Солнце клонилось к закату, когда Мустафа и Разие поставили своих лошадей в стойла. Махидевран вышла навстречу детям, зябко кутаясь в тёплую шаль. Женщина ощущала дрожь во всём теле, но не от холода, а от свалившихся на её голову переживаний. Неожиданная казнь Ибрагима-паши расстроила её, но более всего она беспокоилась о состоянии сына, который никак не мог прийти в себя после страшного известия.
- Матушка, простите нас, мы заставили Вас волноваться, задержавшись на прогулке, - сказала Разие, поцеловав руку матери и задержав её в своих ладонях. Махидевран, погладив другой рукой дочь по голове и ласково сказала:
- Таков удел всех матерей волноваться за своих детей. Когда-нибудь и ты познаешь эту истину, моя доченька.
Разие зарделась, услышав заветные слова матери, и вновь поцеловала ей руку.
- Матушка, - вдруг решительным голосом сказал Мустафа, - я хочу, чтобы в память об Ибрагиме-паше построили мечеть.
Махидевран прижала к груди Разие, всё ещё державшую мать за руку, и сказала, растерянно посмотрев на сына:
- Мустафа, ты не можешь сделать этого. Султан Сулейман приказал не упоминать имени Ибрагима-паши и всего, что с ним связано.
- Мама, я знаю, - болезненно произнёс Мустафа, - но всё равно построю мечеть. Мы и не станем произносить имя Ибрагима-паши, придумаем любое другое, но в душе всегда будем возносить молитвы о дорогом друге. Доброй ночи, мама, до завтра, Разие, - сказал он, кивнул головой, резко повернулся и размашистым шагом пошёл к себе.
Мать с дочерью переглянулись, и Разие сказала:
- Мама, думаю, тебе больше не надо беспокоиться. Мустафа оставил своё горе в лесу, и ветер рассеял его среди деревьев. А ещё он поверил, что душа Ибрагима-паши вселилась в нашего Шахина, который всегда будет с нами. И я в это верю, мама.
- Как хорошо ты сказала, доченька. Сокол Ибрагима-паши не раз спасал вас, и сейчас он будет оберегать моих детей, - словно заклятие, произнесла Махидевран-султан.
На следующий день Мустафа совершил опрометчивый поступок, который дошёл до ушей повелителя. Собрав совет Дивана, шехзаде не удержался и, говоря о прошедшем походе, в конце заседания бросил короткую фразу, в которой упомянул заслуги Ибрагима-паши.
Через несколько дней во дворец Манисы прибыл гонец с гневным письмом от султана Сулеймана, в котором он велел сыну прежде думать, а потом совершать поступки. Идти против воли падишаха не позволительно никому.
Мустафа гадал, перебирая в голове всех своих пашей, кто из них мог быть доносчиком, но ни на одном не смог остановиться. Никто не походил на предателя. А таковых на самом деле и не было. Султан Сулейман велел одному из пашей присылать копии протоколов заседаний совета, чтобы знать, как сын ведёт дела в санджаке. Тот, не задумываясь, переписал всё, как есть, и отправил повелителю. Слова Мустафы, которые султан прочитал в отчёте, привели его в ярость, потому что он не мог спокойно слышать имени Ибрагима-паши.
Наступил вечер. Мустафа, которого одолевали горестные мысли, ни разу не заглянул в свои документы. Он стоял у окна, заложив руки за спину, и задумчиво смотрел вдаль.
В дверь постучали, и появившийся на пороге охранник произнёс:
- Шехзаде Мустафа, к Вам пришла наложница.
- Кто, Айше-хатун? – не оборачиваясь, спросил Мустафа.
- Нет, шехзаде, другая. Махидевран-султан велела отправить к Вам девушку, - не поднимая головы, сказал стражник.
- Я никого не хочу видеть, пусть уйдёт, - резко ответил шехзаде.
- Я не уйду, - послышался грудной женский голос.
Мустафа насторожился, соображая, не послышалось ли ему это. Поняв, что голос реально прозвучал, шехзаде в один миг повернулся, заинтересовавшись, кто посмел проявить такую дерзость. В свете свечей он увидел девушку, ликом напоминающую богиню Афродиту, статую которой он видел в саду Ибрагима-паши.
- Почему? – коротко спросил он, заворожённый холодной красотой девушки.
- Потому что не хочу, - тихо произнесла гурия и, плавно покачивая бёдрами, подошла к шехзаде. Молодой человек вмиг оказался в облаке пьянящего аромата ванили и мускуса, который дурманил сознание и манил.
