Если на фронте видишь подслеповатого чудика в мешковатой шинели, который ничего не понимает в военном деле, но при этом не стесняется задавать вопросы - так и знай, это - поэт. Корреспондент.
Этот расхожий стереотип имеет десятки опровержений, и лишь одно подтверждение. Зато какое!
Именно так в армии выглядел Михаил Светлов.
Первый рассказ про СВетлова здесь:
Позже поэт Евгений Долматовский вспоминал, не пытаясь скрывать своего изумления, что до него доходили какие-то легенды: как майор Светлов требовал отправить его на передовую - а на нём ни ремня, ни кобуры. Оказалось - забыл в гостинице.
Как майор Светлов забрался в танк, чтобы лично участвовать в прорыве.
Как в Бобруйском котле столкнулся с потерянной группой немецких солдат во главе с генералом - и сам отвёл их в штаб.
И отправился в глубокий рейд по тылам Польши и Германии.
Те, кто это рассказывал, всегда улыбались: они же помнили, как выглядел этот майор. Во внешности - ничего героического, и вообще на военного не похож! А слушатели именно из-за улыбок рассказчиков готовы были считать эти рассказы байками.
Но самое - то поразительное, что всё - правда! Даже пленный генерал с тремя "фрицами" - именно за них Михаил Аркадьевич получил свой второй орден Красной звезды. Ясно, что этим немцам просто некуда было деваться, но не нарочно же они искали того, кто их точно не пристрелит?!
Рассказывая об этом случае, Светлов просил: "Не делайте из меня героя и богатыря. Немец с перепугу надел солдатскую шинель, и то, что он - генерал, выяснилось только в штабе!"
А первый орден поэт получил хлопотами командующего фронтом, в связи с юбилеем.
Совсем уж непросто было поверить, что Светлов в Германии нечаянно наткнулся на клад местного ювелира. Закопал ювелир своё "злато-серебро" в чайнике, а дождём землю размыло, и Светлов споткнулся о ручку чайника! И тоже оказалось правдой: колечки - крестики - брелочки раздарил танкистам.
Стихи - это тоже о том, что БЫЛО. Только в стихах можно превратить факт в легенду, что-то подправив. Совсем чуть - чуть.
...Я, убивший тебя под Моздоком...
Итальянец, о котором написано в стихах, совершенно реален. Только убит он не под Моздоком, а в Горловке, на Донбассе. И убил его не поэт, а зенитчик Макар Гром. И было это 11 ноября 1941 года. В сумке итальянца он обнаружил фотографию, сделанную ещё в Неаполе. Красив был парень, на редкость красив. И Гром отдал этот снимок Светлову.
Поэт мечтательно произнёс: "Взглянуть бы на Неаполь! Название - музыка... в Неаполе - на поле"...
А название Моздок возникло просто благодаря газетным сообщениям о боях под Моздоком.
Входило ли в обязанности военкора участие в атаке, в разведке, в десанте? Формально - нет, но ему необходим материал, а как добудет - его дело. Так что и ходили, и плавали, и летали. Погибло до половины корреспондентского корпуса!
В первые месяцы войны Светлов был в Ленинграде. Северо-Западный фронт, Восьмая армия. И поначалу ему казалось, что пропаганда должна работать в основном на немцев: "Если бы им всё объяснить!". А своим зачем что-то объяснять? И так всякий знает - бить надо... Сколько же пришлось увидеть и пережить добрейшему Михаилу Аркадьевичу, чтобы сказать: "ОНИ понимают только один язык - язык оружия".
Лев Славин вспоминает, что жили они тогда со Светловым в баснословно роскошной "Астории", но в самых плохоньких номерах. Потому что именно эти номера были недосягаемы для снарядов. Но артобстрелы настигали в любое время и в любом месте. Упали оба на мостовую под обстрелом, и вдруг Светлов выдал: "Представляешь, старик, один снаряд в задницу - и талант, успех у женщин, гениальные мысли, большие тиражи, - всё это ТРАХ! К чёртовой матери!"
Были уверены, что немцы не пройдут. Вернувшись с передовой, из Пулкова, Светлов радостно сообщил:
- На Пулковской высоте орудие с Авроры! То самое, которое грохнуло по Зимнему в 1917 году. Оно сейчас грохает по немцам! Сама Октябрьская Революция бьёт по фашистам!
И тут же пришли два известных режиссёра и предложили "организовать партизанский отряд ввиду неизбежности падения Ленинграда". Светлов выхватил револьвер... Ещё секунда - и убил бы. Славин поспешил свернуть разговор и выпроводить гостей.
А штурмы города шли уже не с "ближних подступов" - с окраин города. Непрерывно. Тринадцать дней. Немцы кричали по радио, что у них уже намечен банкет в Астории...
Перед рассветом раздался телефонный звонок. Светлов не понял, кто говорит, но выговор показался странным. Немецкий?! Прорвались?! Вот-вот будут здесь?!
Вскочил, подпоясался, расстегнул кобуру. И именно в эту секунду раздался стук в дверь! И поэт решил дорого продать свою жизнь. Ещё один стук - и стреляет.
А за дверью был Лев Славин. Постучал - решил, что Миша ещё спит, - да и ушёл. Позже он рассказывал:
- Светлов был уверен, что по ту сторону двери, может, сам фельдмаршал Риттер фон Лееб, явился на обещанный банкет в Астории! А по эту сторону - Миша Светлов, "самый жирный из всех скелетов", с наганом и решительно сжатыми губами. Смешно?
Трогательно, учитывая несоизмеримость сил, когда Светлов решил выступить один против двадцати двух пехотных, моторизированных и танковых дивизий. В этом решении была та "высокая честь", которая всегда лежала в основе его натуры.
Так он и стоял, воплощение героизма, пока гостиница не начала просыпаться. Обычные мирные звуки. И тогда Светлов, как безумный, кинулся к другу. После объяснения, полного хохота, получился такой разговор:
- Да, старик, Дантеса из меня не получилось!
- Не расстраивайся, Миша, я ж далеко не Пушкин! А что было бы, когда бы ты узнал, что убил меня?
- Я не узнал бы...
- Почему?
- Следующую пулю я собирался пустить в себя. Неужели ты думаешь, что я дался бы им в руки живым?
Эти и множество других историй "про Светлова" - в книге-сборнике "Ты помнишь, товарищ"...
