-Павлуха!.. Мы ж с тобой по кругу ходим! – Фролов озадаченно оглянулся.
- Вижу, – угрюмо кивнул Павел. – Тот же склон, где мы утром были. Сюда и вернулись.
- И вечереет уже. Давай, Павлуха, хоть какой-то шалаш соорудим, пока совсем не стемнело: ночевать здесь придётся.
-Придётся, – вздохнул Павел.
По Лисьей балке стелился туман. Андрей всмотрелся вниз, неуверенно улыбнулся:
- А, может, и не придётся. Смотри, Павлуха,– не иначе, избушка виднеется.
Хмуро сведенные брови Демидова обрадованно разлетелись к вискам светлыми крыльями:
- Точно, Андрюха! Изба! А как мы её раньше не заметили? – Павел в недоумении разглядывал крошечную избушку в самом низу Лисьей балки.
- За туманом и не рассмотрели. Спускаемся. Познакомимся с хозяевами, – авось, переночевать пустят.
- Думаешь, там живёт кто-то? – с сомнением покачал головой Павел. – Очень уж на отшибе избушка-то стоит.
- Ну, значит, мы и будем хозяевами. Нам здесь ещё пару дней походить придется. В Верхнее спешить не станем, лучше по склонам побродим. Завтра с утра вернёмся на тот склон, где жила горюч-камня прямо наверх выходит. О ней первым делом Кречетову надо доложить.
Павел с Андреем спустились к избушке. Темнело, и в крошечном окошке мерцал огонёк от лучины. Фролов с Демидовым переглянулись: значит, избушка жилая… Поднялись на ветхое крылечко. Павел осторожно постучал в дверь:
- Есть ли добрые люди?
-Кому – добрые… Сами-то из каких будете? – неприветливо отозвался женский голос.
- Да мы как раз из добрых, – засмеялся Андрей. – Приезжие мы, издалека. Ищем здесь у вас залежи горюч-камня.
Дверь приоткрылась. Павел с Андреем застыли: на крылечко медленно выползла змея.
Фролов с Демидовым переглянулись.
- Хороша хозяйка, – только и сумел сказать Павел.
- Полоз это, – облегчённо заметил Андрей. – Смотри, – брюхо жёлтое. И длинный, – видишь, Павлуха?.. Змея, ежели ядовитая, – та короче бывает.
Полоз приподнял головку.
Павел всё же попятился:
-Угу… Цапнет, – несмотря на жёлтое брюхо… Вряд ли тебе полегчает от ейного брюха жёлтого.
Из избы послышался тот же недовольный голос:
- Входите уж, – чего на крыльце замерли… Избу мне выхолаживаете.
- Да тут у тебя, хозяюшка… – Андрей опасливо покосился на полоза, – охрана очень уж серьёзная.
Женщина вышла на крыльцо. В густеющей синеве сумерек Андрей с Павлом увидели на её лице скуповатую усмешку:
- Что ж боязливые-то такие… Змея это неядовитая. Я её Лушей кличу. В Покров они на зимнюю спячку залегают, вот Луша и проведала меня напоследок, – теперь до весны не свидимся.
- Луша? А как же ты, тётенька, узнала, что… сие существо есть женского пола? – полюбопытствовал Павел.
- Нешто не видно! По хвосту, – сдержанно объяснила хозяйка.
В избушке оказалось неожиданно чисто, даже уютно. Чуть вскружил голову запах сухого чабреца. Под потолком висели пучки зверобоя, тысячелистника, полыни, и к чабрецовому запаху примешивалась терпковатая горечь.
Не очень любезная хозяйка оказалась вовсе не старой женщиной. Расшитую по низу и по рукавам рубаху схватывал передник, голова покрыта красным узорчатым платком, – от местных жительниц хозяйка избушки ничем не отличалась.
-Служивые? - окинула взглядом матросские кафтаны своих нежданных гостей.
- Матросы мы, – Черноморского флота, из Севастополя, – с нескрываемой гордостью приосанился Фролов. Меня Андреем кличь, тётенька. А его Павлом зовут. А тебя как называть?
Хозяйка помолчала. Ответила неохотно, суховато:
- Серафимой Игнатьевной зовите.
- Что ж, – совсем одна проживаешь здесь?
- А кого мне надо?
-А муж?
Серафима Игнатьевна измерила Андрея неприветливым взглядом:
- Любопытный ты больно. – Всё же ответила: – Фёдор мой тоже служивым был. В войну сгинул.
- Ладно, – сейчас. Тепло ещё, народ за тёрном ходит, за грушами-дичками, опять-таки, – хворост собирают. А зимой, когда заметёт? Неуютно здесь. – Павел даже плечами повёл: – Не страшно одной-то, тётушка?
