Часть первая
Женщина-палач: «Это была моя работа»
На страницах истории Великой Отечественной войны немало рассказов о героях, подвигах тружеников тыла, тяжелых буднях жителей блокадного Ленинграда. Но есть страницы, которые принято перелистывать молча. Россия знала много войн. Но ни в одной из них такого количества предателей не было. Если в 1941-м со старостами и полицаями не церемонились — сразу расстрел, то уже к 1945-му расстрельная статья применялась не ко всем, даже к тем, кто состоял на службе в СС. Более того, в 1955–м всех, кроме тех, кто убивал мирных жителей, амнистировали.
На Брянщине, Смоленщине и Псковщине до сих пор находятся свидетели тем нечеловеческим преступлениям. Самое ужасное — живы и некоторые из бывших карателей.
Отыскать и отдать в руки правосудия военных преступников — работа не из простых. Некоторые дела велись десятки лет и не сданы в архив поныне.
Три-четыре десятилетия назад судебные процессы над военными преступниками транслировались по телевидению, о них писали во всех газетах. Люди узнавали о злодеяниях, совершенных зверями в человеческом обличье.
В послевоенном СССР единственной женщиной, приговоренной к высшей мере, была женщина-палач. Почти 40 лет ей удавалось оставаться безнаказанной. Но как говорится, сколько веревочке не виться, а конец будет.
Обвиняемая подала апелляцию и надеялась на удовлетворение. Но получила отказ, несмотря на то, что 1979 год объявили Годом женщины.
О своем прошлом она постаралась забыть напрочь, словно его и не было, как и села с необычным названием — Локоть. Семья фронтовиков жила в Лепеле. Передовик производства, любимая жена и мама.
Оккупанты в 1941 —1943 гг. решили экспериментировать на захваченной ими территории. Они создали так называемую Локотскую республику. Губернатором стал Константин Воскобойников, выбранный на должность общим голосованием сельских старост, заместителем назначили Бронислава Каминского. Им была сформирована бригада РОНА (Русская освободительная народная армия), которая в разные периоды своей деятельности насчитывала от 100 до 20 тысяч человек. Весной 44-го она перешла в полное распоряжение СС и вскоре стала 29-й гренадерской дивизией войск СС, а Каминский получил звание бригаденфюрера.
Может показаться необычным, но даже сами немцы были потрясены зверствами подопечных Каминского во время подавления восстания в Варшаве в 1944 году, за что по приговору военно-полевого суда СС был расстрелян.
Антонина Макарова ушла воевать добровольцем в 20 лет санитаркой. Участвовала в обороне Москвы, вместе с РККА отступала, попала в плен, бежала. Неизвестно, что происходило в душе и сознании девушки, оставшейся одной после предательства любимого человека. Но... Когда стал выбор: идти к партизанам и испытывать нужду и холод или к немцам, где было тепло и сытно, она выбрала второе.
В Локте ее приняли на работу в качестве тюремного палача.
Вспоминают очевидцы: «Тонька жила здесь и располагалась тут постоянно. Поэтому она могла исполнять свои обязанности, или работу, как она называла, в любое время суток. Ее не надо было искать...»
Из показаний Тоньки-пулеметчицы (так прозвали Антонину Макарову): «Я не знала тех, кого расстреливаю. Они меня не знали. Поэтому стыдно мне перед ними не было. Бывало, выстрелишь, подойдешь ближе, а кое-кто еще дергается. Тогда снова стреляла в голову, чтобы человек не мучился. Все заключенные были для меня одинаковы. Менялось только количество. Остальное было, как обычно. Мне приказывали расстрелять группу, на место расстрела кто-либо выкатывал мой пулемет. По чьей-либо команде я ложилась за пулемет и стреляла. А после я уходила с места расстрела. Обстоятельства расстрела я старалась не запоминать».
Работу по ее розыску начали, как только закончилась война. На допросах каратели часто рассказывали о Тоньке-пулеметчице, но никто не называл ее полное имя и фамилию, так как не знали. Знали только, что бесследно исчезла в 1943-ом.
Антонина крутила романы со многими немецкими офицерами, среди которых был начальник локотской тюрьмы. Он вспомнил, какая фамилия была у его любовницы и что проживала она в Москве.
Ошибка, некогда допущенная школьной учительницей, записавшей вместо фамилии имя отца, впоследствии стала для Тони невероятной удачей. Долгие годы ее разыскивали под фамилией Макарова, а не Панфилова-Гинзбург. Панфилова она была при рождении, Гинзбург стала после замужества. Возможно бы все так и оставалось, если бы однажды ее брат, занимавший определенный пост, не собрался в поездку за границу и не стал заполнять анкету, в которой указал всех родственников, в том числе и Антонину Макарову. Это вызвало определенный интерес у органов госбезопасности.
Проверяли долго, боялись ошибиться и опорочить имя честного человека. Ведь именно такой стала Антонина Макаровна Гинзбург. Год наблюдений, десятки опознаний закончились арестом.
Ее задержали по дороге на работу. Ни капли испуга, тревоги. Лишь попросила закурить.
«Невозможно постоянно бояться. Первые десять лет я ждала стука в дверь, а потом успокоилась. Нет таких грехов, чтобы всю жизнь человека мучили».
Когда ее спросили, как она, женщина, могла стрелять в людей, ответила: «Это была моя работа. Так что не надо меня сейчас спрашивать, за что я стреляла. Меня за это поили и кормили».
Продолжение следует...
