1 Глава, 1 часть.
"Восточный фронт" – это название одной из книг, над которыми я работаю. В моем сознании наши школы уже давно и устойчиво ассоциируются с фронтом. Не все. Еще много школ, в которых ситуация значительно лучше мною изображаемой. Но и "разгромленных" школ тоже много. Я не знаю, каких больше. Порой мне кажется, что первых, порой – вторых. Однозначно одно: лично мне попадалось больше первых.
Почему "Восточный"? Тут тоже дело в ассоциациях. Дети — это будущее. Страны, Родины, Народа. Наше с вами будущее. Солнце, которое, как нам кажется обязательно должно взойти. Взойти и осветить историческое движение нашей Родины в "прекрасное далеко".
Но ведущаяся против нас война на корню рубит эту "обязательность". Внезапно оказывается, что "солнце" может не только "зависать", показавшись лишь частично из-за горизонта. Его движение может обращаться вспять!
Солнце встает на востоке. Поэтому – Восточный.
В книге рассказывается о буднях учителя. И без особого труда (я надеюсь у меня получается показать это настолько доступно) читатель сможет сравнить его работу с ведущим бой солдатом. На фронте.
На Восточном фронте.
ПРОЛОГ
– Помнишь «Матрицу»? – Дмитрий бросил взгляд на друга, не ожидая ответа на риторический вопрос. – Вот тут именно «Матрица» и есть.
Покрасневший и возбужденный хозяин квартиры бодро прошагал до заварочного чайника и налил себе очередную чашку напитка. Спор начался всего–то полчаса назад, но за это время успел вымотать Дмитрия. Однако попыток убедить друга в своей позиции он не оставил. Тем более, что того не нужно было переубеждать, – мнения по вопросу у него не сложилось – требовалось именно убеждение. А, как известно издревле, научить легче, чем переучить.
Отставив полную чашку в сторону, Дмитрий подошел к Вальку. Вынимая из его рук полупустую, расписанную голубоватой эмалью чашку, обратил внимание на странное выражение его лица. Он будто бы витал в облаках, чуть покачивая головой. Хотя именно так оно и было. Задумчивый взгляд цеплялся за редкие облака, плывущие по голубому и высокому осеннему небу.
– Ну, приведи пример, – Валентин помахал в воздухе раскрытой ладонью. – Я понял твою мысль. Действительно, оспаривать ее аргументировано у меня не выйдет. Нет ни аргументов, ни фактов тем более. Но очень уж умозрительно все выглядит. – Валек осторожно принял горячую чашечку и перехватил чайную ложку.
– Как умозрительно?! А свое детство ты не помнишь? Или для тебя оно не факт и не аргумент?
– Знаешь, – он прищурил глаза и кивнул головой – аргумент. Но хотелось бы чего–нибудь помимо этого. С высоты, так сказать, опыта и возраста. Со «взрослой» позиции, а не с позиции ребенка.
– Хм! Сейчас, – Дмитрий задумался, перебирая в памяти события последних дней, недель, месяцев. – Знаешь, есть одно. Очень удачное с точки зрения иллюстрации. Помнишь около месяца назад проходила новость, что какой–то парняга принес в школу винтовку, застрелил учителя и взял в заложники класс?
– Это у вас тут было, – кивнул Валентин, имея в виду Москву – помню. Но там были версии. Типа ему четверку поставили по географии, а он на золотую медаль шел.
– Именно. Только херня эта версия. Как и все остальные, которые озвучивались в новостях или в Интернете.
Дмитрий повернулся к окну и отодвинул прозрачную штору, глубоко вдыхая теплый воздух последних солнечных деньков.
– Давай без картинных пауз! Не тяни кота за яйца. – Валек закончил размешивать сахар и, потянувшись, положил ложечку на край стола.
– Не уверен на все сто, что прав. Но зуб, как говорится, даю. Скорее всего было так, как я думаю.
В новостях прошла информация, что парень, десятиклассник, пришел в школу с винтовкой. Или с двумя. Спрятал ее под одеждой и прошел мимо охранника. А когда тот все–таки увидел ствол, было поздно. Охранник незаметно нажал на тревожную кнопку – у них есть такие радио–кнопки. По инструкции всегда должны быть с собой. На нее жмешь, она передает сигнал на стационарную кнопку, которая отправляет его на пульт милиции.
Парень целенаправленно разыскал свой класс, в котором вел урок учитель географии. После первого выстрела, куда–то в район груди, парень спокойно осмотрел «географа» и решил добить. Чтобы наверняка. Дал контрольный. В голову или в сердце – сейчас не помню. После этого взял в заложники одноклассников. Вроде бы ничего не говорил им, кроме того, что не хочет убивать. Просто держал на прицеле и смотрел в окно, ожидая милицию. Когда наряд появился, несколько раз выстрелил по ментам. Одного положил сразу, второго ранил.
– Школьничек… – протянул внимательно слушавший Валек. – Мужики, наверное, как всегда без бронников были. О касках я уже и не говорю. Я когда работал, на каждом разводе Маленков орал, что увольнять будет, если узнает.
