Заведующая кафедрой романо-германских языков и межкультурной коммуникации факультета лингвистики и перевода ЧелГУ Ульяна Жаркова исследовала феномен языка математической задачи в дискурсе глобальной культуры.
Интерес учёного вызвали задачи международного конкурса по математике «Кенгуру». Турнир охватывает участников из более чем 70 стран, каждая из которых по-разному наполняет универсальную матрицу комплекта задач с учётом национально-культурной образовательной традиции. Как в математике отразить культуру – проблема, решаемая на междисциплинарной основе.
«Многое в комплектах русских и немецких задач повторяется. Например, обязательно есть задача, в которой обыгрывается текущий год или поведение кенгуру, – рассказывает Ульяна Анатольевна. – Но мне было интересно посмотреть, что именно добавляют в Германии, а что – в России. Вот несколько любопытных примеров. В российских комплектах есть задачи об «отличниках» и «двоечниках»; упоминается клуб «Пухляки» и клуб «Толстяки». В контексте современной европейской культуры такие задачки просто не имеют права на существование, они рассматривались бы как дискриминация. В задачах конкурса на русском языке никогда не упоминаются конкретные названия городов и деревень – только пункты А, В, либо фантазийные, вымышленные названия. Напротив, в немецких комплектах – масса задач с упоминанием городов Германии. Ещё из наблюдений: в задачах для российских школьников более выражена тенденция абстрагироваться от происходящего в задаче; в то время как немцы демонстрируют желание показать ситуацию «здесь и сейчас»: Немало немецкоязычных задач повествуют от первого лица – такой подход оказался неактуальным для нашей культурной традиции, в которой не так силён дух индивидуализма. Российский школьник, как правило, не идентифицирует себя ни с кем из героев, действующих в задаче».
По мнению лингвиста ЧелГУ именно реалии, свойственные конкретной национальной культуре, во многом мотивируют ребёнка на изучение математики. А вот реалии из чуждой культуры, если бы они присутствовали в задаче, могли бы только демотивировать.
«В русскоязычном комплекте есть задача про то, как мальчики дарили подарки на 8 марта девочкам. Если просто взять и перевести на немецкий условие такой задачи и предложить решить школьнику из Германии – у него возникнет культурный диссонанс: маркеры «знакомости» не будут расставлены», – приводит пример Ульяна Жаркова.
Вместе с тем, мотивирующий фактор может отличаться в разных странах.
«Немецкий материал не тяготеет к сквозным персонажам. Вот в российских комплектах есть такой персонаж – Жан-Кристоф, который появляется из задачи в задачу. Он изучает русский язык и попадает в разные ситуации, – отмечает Ульяна Жаркова. – Сквозной персонаж – это всегда продолжающаяся история: мы начинаем по нему скучать, нам интересно, что с ним будет дальше. Для русских именно нарративность служит мотивирующим фактором. Иное дело – немцы. Они больше ориентированы на эпизод, и не создают интригу на том, что же будет дальше. Эта этнокультурная особенность ярко проявляется в сюжетах математических задач для детей».
Процесс создания математических задач, по мнению лингвиста ЧелГУ, отражает два идущих в современном мире процесса – глобализацию и локализацию.
«И в российских, и в немецких комплектах задач есть огромное количество универсальных имён (Анна, Макс), но есть и имена, относительно которых можно точно сказать о национальности героя (Франсуаза, Мехмет), а также имена своей страны (В России – Таня, Ваня). Таким образом осознанно создаётся образ поликультурного глобального общества», – поясняет Ульяна Жаркова.
Говоря о языке математических задач, исследователь отмечает, что в условиях встречаются как математические универсалии, применимые в любой стране мира, так и определённые культурные блоки, передаваемые из поколения в поколение.
«Так сложилось, что арифметику почти все учат, считая почему-то именно яблоки. А вот задачи на вычисление объёма у нас обязательно про трубы и бассейн. Но это в России, – рассуждает Ульяна Жаркова. – В учебниках других стран тема объёма может эксплуатироваться иначе. Думаю, таким образом и формируется культурная идентичность. Когда мы осознаём себя принадлежащими к одной образовательной традиции, где объём вычисляли «на трубах», а на велосипеде ездили из пункта А в пункт Б, то узнаем друг друга по этим маркерам, приходим к общей картине мира. Иностранцу это будет непонятно. Так формируется образовательная парадигма – когда одни и те же культурные блоки передаются из поколения в поколение, преподаются на типичных для нас ситуациях».
Погружение в математику лингвист ЧелГУ сравнивает с погружением в иную культуру, в изучение нового языка.
«Очевидно, что математику нельзя свести к ситуациям повседневности и давать решать при обучении только практические задачи. В процессе обучения постепенно идёт отрыв от ситуативности и выход на новые уровни абстрагирования – так формируется математическое мышление. По тому же принципу, в сущности, происходит погружение в иную культуру, идёт процесс межкультурной коммуникации», – резюмирует Ульяна Жаркова.
