Рассказы о любви. Татьяна Ма, Софи Сорель

"Кофейная кудесница из другого мира" Город дышал дождем. Он пошел впервые после двухмесячной засухи. Кругом горели леса, в воздухе стоял запах дыма, раскалившегося асфальта, выхлопных газов и усталости. Я, как и все жители столицы, умирала от жары. Не далее как пару часов назад плакалась официантке Даше и приговаривала: — Господи, хоть бы куда деться из этого города. — Сейчас по всей России жарко. Аномально высокие температуры, — обмахиваясь пачкой салфеток, вздыхала она. — Значит, куда-нибудь подальше из России...

Я вертела в руках рекламный листок, который взяла на стойке в танцевальной студии. На нем была напечатана фотография Николая Гришина — не просто преподавателя, а владельца студии «Fuego», — рядом с какой-то женщиной в элегантном платье, чья улыбка казалась слишком идеальной, чтобы быть искренней. Слоган гласил: «Танго — это не танец. Это язык души». Я усмехнулась. Какой еще язык души? У меня и с русским-то дела плохи. Я размышляла, стоит ли мне пойти на танцы еще раз или забыть о своей попытке сделать жизнь краше...

Комната была погружена в темноту, которую вспышкой освещал ярко-горящий экран большого телевизора. Мерцающий свет, бледный и холодный, как утренний туман над Москвой-рекой, ложился на стены, на старые книги, на пепельницу с окурками, в которой один из них еще тлел, словно воспоминания, не желающие угасать, на меня, превращая в бледного усталого призрака. И в этом свете, дрожащем и обманчивом, предстала она… Агата, моя бывшая жена. Она сидела в глубоком темно-малиновом кресле какого-то модного телешоу,...

Глава 1 Май в этом году выдался жарким и пыльным. Дождей не было, и город захлебывался зноем. Почти каждый день небо наливалось грозовыми тучами, гремел гром, но всякий раз дождь проливался где-то за пределами столицы. Я шла вдоль Ленинского проспекта после долгого рабочего дня и чувствовала, будто это не я иду, а какая-то невзрачная тень. Люди куда-то спешили, смеялись, разговаривали по телефону, а мне и позвонить было некому. Разве что дочке, но Дине уже двадцать пять. Она занятая и деловая, все время торопится жить, все время в делах...

Глава 5 (Давай полюбим вновь) Павел (7 лет назад) — И что, ты все бросишь и поедешь за ней? — обиженно спрашивает Света. Как только Алиса уходит, Света подбегает ко мне и, прижавшись, подставляет губы для поцелуя. Я снимаю ее руки со своих плеч и говорю: — Конечно, поеду. Прохожу в спальню и начинаю собирать разбросанные вещи. — Ты же специально вернулся в Москву раньше, чтобы мы смогли эту ночь провести вместе! — мурлычит она. Я бросаю взгляд на точеную фигурку, но сейчас Света меня лишь раздражает...

Глава 4 (Давай полюбим вновь) Алиса (7 лет назад) Первый порыв — позвонить по номеру, с которого мне прислали это мерзкое послание и фотографию. Позвонить и крикнуть: «Вы все врете. Мой муж любит меня! У него нет других женщин. Паша не из таких». Но взгляд опускается на фото, на руку мужа на талии высокой блондинки, на его профиль, лёгкую улыбку, играющую на его губах. Он смотрит на эту женщину с нескрываемым желанием. Я прекрасно знаю этот взгляд моего мужа. Я набираю его номер, чтобы убедиться: он по-прежнему в Екатеринбурге, он работают, а все это — какая-то подстава...

Глава 3 (Давай полюбим вновь) Семь лет назад Алиса — Ну, что, моя дорогая, я вас поздравляю, — улыбается доктор, — вы станете мамой. Срок — семь недель. Я тоже улыбаюсь. Не то чтобы мы с мужем к этому долго шли, но просто пришло время увеличить нашу маленькую семью. У нас с Пашкой как-то легко все получалось: познакомились, влюбились, поженились. Да почти за четыре года брака мы, кажется, ни разу не поссорились. Просто не из-за чего было. С беременностью тоже все вышло без проблем. Месяца три назад мы решили, что пора заканчивать с предохранением и пришло время завести ребенка...

Павел Я вхожу в длинный коридор и вижу, как по нему в противоположную от меня сторону бежит какая-то женщина. Она что-то кричит появившемуся из операционной врачу. Ничего вокруг не замечает. Даже не видит, как упала ее сумка и все содержимое рассыпалось по полу. Женщина о чем-то спрашивает врача, она говорит с надрывом, встревоженно, тот отвечает спокойно, даже безразлично. Слов я не могу расслышать — коридор слишком длинный, — но интонации понятны. Потом женщина уходит по коридору налево, а доктор — направо...

Глава 1 (Давай полюбим вновь) Я сижу в длинном больничном коридоре на пластиковом жестком стуле, который прикреплен к двум другим таким же «сидушкам». Над головой противно моргает лампа, изредка потрескивая. В дальнем конце коридора — двери в операционный блок, куда посторонним вход воспрещен. Посторонним. Вход. Воспрещен. Только какая я посторонняя? Там моя дочка. Моя единственная отрада. Мой ангелок. Моя Анжелика. Единственный смысл моей жизни. Если ее не спасут… Если ее не спасут… Какая-то уродка...

Светлана переехала в Петербург в начале сентября — в тот самый период, когда город становится особенно меланхоличным: бесконечные дожди перемежаются серым затишьем, по улицам стелется туман, а воздух безысходно пахнет прелой листвой и чем-то неуловимо увядающим. Новая работа, новый дом, новая жизнь — всё это звучало как вызов, но внутри у Светланы было странное ощущение незавершённости, будто она убегала от самой себя. За плечами осталась любимая столица, разрушенный после многих лет «долго и счастливо»...

В большой деревне под названием Лесное жили две соседки — Валя и Маша. Обеим было за пятьдесят, обе разведенки, обе с детьми, давно выросшими и уехавшими в город. Жизнь текла размеренно: огороды, куры, чаепития на завалинке, сплетни, перемывка костей соседям. Дружили Валя с Машей крепко. Как говорится, делили печали и радости. Однако спокойствие нарушилось, когда в дом, что располагался прямо посередке между их хозяйствами, вдруг, нежданно-негаданно, въехал новый сосед. Валя с Машей быстро прознали...

Я сорок пять раз встречала весну, но ни одна из них не была такой холодной, как эта. Холод этот был не снаружи, а шел изнутри. Сначала я думала, что это просто глупое беспокойство, которое иногда охватывает человека, и он не понимает, отчего сердце не на месте. Потом решила: это предчувствие. Предчувствие каких-то перемен, которых я всегда ждала с содроганием. Потом решила, что просто с возрастом я стала мнительной. Я расслабилась, посмеялась над собой и продолжила жить как жила. А в жизни ничего не менялось...