Я не встречал в тюрьме заключенного, который не мечтал бы о домашнем аресте. Поэтому на каждом заседании по мере пресечения адвокаты в поте лица стреляют доводами, как из пулемета, чтобы клиента отпустили домой. На стол судьи отгружается тонна бумаг с положительными характеристиками, справками, документами. Родные, со слезами на глазах, просят не лишать семью единственного кормильца, клятвенно обещая, что на домашнем аресте подследственный будет тише воды и ниже травы. И это истинная правда. Вряд ли в здравом уме кто-то будет нарушать домашний арест, потому что мягкая вольная постель как-то по мановению волшебной палочки превратится в железную шконку СИЗО. Безумцы, конечно, существуют. Не зря дураки — извечная проблема России. Но в контексте нарушения домашнего ареста таковых единицы. Однако беспощадная (не путать со справедливой) Фемида желает, чтобы подследственные страдали в заточении в тюрьме. Уж за 1,5 года я увидел всю картину зазеркалья судебной системы.
Конкретно на меру пресечения однажды пролил свет один небезызвестный прокурор, с которым мы ехали в одном воронке на суд. Его имя я пока называть не стану. - Прокурор, вот скажи, на каждом заседании по продлению меры пресечения мы доказываем суду, что есть все основания, чтобы меня отпустили домой, но как об стенку горох. Почему так? - поинтересовался я у бывшего блюстителя закона. Прокурор улыбнулся с выражением прожженного человека, солоно нахлебавшись в этой системе. Наши соседи — заключенные — приостановили свои бурные дебаты о матче «Зенита» и «Крыльев Совета», чтобы переключить свое внимание на наш диалог. - Айдар, судья прекрасно понимает, что ты никуда не сбежишь, не будешь оказывать давление на потерпевших и свидетелей, не уничтожишь доказательства и прочее, на что обычно ссылаются прокуроры и следаки в рамках статьи 97 УПК РФ, - начал прокурор. В иной системе ты бы давно уже был с семьей, но не в российской. У нас в стране мера пресечения — это способ манипуляции и давления. Сначала игру начинает следак, а потом эстафету подхватывает судья. Вот смотри, разберем ситуацию на примере Васи Пупкина. На Васька заведено дело, идет следствие. Он мог бы спокойно ходить под подпиской. Но вот в чем дело: Вася идет в отказную, потому что либо не совершал преступление, либо что-то натворил, но менее тяжкую статью, чем на него вешают, либо хотят денег за решение вопроса. Поэтому начинается психологическое давление. Пупкина помещают в СИЗО и периодически приходят гости, прощупывая почву: одумался их «клиент» или нет. В какой-то момент, обычно в самом начале, намекают на то, что если будет сотрудничать со следствием, то пойдет домой. В случае положительного ответа и правда могут отпустить. Но из опыта скажу, что часто это пустые обещания. А если орешек не колется, то, по моему мнению, мытарства продолжатся через суд, полагая, что измотавшись годик-другой в тюрьме Вася даст «нужные» показания уже в суде. Кстати, когда идет группа лиц, определяют самого весомого, который даст показания на всех. За это ему могут дать домашку или подписку в качестве сахарной кости и оградить от подельников, которые могут убедить горе-дружка не сотрудничать со следствием. Правда, на приговоре такие Васьки получают примерно столько же, как и подельники. Вот и получается, что домашним арестом и подпиской о невыезде тупо манипулируют в следствии, и в прокуратуре, и в суде. - Правильно я понимаю, что нас умышленно годами изматывают в тюрьме, чтобы сломать психически? - спросил я. - С одной стороны — да, - продолжил прокурор. - С другой, на содержании заключенных кто-то наживается. Например, следователь не торопится передать дело в суд, потому что он создает видимость серьезной занятости. У них, конечно, есть сроки следствия, но достаточные для имитации бурной деятельности. У судей примерно такая же история. И не надо забывать о ФСИН, в которую из бюджета вливаются огромные средства для содержания заключенных. И, как мы все понимаем, коррупция живет и там. В России 200000 заключенных содержится в СИЗО. Представляешь, какие деньги крутятся? Чем меньше зеков сидит, тем меньше денег. Простая математика, в которой заинтересованы высокие лица, диктующие развитие всей этой системы. Поэтому можно сказать, что следователи, судьи и прочие — винтики большого механизма.
Позже я озадачился одним моментом. Вроде механизм большой и общий, но практика выбора меры пресечения во всех регионах разная. На меня сфабриковали дело по 163.3 ( вымогательство). И судья на каждом продлении меры пресечения ссылается на то, что раз мы обвиняемся по особо тяжкой статье, то не можем быть на домашнем аресте. Но недавно волей судьбы моя тюремная дорога свела с парнем, который ехал через Самару транзитом с Воронежа. Его, еще с тремя подельниками, осудили за 11(!) эпизодов 163.3. Он и не отрицает, что вымогал с фермеров деньги. Следствие вместе с судами длилось 4 года. Из которых 1,5 года он сидел в СИЗО, полгода на домашнем аресте и 2 года под подпиской о невыезде. Как, блин, так? Может, конечно, различие в том, что на меня есть заказ, а на него нет? Закон для всех один, а трактуется по разному. Вот еще один пример. Со мной в камере сидел Дмитрий. Попал он в тюрьму за драку на мальчишнике. Зачинщиком был не он, но в результате потасовки человеку разбили голову и отправили в кому. С другом на них завели ст. 111.3 ( причинение тяжкого вреда здоровью), тоже особо тяжкая статья. Дима дышал тюремным воздухом 10 месяцев, а потом их с подельником внезапно отпустили на домашний арест.
Вспоминается история, произошедшая не так давно. Группу из трех человек обвинили в грабеже и вымогательстве. Среди них был рецидивист. Спустя год заключения под стражей суд отпустил их под подписку о невыезде. Хотя оснований у этих ребят в разы меньше, чем, например, у нас. Перечислять все примеры не хватит пальцев. Словно судебная практика, как рулетка в казино, состоит из случайных решений. Многие рассчитывают, что апелляционный суд отменит решение районного и выпустит из замка Иф. Но этого не происходит. Кажется, что апелляция существует только для того, чтобы прикрывать спины райсудов. Как, впрочем, и более высокие кассации. Была надежда на ЕСПЧ, но сейчас власти их решения не выполняют. Председатель Верховного суда Лебедев призвал отпускать подследственных домой. «В России есть перебор с арестами фигурантов уголовных дел, пленум обязал судей рассматривать альтернативы аресту: залог, домашний арест и др. Такие поправки были внесены в Уголовно-процессуальный кодекс. Однако суды не в полной мере реализуют возможность избрания мер пресечения, не связанных с заключением под стражу», - сказал Лебедев на пленарном заседании Совета судей в мае 2022 года. Но по крайней мере в Самарской области призыв пролетел мимо, как фанера над Парижем. Поэтому соглашусь с Прокурором, что пока в России мера пресечения — это очередной институт манипуляции подследственными. Поменяется она тогда, когда от этого перестанут получать выгоду. Чтобы это чудо произошло, о проблеме нужно говорить. Вода камень точит.