- Кого мне бояться-то.
Между разговором Серафима Игнатьевна собрала на стол:
- Вечерять садитесь. – Сдержанно объяснила: – Разносолов не держу. А каши тыквенной отведать – милости прошу. И хлеб пекла сегодня.
- Да мы привыкшие – без разносолов-то, – обрадовались Павел с Андреем. – Нам – был бы хлеб с солью. – Матросы перекрестились. – Ну, а ежели каша… – Андрей удивлённо зачерпнул полную ложку пшённой каши с тыквой: – Да ещё и на молоке, – ужин просто купеческий! Мы с Павлухой, честно сказать, о таком и не мечтали.
С кашей справились быстро. Хозяйка запарила чабрец, налила в глиняные кружки, улыбнулась чуть поласковей:
- Попейте. По нашим балкам ходить – сила нужна. А спать – вон, лавки у печи.
- И на том спасибо, хозяюшка. По своему служивому делу привыкшие мы без перин обходиться, – чай, не купцы!
После ужина Серафима поинтересовалась:
- Что ж вы, – служивые, матросы… А горюч-камень на что понадобился вам?
-А нашим кораблям, Серафима Игнатьевна, уголь вот как нужен, – чтоб они по морю-то ходили. К тому же – может, слышала,– тут у вас неподалёку, на Луганке реке, строят литейный завод. И уже отливают на заводе этом пушки и ядра для нашего Черноморского флота. Туда тоже много горючего камня требуется, Серафима Игнатьевна. Вот наше морское начальство и отправило нас, – помочь рудознатцам в разведке залежей угля.
Серафима внимательно оглядела обоих, неприметно усмехнулась:
- Не боитесь, что в здешних краях и останетесь?
- С чего бы? – пожал плечами Павел.
- С того, что притягивает эта земля… Не отпускает потом. А вы и сами не захотите уезжать отсюда.
-А тебе про то как известно?
- Известно, значит. Раз говорю.
В сдержанно-суховатом Серафимином ответе почти неуловимо проскользнуло что-то пророческое… Андрею будто снега колючего за спину кто сыпанул… Он незаметно подтолкнул Павла. Павел тоже быстро взглянул на Фролова, – дескать, понял…
Никон Платонович, один из рудознатцев, что уже не первый год работал здесь, рассказывал Фролову и Демидову про Лисью Балку, про берега Северского Донца. Мимоходом усмехнулся:
- Ну, и, как положено, своя ведьма здесь имеется.
- Ведьма?.. – Андрей с Павлом заинтересованно переглянулись.
- Самая настоящая. Отшельница. Редко, кому показывается. Ну, уж если кто глянется ей, расскажет всё: и что было, и что есть… и чему быть, – без ошибки расскажет.
Андрей делано рассмеялся:
- Да мы, Никон Платонович, не сильно и верим-то, – в разных ведьм.
- Верить там или нет, – дело хозяйское, – кивнул рудознатец. – Только рассказывали местные шахтёры – а она их, шахтёров-то, отчего-то словно жалеет… – рассказывали, что всё сбывается из сказанного ведьмой этой.
- Так уж и всё, – усмехнулся Павел.
- А вот откуда ей, будто бы тёмной, женщине, скажи, знать про гремучий газ, что собирается в шахтах? А мужики рассказывали, что как-то к утру, ещё не светало, пришла она к шахте, постояла у конторы. Из всех мужиков как-то угадала десятника Ивана, говорит ему: так, мол, и так, выводи людей из шахты, беда там вот-вот случится…
Примечание автора:
События рассказа относятся к началу 19 века, когда на Луганской земле – колыбели Донбасса – зарождалась угольная промышленность и строился Луганский литейный завод – первенец российской металлургии. Прошу обратить внимание: история требует уважения. Бесчисленные и неоспоримые исторические факты свидетельствуют о том, что Донбасс, Донецкий угольный бассейн, включающий в себя Луганск и Донецк, является чистейшей Россией. Начало Донбассу положил современный город Лисичанск в Луганской Народной Республике. Ошибочно считать, что Донбасс – это город Донецк. Когда под Лисичанском нашли уголь, города Донецка ещё не было. Донбасс – не от названия позже возникшего города Донецк, а от названия реки Северский Донец.
Продолжение следует…
Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 5 Часть 6
Часть 7 Часть 8 Часть 9 Часть 10 Часть 11
Часть 12 Часть 13 Часть 14 Часть 15 Часть 16
Часть 17 Часть 18 Часть 19 Часть 20 Часть 21
Навигация по каналу «Полевые цветы»
