восточному берегу. Капитан НКВД понимал, что теперь здесь можно застрять надолго и что покидать позиции тоже нельзя. Пока они находятся на восточном берегу, немцы не смогут тут организовать переправу, а дорога шла именно тут, возле уничтоженного моста.
Это с одной стороны, а с другой нужно было срочно доставить захваченного в плен диверсанта Бунина. Устинов был весь в предвкушении интереснейшего допроса матерого немецкого агента. А развязывать языки допрашиваемым Угрюмый умел, более того, он знал КАК это делать. Благо практика была богатая.
Но, опять же, покидать позицию было нельзя. Капитан Устинов, взвесив все «за» и «против», решил, что доставка и допрос диверсанта важнее, тем более решение проблемы лежало на поверхности.
- Сделаем так, лейтенант, я оставляю за себя тут капитана Архипцева, а сам вместе с пойманным диверсантом и ранеными возвращаюсь в Борисов. Ну, а раз ты раненый, то и ты тоже едешь со мной. И не возражай!
НКВДэшник пресёк попытку лейтенанта вставить слово, и продолжил:
- Ты со своими людьми поможешь мне доставить задержанного в особый отдел. Понял?
- Так точно, понял!
Через полчаса грузовик с ранеными бойцами отъехал от деревни Ухолоды. В кузове также находились лейтенант Старновский, связанный диверсант Бунин и конвоировавший его ефрейтор Солнцев.
-Тащ лейтенант, а неплохо все получилось?
- Что получилось? – машинально переспросил Старновский, чьи мысли остались на оборонительном рубеже возле разрушенного моста.
- Да всё! И этот бой, и то, как мы надавали немцу, как танки у них пожгли, и то, что вы снова задержали этого диверсанта! Теперь точно орден дадут! – рыжий боец мечтательно улыбнулся, глядя на облака. Затем перевёл взгляд на удаляющиеся дома деревни и приближающиеся заросли леса.
- Мечтатель ты, Вася!
- Это я мечтатель? А сколько мы за эти дни подвигов совершили? И при всём этом, заметьте, остались живы!
Сидевший возле борта тяжелораненый боец на такие рассуждения своего попутчика сказал:
- Надолго ли?
- Что надолго ли? – переспросил Солнцев.
- Надолго ли остались живы, война-то только началась.
Бывший штабс-капитан Бунин, который сидел рядом с этим раненым, криво ухмыльнулся и со злостью произнес:
- Вот именно, игра только началась!
- Для кого игра, а для кого справедливая война по защите своей Родины! – оборвал его лейтенант Старновский, ввернув Ленинский термин про то, что войны бывают «справедливые» и «несправедливые».
Солнцев при этом веско добавил:
- И нефиг на русскую землю лезть!
Продолжение ЗДЕСЬ. Гл. 70 "За грехи наши..."