- Шехзаде, я вижу, что Ваши глаза наполнены печалью. Нехорошо, что такие прекрасные очи гнетёт тоска, они должны излучать радость, - нежно говорила девушка бархатным голосом и шаг за шагом приближалась к Мустафе. Подойдя вплотную, она запрокинула голову, посмотрела на него чарующим взглядом и с придыханием произнесла:
- Позвольте мне исцелить Вашу душу.
С каждым словом она медленно приближала свои губы к губам шехзаде и, наконец, осторожно коснулась их.
Мустафа вздрогнул, тело его словно пронзил разряд молнии, с лёгкостью он поднял девушку на руки и, не отрываясь от её соблазнительных губ, понёс на ложе.
Это была первая ночь наложницы-боснийки Нади и шехзаде, положившая начало многим последующим ночам.
Однажды в пылу страсти Мустафа жарко прошептал на ухо девушке: Румейса…
- Румейса…что это? – также шепотом спросила она.
- Это имя, оно означает счастье, отныне это твоё имя, Румейса, - ответил шехзаде и вновь окунулся в пучину страсти.
С тех пор шехзаде приглашал на хальвет только Румейсу, забыв об Айше-хатун, и других наложницах. Мустафа изменился, стал более уверенным и жизнерадостным. С его глаз спала пелена безразличия и апатии. Он с удвоенной энергией занялся делами санджака.
Махидевран и Разие радовались, видя Мустафу в бодром состоянии духа. Их печалило лишь то, что он перестал приглашать к себе Айше-хатун. Мустафа часто заходил в покои главной фаворитки, навещая дочь, любил играть с ней, неохотно расставался, а вот Айше лишь целовал в лоб, на этом его ласки заканчивались.
Разие было жаль Айше, они привязались друг к другу и могли подолгу разговаривать. Бесхитростная и рассудительная Айше была приятной собеседницей, умела выслушать, понять и посочувствовать.
Однажды утром Разие решила навестить племянницу и пришла в новые, более просторные покои, Айше-хатун, которые ей выделила Махидевран-султан. Взяв малышку на руки и осторожно покачивая её, Разие как бы невзначай сказала:
- Айше, в твоих глазах столько грусти, это из-за шехзаде Мустафы?
Айше печально улыбнулась и, перебирая пальцами концы вуали, с присущей ей искренностью, ответила:
- У меня всё хорошо, Разие-султан. Да, я скучаю по шехзаде. Однако, я постараюсь справиться с собой. Я сама виновата, что не смогла сделать его счастливым. И я буду рада, если это удастся другой девушке, ведь шехзаде Мустафа, как никто другой, заслуживает большой любви.
Разие с нежностью посмотрела на Айше и растроганным голосом произнесла:
- Айше-хатун, храни тебя Аллах за твою искренность и чистоту души!
С печалью в сердце Разие ушла от Айше-хатун. Идя по коридорам гарема, она думала, что не смогла бы вот так запросто отдать своего Яхью другой женщине, будь она хоть во сто крат лучше её. “Нет, никогда и никому я своего Яхью не отдам!” громко вслух произнесла она, делая последний вираж по коридору перед своей комнатой. Не доходя до дверей, она обомлела, увидев стоящего прямо перед ней супруга.
- Разие, кто же хочет забрать меня у тебя, - радостно улыбаясь, спросил он, - да я и сам никуда не уйду от тебя, любовь моя, - ласково сказал он и принял в объятия бросившуюся к нему с радостным вскриком Разие.
- Разие, я так соскучился по тебе! Как только мои опыты благополучно завершились, я сел на коня и помчался к моей дорогой жене, - радостно говорил он, целуя Разие руки.
- Яхья, ты сделал меня самой счастливой на свете, - говорила Разие, закрыв глаза и поднося руки Яхьи к своим губам.
Крепко прижимая к себе жену, Яхья сказал серьёзным голосом:
- Разие, я не спросил позволения Мустафы, чтобы приехать в санджак, это неправильно. Хочу пойти к нему и повиниться.
- Пойдём вместе, Яхья, если брат решит наказать тебя, я разделю наказание с тобой, - шутливым тоном сказала девушка.
