Найти тему
Полевые цветы

Сбудется-не сбудется

-Павлуха!.. Мы ж с тобой по кругу ходим! – Фролов озадаченно оглянулся.

- Вижу, – угрюмо кивнул Павел. – Тот же склон, где мы утром были. Сюда и вернулись.

- И вечереет уже. Давай, Павлуха, хоть какой-то шалаш соорудим, пока совсем не стемнело: ночевать здесь придётся.

-Придётся, – вздохнул Павел.

По Лисьей балке стелился туман. Андрей всмотрелся вниз, неуверенно улыбнулся:

- А, может, и не придётся. Смотри, Павлуха,– не иначе, избушка виднеется.

Хмуро сведенные брови Демидова обрадованно разлетелись к вискам светлыми крыльями:

- Точно, Андрюха! Изба! А как мы её раньше не заметили? – Павел в недоумении разглядывал крошечную избушку в самом низу Лисьей балки.

- За туманом и не рассмотрели. Спускаемся. Познакомимся с хозяевами, – авось, переночевать пустят.

- Думаешь, там живёт кто-то? – с сомнением покачал головой Павел. – Очень уж на отшибе избушка-то стоит.

- Ну, значит, мы и будем хозяевами. Нам здесь ещё пару дней походить придется. В Верхнее спешить не станем, лучше по склонам побродим. Завтра с утра вернёмся на тот склон, где жила горюч-камня прямо наверх выходит. О ней первым делом Кречетову надо доложить.

Павел с Андреем спустились к избушке. Темнело, и в крошечном окошке мерцал огонёк от лучины. Фролов с Демидовым переглянулись: значит, избушка жилая… Поднялись на ветхое крылечко. Павел осторожно постучал в дверь:

- Есть ли добрые люди?

-Кому – добрые… Сами-то из каких будете? – неприветливо отозвался женский голос.

- Да мы как раз из добрых, – засмеялся Андрей. – Приезжие мы, издалека. Ищем здесь у вас залежи горюч-камня.

Дверь приоткрылась. Павел с Андреем застыли: на крылечко медленно выползла змея.

Фролов с Демидовым переглянулись.

- Хороша хозяйка, – только и сумел сказать Павел.

- Полоз это, – облегчённо заметил Андрей. – Смотри, – брюхо жёлтое. И длинный, – видишь, Павлуха?.. Змея, ежели ядовитая, – та короче бывает.

Полоз приподнял головку.

Павел всё же попятился:

-Угу… Цапнет, – несмотря на жёлтое брюхо… Вряд ли тебе полегчает от ейного брюха жёлтого.

Из избы послышался тот же недовольный голос:

- Входите уж, – чего на крыльце замерли… Избу мне выхолаживаете.

- Да тут у тебя, хозяюшка… – Андрей опасливо покосился на полоза, – охрана очень уж серьёзная.

Женщина вышла на крыльцо. В густеющей синеве сумерек Андрей с Павлом увидели на её лице скуповатую усмешку:

- Что ж боязливые-то такие… Змея это неядовитая. Я её Лушей кличу. В Покров они на зимнюю спячку залегают, вот Луша и проведала меня напоследок, – теперь до весны не свидимся.

- Луша? А как же ты, тётенька, узнала, что… сие существо есть женского пола? – полюбопытствовал Павел.

- Нешто не видно! По хвосту, – сдержанно объяснила хозяйка.

В избушке оказалось неожиданно чисто, даже уютно. Чуть вскружил голову запах сухого чабреца. Под потолком висели пучки зверобоя, тысячелистника, полыни, и к чабрецовому запаху примешивалась терпковатая горечь.

Не очень любезная хозяйка оказалась вовсе не старой женщиной. Расшитую по низу и по рукавам рубаху схватывал передник, голова покрыта красным узорчатым платком, – от местных жительниц хозяйка избушки ничем не отличалась.

-Служивые? - окинула взглядом матросские кафтаны своих нежданных гостей.

- Матросы мы, – Черноморского флота, из Севастополя, – с нескрываемой гордостью приосанился Фролов. Меня Андреем кличь, тётенька. А его Павлом зовут. А тебя как называть?

Хозяйка помолчала. Ответила неохотно, суховато:

- Серафимой Игнатьевной зовите.

- Что ж, – совсем одна проживаешь здесь?

- А кого мне надо?

-А муж?

Серафима Игнатьевна измерила Андрея неприветливым взглядом:

- Любопытный ты больно. – Всё же ответила: – Фёдор мой тоже служивым был. В войну сгинул.

- Ладно, – сейчас. Тепло ещё, народ за тёрном ходит, за грушами-дичками, опять-таки, – хворост собирают. А зимой, когда заметёт? Неуютно здесь. – Павел даже плечами повёл: – Не страшно одной-то, тётушка?

