Анна Коренченко
В сентябре 2000 года я вышла на работу в детский садик, бывший ведомственный от Люблинского механического завода. Там был сложившийся коллектив замечательных — директрисы,методиста и воспитателей — тётушек возраста 50 и выше. А мне 38, чему они очень обрадовались и сразу сообщили, что теперь — ура! — наконец-то есть кому играть Деда Мороза, так как тем, кто постарше, уже тяжело. Успокоили, сказав, что научат и по ходу утренника будут подсказывать. На мой вопрос, почему нельзя пригласить Деда Мороза со стороны, ответили, что были попытки, но Мороз приезжал либо с большим опозданием, либо уже сильно «расслабленным». Ну и вообще чужого человека пускать к детям боязно.
Я сделала шпаргалки на открытках - повесила их себе на посох и позади большой ёлки в зале. Подготовленный костюм лежал в методическом кабинете. Красный грим на щёки и кончик носа, отдельно на резинках брови, усы, борода, шапка с белыми волосами и неподъёмная шуба на ватине. Белые домашние валеночки у меня были свои. После каждого утренника я была мокрющая и теряла пару килограммов веса. Через 3-4 года стали появляться легкие шубы на синтепоне, но директрису устраивала и эта, не ей же ее носить приходилось.
И вот настал день моего дебюта. Всё прошло замечательно. Но, когда я вышла и читала стих-приветствие, заметила, что родители моей группы (они то меня узнали) и наш музыкальный работник посмеиваются. Потом мне объяснили, что их насмешило. Я стояла в первой балетной позиции - пятки вместе, носки врозь. Не очень-то по-дедморозовски.
Потом я работала в школе, затем вернулась уже в другой садик — в комплексе на Братиславской. Там Деда Мороза больше не играла, но были другие «роли». Например, царь. Костюм был с большим-большим животом. Я сделала только корону. Или Фрекен Бок. Или мисс Эндрю. Или баба Бабариха. Или Кикимора — костюм сделан из мешковины, выданной когда-то на половые тряпки, на плече лягушка из резины, лапти привезла с дачи коллега.