6
Начало
2
3
4
5
На Красную площадь они попали за десять минут до боя курантов, предварительно спрятав шампанское в шапку Деда Мороза и засунув все это в сугроб в одном из дворов на самых подступах к Красной площади.
— Запомнил сугроб, Мороз? — строго спросила Лена, еле переводя дыхание, и тут же рассмеялась.
Они то бежали, то шли, когда совсем выбивались из сил. Морозный воздух обжигал легкие. С губ срывались клубы пара.
— Ты чокнутая, — смеялся парень.
— Мы обязаны выпить эту бутылку, хоть ты меня режь. Видел бы ты лицо Лариски, когда я у нее дернула из рук шампанское.
— А что такого особенного в этой бутылке?
— Да это Никите кто-то презентовал. Говорят, настоящее французское шампанское. Охренительных денег стоит, — передразнила Лена тон подруги. — Я думаю, они мне его никогда не простят. Странно, что они не бросились за мной в погоню и не отняли.
На Красной площади народу было много. Но Лене с ее спутником удалось пробраться сквозь толпу почти под самую Спасскую башню. Мороз к полуночи решил разгуляться и брал свое за весь декабрь. Стало холодно. Лена поплотнее натянула шапку на уши и замоталась в шарф. Вязаные варежки, которыми она сбивала снег с несчастного Деда Мороза, совсем промокли, так что толку от них было мало. Карманов в ее куртке не было, и руки совсем замерзли.
Народу на главной столичной площади собралось море. Неподалеку от Лены и ее спутника стояла большая оживленная компания. Ребята и девчонки явно уже изрядно зарядились горячительным. Какой-то парень неожиданно толкнул Лену, да с такой силой, что она налетела на своего Деда Мороза, воткнувшись носом в его грудь. Дед Мороз не растерялся и тут же подхватил девушку под талию, слегка прижал к себе в оберегающем жесте.
— Извиняюсь, — икнул парень, толкнувший Лену.
— Аккуратнее нужно! — возмутился Дед Мороз, глядя на обидчика.
Тот явно уже был подшофе и, петухом выставив грудь, развернулся в сторону Лены и ее спутника.
— Ты че, самый умный, да? — начал было он.
— Все в порядке, — попыталась разрядить обстановку Лена, заметив, что Дед Мороз оказался парнем не робкого десятка и собирался уже вступить с пьяным хамом в перепалку.
Только драки им не хватало, чтобы прямо с Красной площади загреметь в кутузку!
— Все в порядке. С Наступающим! — улыбнулась Лена.
— Ага… ик… — обидчика тут же кто-то из его друзей подхватил под руки и попытался урезонить.
— Извините его, девушка. Перебрал мальца.
— Ничего, бывает, — вежливо улыбнулась она в ответ.
Лена отвернулась от шумной компании и взглянула на своего спутника, который нахмурившись смотрел ей за спину, будто в ожидании, что Лену сейчас начнут толкать со всех сторон. Лена осторожно дотронулась совсем уже заледеневшими пальцами до его щеки, покрытой густой щетиной, заставляя перевести взгляд на нее.
— Эй, Мороз, все в порядке.
Парень посмотрел Лене в глаза и, кажется, расслабился.
— Все в порядке, — еще раз повторила Лена.
— Ты замерзла совсем, — улыбнулся он.
Лене вдруг понравилась его улыбка. Была она какая-то очень добрая и… родная. Будто не первый раз ей Мороз улыбался, а делал это каждый день на протяжении многих, многих лет.
Дед Мороз расстегнул куртку:
— Прячь руки, — пригласил он.
Лена не стала протестовать, а благодарно прижалась к своему спутнику, спрятав в пуховике не только руки, но и уткнувшись носом в его грудь. От свитера приятно пахло сладким мужским парфюмом и чуть-чуть табаком. Лена запаха табака не переносила, но сейчас он ей казался удивительно нежным, домашним.
На Спасской башне вдруг начали бить куранты. Лена и забыла, что они пришли Новый год встречать.
— Загадывай желание, Снегурка, — смешливо сказал ей на ухо Дед Мороз.
Лена вскинула на него взгляд:
— А я уже загадала, — и улыбнулась.
Дед Мороз вдруг наклонился и осторожно поцеловал ее замерзшие губы. Поцелуй длился те несколько секунд, что отделяли старый год от нового, и закончился с последним боем главных московских часов.
— С Новым годом! — улыбнулся Дед Мороз.
— С Новым годом! — ответила Лена.
Вокруг радостно кричали «Ура!», обнимались и поздравляли друг друга люди. В небо ворвались первые разноцветные фонтаны салюта, озаряя морозное небо сотнями огней. Но Лена ощущала все это только краешком сознания, будто воспринимая окружающий мир сквозь плотное стекло, поглощающее все звуки. Ей казалось, что на Красной площади, кроме них с Морозом, никого нет. Ей было хорошо и уютно в тепле, которое исходило от ее спутника. От него веяло надежностью и надеждой. Парень чуть склонил голову и тоже всматривался в Ленины глаза, будто пытаясь высмотреть в них что-то такое, чего не видел больше ни в ком.
Лена впервые с момента их встречи внимательно разглядела его внешность. Дед Мороз оказался парнем очень симпатичным, высоким и плотным. Темные волосы в лохматом беспорядке падали ему на лоб. В густой щетине пряталась теплая улыбка. Но больше всего Лену поразили его светло-карие глаза. Они смотрели на Лену с бесконечной нежностью и добротой. Таким взглядом обычно на нее смотрел отец. Лена вдруг поняла, что даже имя своего спутника не знает, а уже чувствует в нем родную душу. Возможно ли такое? Парень улыбнулся и, словно поняв ее мысли, спросил:
— Снегурка, у тебя имя есть?
Лена засмеялась.
— Меня Леной зовут.
— Значит, не Снегурочка, а Елена Прекрасная? — засмеялся он. — Это еще лучше.
— Ну, а мне и дальше тебя звать Морозом?
— Нет, не стоит, а то придется возвращаться за шубой.
И то правда, Морозову шубу они оставили на лавочке во дворе Ларисиного дома.
— Меня зовут Константин, — улыбнулся Ленин Дед Мороз. — В переводе с античного «постоянный».
— Поздравляю вашу жену, — приподняла бровь Лена.
— Я одинок, как Робинзон[1].
Они оба рассмеялись в унисон.
— Знаешь этот фильм? — улыбнулся Костя.
— Еще бы. Один из любимейших.
— И у меня тоже.
Лене казалось, что Костя теперь смотрел на нее с еще большим теплом.
— Костя, побежали шампанское пить, а то околеем совсем с этим Новым годом.
— Твоя правда, Елена Прекрасная. Пойдем.
К тому времени салют отгремел и народ потихонечку начал расходиться. Все опять спешили в тепло своих домов или в гости к друзьям, где продолжится празднование теперь уже наступившего нового года. Лене не хотелось вытаскивать себя из объятий Кости — так было хорошо обнимать его и вбирать в себя интересную смесь легкого табачного запаха и одеколона. Лене казалось, что она уже никогда не сможет забыть этот аромат и он станет таким же символом Нового года, как и разлапистая елка, и радостно-оранжевые мандарины, и шампанское.
[1] Цитата из фильма «Покровские ворота»