- Кого мне бояться-то.

Между разговором Серафима Игнатьевна собрала на стол:

- Вечерять садитесь. – Сдержанно объяснила: – Разносолов не держу. А каши тыквенной отведать – милости прошу. И хлеб пекла сегодня.

- Да мы привыкшие – без разносолов-то, – обрадовались Павел с Андреем. – Нам – был бы хлеб с солью. – Матросы перекрестились. – Ну, а ежели каша… – Андрей удивлённо зачерпнул полную ложку пшённой каши с тыквой: – Да ещё и на молоке, – ужин просто купеческий! Мы с Павлухой, честно сказать, о таком и не мечтали.

С кашей справились быстро. Хозяйка запарила чабрец, налила в глиняные кружки, улыбнулась чуть поласковей:

- Попейте. По нашим балкам ходить – сила нужна. А спать – вон, лавки у печи.

- И на том спасибо, хозяюшка. По своему служивому делу привыкшие мы без перин обходиться, – чай, не купцы!

После ужина Серафима поинтересовалась:

- Что ж вы, – служивые, матросы… А горюч-камень на что понадобился вам?

-А нашим кораблям, Серафима Игнатьевна, уголь вот как нужен, – чтоб они по морю-то ходили. К тому же – может, слышала,– тут у вас неподалёку, на Луганке реке, строят литейный завод. И уже отливают на заводе этом пушки и ядра для нашего Черноморского флота. Туда тоже много горючего камня требуется, Серафима Игнатьевна. Вот наше морское начальство и отправило нас, – помочь рудознатцам в разведке залежей угля.

Серафима внимательно оглядела обоих, неприметно усмехнулась:

- Не боитесь, что в здешних краях и останетесь?

- С чего бы? – пожал плечами Павел.

- С того, что притягивает эта земля… Не отпускает потом. А вы и сами не захотите уезжать отсюда.

-А тебе про то как известно?

- Известно, значит. Раз говорю.

В сдержанно-суховатом Серафимином ответе почти неуловимо проскользнуло что-то пророческое… Андрею будто снега колючего за спину кто сыпанул… Он незаметно подтолкнул Павла. Павел тоже быстро взглянул на Фролова, – дескать, понял…

Никон Платонович, один из рудознатцев, что уже не первый год работал здесь, рассказывал Фролову и Демидову про Лисью Балку, про берега Северского Донца. Мимоходом усмехнулся:

- Ну, и, как положено, своя ведьма здесь имеется.

- Ведьма?.. – Андрей с Павлом заинтересованно переглянулись.

- Самая настоящая. Отшельница. Редко, кому показывается. Ну, уж если кто глянется ей, расскажет всё: и что было, и что есть… и чему быть, – без ошибки расскажет.

Андрей делано рассмеялся:

- Да мы, Никон Платонович, не сильно и верим-то, – в разных ведьм.

- Верить там или нет, – дело хозяйское, – кивнул рудознатец. – Только рассказывали местные шахтёры – а она их, шахтёров-то, отчего-то словно жалеет… – рассказывали, что всё сбывается из сказанного ведьмой этой.

- Так уж и всё, – усмехнулся Павел.

- А вот откуда ей, будто бы тёмной, женщине, скажи, знать про гремучий газ, что собирается в шахтах? А мужики рассказывали, что как-то к утру, ещё не светало, пришла она к шахте, постояла у конторы. Из всех мужиков как-то угадала десятника Ивана, говорит ему: так, мол, и так, выводи людей из шахты, беда там вот-вот случится…

Примечание автора:

События рассказа относятся к началу 19 века, когда на Луганской земле – колыбели Донбасса – зарождалась угольная промышленность и строился Луганский литейный завод – первенец российской металлургии. Прошу обратить внимание: история требует уважения. Бесчисленные и неоспоримые исторические факты свидетельствуют о том, что Донбасс, Донецкий угольный бассейн, включающий в себя Луганск и Донецк, является чистейшей Россией. Начало Донбассу положил современный город Лисичанск в Луганской Народной Республике. Ошибочно считать, что Донбасс – это город Донецк. Когда под Лисичанском нашли уголь, города Донецка ещё не было. Донбасс – не от названия позже возникшего города Донецк, а от названия реки Северский Донец.

Фото из открытого источника Яндекс
Фото из открытого источника Яндекс

Продолжение следует…

Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 5 Часть 6

Часть 7 Часть 8 Часть 9 Часть 10 Часть 11

Часть 12 Часть 13 Часть 14 Часть 15 Часть 16

Часть 17 Часть 18 Часть 19 Часть 20 Часть 21

Часть 22 Часть 23 Окончание

Навигация по каналу «Полевые цветы»