«Уважаемая Александра Алексеевна!
По сообщению Военного командования Ваш сын, гвардии сержант Григорьев Георгий Степанович в боях за Советскую Родину погиб смертью храбрых. За героический подвиг, совершенный Вашим сыном в борьбе с немецкими захватчиками, Президиум Верховного Совета СССР Указом от 3 июня 1944 года присвоил ему высшую степень отличия — звание Героя Советского Союза...
Председатель Президиума Верховного Совета СССР М. Калинин»...
* * *
Это случилось под Витебском в ночь на 20 января 1944 года. На запад неслышно, словно стараясь впечататься в мерзлый грунт, ползли люди в солдатских полушубках. Каждое движение пластунов было настолько согласованно, что, казалось, движутся не отдельные люди, а нечто единое. Так оно и было. Имя этому единому — разведывательная группа подразделения гвардии капитана Солодовникова.
Там, впереди, в нескольких десятках метров, задернутые непроницаемой шторой январской ночи — позиции врага. В них то разведчики и должны были сделать брешь, в которую неудержимым потоком ринется частица наступающего фронта — подразделение Солодовникова.
В полной тишине, в полном мраке движутся разведчики. Спокойны и расчетливы действия сержанта Григорьева. Этот юноша из Подмосковья — уже бывалый боец. Отправляясь на задание, сержант вместе с документами и письмами сдал на хранение ордена Отечественной войны I степени и Красной Звезды — немых свидетелей боевых дел солдата.
— Счастливой работы, — напутствовали разведчиков однополчане.
«Работа»... С этим словом Георгий Григорьев сжился с детства, еще тогда, когда помогал матери. Затем он уехал в Люблино, где поступил в железнодорожное училище. Здесь слово «работа» зазвучало по-новому. Теперь от успеха одного зависел успех многих, коллектива. И вот война. Снова то же слово, и снова иной смысл. За работой разведчика стоят людские жизни. «Счастливой работы», — говорят солдаты и думают: «Не подведите, други...».
Впервые это напутствие Георгий услышал осенью сорок второго. Тогда новичок Григорьев вместе с разведчиками под началом старшины Завьялова впервые отправился в тыл врага. Он хорошо запомнил эту ночь, колющий дождь, низкие белесые тучи.
Утром Завьялов сказал: «Отдыхаем». И снова от обыденного, убаюкивающего слова повеяло чем-то тревожным, фронтовым. Ложем для отдыха служила болотистая ложбина, комнатой — перелесок, со всех сторон окружённый врагом. Тыл...
Пришел рассвет. Он принес с собой гостя. Худосочный гитлеровский солдатик заблудился, долго плутал по лесу, пока не угодил в объятия разведчиков. Так произошла первая встреча Георгия лицом к лицу с врагом. Враг являл убогое зрелище. Он совершенно обалдел от ужаса, но все-таки смог рассказать, где находится штаб его части.
Все шло как нельзя лучше. Действительно, на одной из полянок разведчики увидели штаб — блиндажи, бдительно охраняемые часовыми. Несколько дней разведчики почти не отлучались от логова, к которому часто подъезжали гитлеровцы на машинах и мотоциклах. Кто-то из них должен был стать добычей завьяловцев. Григорьев вместе с рядовым Булановым был «откомандирован» в засаду. Вскоре на дороге появился офицер на мотоцикле. Когда фашист поравнялся с засадой, произошло следующее: мотоцикл отлетел куда-то в сторону, а офицер... Тот успел лишь негромко всхлипнуть.
Через два дня группа Завьялова миновала линию фронта. В тот же день советскому командованию был представлен немецкий штабной офицер с ценным пакетом. Боевое крещение Георгия Григорьева состоялось.
Теперь это далеко позади. А впереди... Впереди позиции врага. 30 метров — 40 шагов отделяют их от Георгия. Вот уже вырисовываются неясные очертания проволочных заграждений.
...И вдруг эти очертания стали настолько четкими, что можно было разглядеть отдельные витки проволоки.
Произошло обычное и смертельно опасное, как фронтовые будни: над полем повисла осветительная ракета. Секундное замешательство означало одно — смерть.
— Вперед! — это скомандовал возглавлявший группу лейтенант Щербаков.
Подобно смерчу, рванулись разведчики к траншеям. Вот они совсем рядом. Там в беспорядке мечутся фигуры гитлеровцев. И видит Георгий, что один из фашистов бросается к пулемету. Короткая очередь... Другая... Кто-то рядом вскрикнул и начал медленно оседать в снег. Неужели все? В мозгу сержанта мелькнуло имя «Матросов». Решительно выпрямившись, комсомолец Георгий Григорьев пошел в свою последнюю атаку. Она была очень короткой...
Солдаты, не задерживаясь в первой траншее, ринулись дальше. Подразделение капитана Солодовникова наступало. Наступала армия. Наступал фронт. У бруствера траншеи, наглухо закрыв грудью дуло пулемета, навсегда остановился Георгий Григорьев, парень из деревни Ломки, что под Можайском.
С востока вставал неторопливый рассвет. Навстречу ему летела весть о бессмертном подвиге советского солдата.
С. ТРУШИН, подполковник (1960)
