Дореволюционная историография
Первым человеком, который решил затронуть тему Пугачевского бунта стал А.С. Пушкин в своем труде «история Пугачева». Пушкин был раскритикован за излишние сострадание к восставшим и литературность произведения, однако был допущен к публикации. После «Екатеринского умалчивания» наступила оттепель. Популярность персона Пугачева обрела со второй половины XIX века. Д. Анучин подробно описал деятельность правительственных органов и военного руководства в ходе подавления восстания. В работах автор сконцентрировался на ходе боевых действий и воспринимал Пугачева как врага, а не как отдельную историческую личность. Н.Ф. Дубровин дал анализ российского общества и причины, вызвавшие всеобщее возмущение участников восстания (обстановка на Яике и в Башкирии накануне событий), подробно осветил ход восстания. Дубровин одним из первых получил доступ и ввел в научный оборот следственные документы Пугачёва и его сообщников, ранее недоступные исследователям, а также многие другие документы делопроизводства правительства Екатерины II.
Работа дореволюционных историков в первую очередь концентрировалась на действиях правительственной стороны и засчет этого была, на мой взгляд, однобокой. Восставшие всегда показывались в негативном ключе, что не позволяло сделать грамотный исторический анализ.
Советская историография.
Советский период полностью снял ограничение на публикацию материалов связных с Пугачевским восстанием, чем и воспользовался М.Н. Покровский. Он собрал все доступные источники, которые связаны с Пугачевым и опубликовал их в «Пугачевщина». Огромный вклад в изучение данной темы внес В.В.Мавродин. Он написал обобщающее исследование, в котором привел историографию как отечественную, так и зарубежную, а также отражение событий восстания в общественно-политической и художественной литературе, фольклоре и искусстве. Также, провел исследование на тему общественно-политической обстановки в Российской империи накануне восстания и в дальнейшем сформировал команду историков, которые описали события Крестьянской войны на различных этапах и в различных регионах империи. (А. И. Андрущенко, М. Д. Курмачева, Р. В. Овчинников, Ю. А. Лимонов, Л. С. Прокофьева и В. М. Панеях).
На советскую эпоху выпал золотой век изучения Пугачевского бунта. Большой интерес к этой тематике позволил выявить разносторонние концепции и дополнить картину восстания пестрыми красками. Однако, в работах советских историков преобладала исключительно положительная оценка Пугачёва и его сподвижников, единственным недостатком которых был лишь взгляд «свысока на крестьян, вооруженных топорами и дубинами». Доминировало рассмотрение событий с точки зрения концепции классовой борьбы, повышенное внимание уделялось свидетельствам организации действий восставших.
Современная историография.
Интерес к Пугачеву как к персоне угас, однако в исторической науке о Пугачевском бунте крылья расправил Салават Юлаев. Так, историк Н.М. Кулбахтин, анализируя стратегию Салавата Юлаева, приходит к выводу, что он является одним из величайших полководцев своего времени. Такой национальный подъем присущ работам с Башкортостана, где нацмены представляются главной движущей силой всего восстания. Также, полное отрицание классовой причины восстания.
Помимо своеобразных работ, созданных во славу Салавата Юлаева, есть и более приземленные, одной из которых является А.Л. Устинов. Он выявил, что «приписные крестьяне, вероятнее всего, поддерживали ту силу, которая на данный момент в данном регионе одерживала победу». Вопреки прежнему примату классовой солидарности трудящихся в борьбе с феодалами, историк правомерно усматривает в таких поведенческих реакциях «действие элементарного инстинкта самосохранения». К отрицанию «классовой» мотивации пугачевщины, но на ином фактическом материале пришел С.В. Джунджузов. Рассматривая в разных аспектах историю Ставропольского калмыцкого войска, он утверждает, что «твердого классового раздела участия калмыков в гражданской междоусобице не было. И на стороне Пугачева, и на стороне царского правительства воевали рядовые калмыки во главе со своими командирами, представителями калмыцкой феодальной верхушки».
Подводя итоги, можно сказать, что тема пугачевского восстания ангажирована или забыта. Есть лишь крупица работ, которые приносят что-то новое в историческую науку.