Яхья улыбнулся, обнял Разие, и они направились к покоям шехзаде. Не успели они подойти к двери, как она распахнулась, и на пороге показалась женская фигура, стоящая лицом к комнате и склонившаяся в поклоне. Выйдя из покоев шехзаде, девушка, увидев госпожу и её супруга, слегка присела, кивнув, и пошла по коридору размашистой походкой, с гордо поднятой головой и развивающейся, словно ветром, позади неё вуалью.
Молодые люди многозначительно переглянулись и, немного подождав, велели охраннику доложить шехзаде о своём приходе.
- О-о, сестра, Яхья, вот это сюрприз, - радостным возгласом встретил их Мустафа без намёка на неудовольствие от своевольного приезда друга.
Однако, Яхья всё же извинился, сказав:
- Прости, Мустафа, но у меня есть оправдание. Я ужасно соскучился по своей жене.
Мустафа улыбнулся и принял извинения, посчитав причину уважительной.
Немного поговорив, все вместе направились к Махидевран-султан, которая в первую очередь порадовалась за дочь, зная, что та на седьмом небе от счастья.
Молодые люди договорились встречаться по мере возможности и надеялись весело провести время.
До обеда у шехзаде обычно не было свободного времени. Он чередовал заседания совета Дивана с посещениями различных объектов санджака. В этот день он решил посетить верфи, взяв с собой знающего толк в этом деле Феттаха-пашу. Мустафа перенял любовь к морю и кораблям от Ибрагима-паши и любил посещать место их постройки и ремонта. Он знал, что иметь собственный флот шехзаде не имеет права, поэтому не разворачивал крупное строительство, а довольствовался малым. Хотя и этим вызвал негодование повелителя.
Шехзаде с пашой, оставшиеся довольными инспекцией, уже собирались уходить, когда увидели приближающего к ним охранника, посланного из дворца.
- Шехзаде, Лала Мустафа велел передать Вам, что во дворец прибыл посол Эрцгерцога Фердинанда Ласки и хочет увидеться с Вами. Лала Мустафа просит позволения отослать посла.
- Что здесь делает посол? Зачем он приехал? – глядя на пашу, поделился с ним Мустафа, и продолжил, обращаясь к гонцу:
- Сообщи, что я сейчас прибуду во дворец.
- Шехзаде, Вы же не собираетесь встречаться с послом? – встревоженно спросил Феттах-паша.
- Феттах-паша, я хочу знать, как посмел посол приехать ко мне и указать ему его место, - с горячностью произнёс Мустафа.
- Шехзаде, Вам не подобает встречаться с ним. Если пожелаете, я с ним поговорю и отошлю его, - настаивал паша.
- Нет, не нужно, Феттах-паша, я сам хочу его отослать с позором, - не унимался Мустафа.
- Простите меня за мою настойчивость, шехзаде, но если Ваша встреча дойдёт до повелителя, он может неверно истолковать её, - предпринял паша последнюю попытку задержать Мустафу.
Однако, шехзаде не дослушал пашу и, резво вскочив на коня, помчался на встречу с послом.
Войдя в зал заседаний, Мустафа велел позвать Ласки, чем вызвал недоумение Лалы Мустафы, который также, как и Феттах-паша, был против этой встречи.
Ласки вошёл и низко поклонившись, стал подобострастно говорить:
- Великий шехзаде султан Мустафа Хазретлери! От имени Эрцгерцога Фердинанда приветствую Вас и покорнейше прошу Вас принять наши дары.
- В чём дело? Как посмел ты сюда явиться? – грозно сказал Мустафа.
- Ваш визирь Рустем-паша и великий падишах нас не пожелали принять, и мы решили обратиться к Вашей милости…- начал оправдываться посол.
- Что за наглость? Да кто вы такие, что смеете приходить ко мне с подобным заявлением? – распалялся Мустафа, - уведите его отсюда!
Тут же два стражника подхватили под руки посла и вывели из зала.
- Шехзаде, Вам не нужно было принимать у себя посла, - сказал лала Мустафа, как только Ласки выпроводили.
- В твоём голосе, как и в голосе Феттаха-паши, слышится тревога, Лала Мустафа. Похоже, ты в ожидании плохих новостей от повелителя?
- Надеюсь, Аллах не допустит беды, шехзаде. Однако, Вы совершили большую ошибку, повелитель не может такого одобрить, - с горечью сказал паша.
- Если мне когда-то суждено взойти на трон, нужно к этому готовить наших врагов, чтобы они знали, что следующий падишах будет таким же достойным и непобедимым, как наши великие предки, - гордо ответил шехзаде и покинул зал заседаний.
Вечером он пригласил к себе в покои Разие и Яхью, пожелав разделить с ними трапезу.
А несколько дней спустя шехзаде выбрал время для конной прогулки, о чём сообщил молодым людям, и они в приподнятом настроении направились к конюшням, чтобы оседлать своих скакунов.
Махидевран-султан вышла в сад, желая насладиться тёплым солнечным днём и дивными ароматами благоухающих роз. Пройдя вдоль аллеи, она увидела, что по тропинке навстречу ей идёт Феттах-паша. Сердце её забилось, но когда мужчина подошёл поближе и поздоровался, ей удалось побороть неловкость, и она спокойно произнесла в ответ:
- Добрый день, Феттах-паша, Вы хотели видеть с шехзаде? Но его нет во дворце.
Встретившись взглядом с пашой, она отвела глаза и, поправляя локоны, выглядывающие из-под вуали, продолжила:
- Они с Разие и её мужем отправились в лес на прогулку.
- Прошу прощения, Махидевран-султан, но я пришёл не к шехзаде Мустафе, я пришёл к Вам, - сказал мужчина своим приятным тембром. – Боюсь, что не сумею хорошо выразить свои мысли, поэтому скажу сразу: я люблю Вас, с того момента, когда впервые увидел Вас в этом саду, красивую и озорно смеющуюся. С тех пор Ваш прекрасный образ преследует меня и днём, и ночью. С некоторых пор у меня появилась надежда, что и Вы испытываете ко мне добрые чувства. Я прошу Вас, станьте моей женой, - неожиданно закончил Феттах-паша свою речь.
Махидевран открытым взглядом посмотрела на Феттаха-пашу и спокойно заговорила:
- Феттах-паша, я буду с Вами также откровенна и скажу, что испытываю к Вам нежные чувства. Однако, этим чувствам суждено стать лишь мечтой. Благодарю Вас за предложение, но это невозможно.
- Отчего же, Махидевран-султан? Вы свободная женщина. А главное, Вы неравнодушны ко мне. Я сделаю всё, чтобы Вы были счастливы, только ответьте мне, согласны ли Вы стать моей женой? – вглядывался Феттах-паша в глаза Махидевран. Заметив, что в них появился страх, он решительно сказал:
- Если причина Ваших сомнений кроется в повелителе, то я готов поговорить с ним о нас, известно множество случаев, когда падишах позволил выйти замуж своим наложницам, имеющим от него детей, за достойных пашей. Султан Сулейман не раз говорил мне о своём хорошем отношении и хвалил меня перед всем советом. Думаю, он будет благосклонен к моей просьбе.
Махидевран испуганно взглянула на пашу и с навернувшимися на глаза слезами проговорила:
- Нет, Вы не сделает этого, я запрещаю Вам. Не мучайте более меня, паша, давайте попрощаемся.
- Но почему? – с удивлением поднял брови паша.
- Феттах, ты знаешь, что сделал повелитель с Ибрагимом-пашой, которого не только уважал, но и любил. Ему ничего не стоит казнить и тебя, я боюсь этого, - надрывно сказала Махидевран и заплакала, закрыв руками лицо.
Феттах-паша стоял в смятении, не зная, как ему поступить, чтобы утешить любимую женщину. Наконец он взял её за плечи и твёрдо сказал:
- Тогда я буду говорить с Мустафой!
Увлечённые бурной беседой, они не заметили, как к ним подошли вернувшиеся с конной прогулки дети.
Разие, заволновавшись, посмотрела на мать и беспокойным голосом спросила:
- Мама, что случилось? Почему ты плакала? Добрый день, Феттах-паша, Вы принесли плохие новости?
- Приветствую Вас, Разие-султан, нет, я не принёс плохих новостей…- сказал паша и, растерявшись, запнулся.
- Разие, видимо, Феттах-паша, ожидая меня, заговорил об Ибрагиме-паше, что и расстроило маму, - спокойным голосом сказал Мустафа.
Мать с благодарностью посмотрела на сына и улыбнулась:
- Да, Мустафа, именно так всё и произошло. Я до сих пор не могу спокойно вспоминать об этой казни, ведь я знала Ибрагима-пашу много лет, ты вырос у него на руках.
Феттах-паша с надеждой посмотрел на Мустафу, увидев в нём союзника. Но, к большому сожалению, разговор о любви откладывался на неопределённое время. К воротам дворца Манисы подъезжал всадник с грозным посланием от султана Сулеймана.