– Да, я тоже такое помню, – кивнул Дмитрий. – И у нас было. А чего ты хочешь, жара на улице – потаскай бронник и спаришься в конец. Короче, вызвали отца парня, который в ФСБ какой–то средней шишкой работает. Он его и уговорил сдаться.
И началось: четверку поставили, «синдром хозяина жизни», ведь он сын ФСБшника, игры компьютерные… Даже бабушку набожную вспомнили, мол вся квартира в иконах. Типа в таких условиях любая плохо завинченная крыша съедет. Бред, в общем. Полный.
– А ты что думаешь?
– А я очень внимательно изучил всю информацию, которую смог найти. Из Интернета и телевизора.
Его отец на самом деле был ФСБшником. Информации о нем не много, но больше чем ничего. Сына он любит. Насколько я понял, старался его воспитывать мужчиной. Объяснял, кто это – настоящий мужчина. Отдавал в спортивные секции, в которых, кстати сказать, парень не задерживался. По словам школьников, ему было мало радости от секций. Тренер ставил его в учебные поединки с ребятами на два года младше. С ними у Сергея – так его зовут, если не ошибаюсь – были хоть какие–то шансы победить. Он телосложением богатырским не отличается. Высокий, худой, носит очки. Ботан, как у нас говорили. И только в одной секции Серега задержался долго. Стрельба. У него и на странице Вконтактике ролики были о спортивной стрельбе и оружии. Получалось у пацана. Там мускулы и наглость или тупость не нужны. Терпение нужно и воля, которых ему, по факту, не занимать. Вестибулярка, мелкая моторика… Добился он в стрельбе успехов. Но пока не о нем. Отец, как можешь понять, там если и не в образе супермена, то уж мужиком сыну виделся крепким.
О матери я почти ничего не нашел. Да чего там! Вообще ничего не нашел. Нашел о бабушке. Набожный человек это легко сказано. В ее комнате, а по другой информации во всей квартире, масса икон и крестов. Школьное «общественное мнение» относилось к этому с пренебрежением.
Бабушка внука очень любила. Постоянно опекала его и оберегала от трудностей. Не знаю, как насчет отводить в школу, но совершенно точно известно, что после окончания уроков она за Сергеем приходила. Домой забирала и провожала. Портфель старалась у него забрать. Это в старших–то классах! А школьники все это наблюдали частенько. Как он вырывал у бабушки портфель и убегал. Она шла за ним, а одноклассники и другие ребята издевались. Слюнявчик, памперс предлагали…
Девчонки–одноклассницы вспоминали его как «хорошего парня», который всегда скромный, тихий и спокойный. Никогда не матерится. «С какой–нибудь девочкой дружил?» Нет, не дружил. Он стеснительный очень был всегда и на него девочки внимания не обращали – нормальная, да, характеристика? В этом возрасте девчонки вообще редко смотрят на одноклассников. А уж тем более на «тихих и скромных».
Фотографии смотрел его, которые в сети можно увидеть. Очки, робкая манера стоять, ходить. Если улыбается, то рядом товарищи – либо младше, либо меньше. А может и то и другое вместе – очень похоже. Одну фотографию видел, похоже, из спортивного лагеря. Он идет в компании крепких ребят. Сразу понятно, что спортсмены. Скорее всего, борцы. Ребята уверенные, веселые, а Серега сутулый, плечи опущены, улыбки на лице нет. Знаешь, мне мой собственный опыт красноречиво подсказывает, в каком коллективе такое возможно и при каких отношениях.
– Ну да, согласен. Хотя все это, в основном, косвенные «улики».
Валек допил чай и поставил чашку рядом с ложечкой. Откинулся на мягкую подушку дивана, вытянув ноги и положив их на стул.
– Дальше, – косо посмотрел на друга Дмитрий. – Спрашивают у одноклассниц: «А с кем он дружил из класса?» Ни с кем не дружил. В классе у него не было друзей. Некоторые одноклассники его даже обижали. Он больше общался с ребятами из девятых и восьмых классов.
Что у нас получается? Получается, что отец сам мужик жесткий, и сына хочет воспитать мужиком. Сын на него смотрит, этого самого «мужика» видит отчетливо. Но от идеала страшно далек и, что самое ужасное, понимает это. Понимает, чего хочет отец, и понимает, что ему этого никогда не добиться в данной ситуации. Это само по себе сложно, если забыть о том, как ему вообще жилось в школе!
Дмитрий замолчал и с вызовом поглядел на друга. Но Валек лишь покивал головой, полностью соглашаясь со сказанным и демонстрируя заинтересованность.
– Теперь с учителем. Тут сложнее. По крайней мере, для человека далекого от школы в общем и от преподавательской деятельности в частности. Этот географ – молодой мужик. Обаятельный. Телосложением не отличается…
– Был, – перебил Валентин.
– Да «был», – после некоторой паузы подтвердил Дмитрий. – По словам тех же девчонок, милейший был человек. Никогда никого не обижал и не обзывал. Тут надо пояснить, что «обижать и обзывать» в нашей школе в порядке вещей. И дело в основном не в плохих учителях. Дело тут в том, что дети невоспитанные и разбалованные. Да даже не так – безбашенные дети. И матом могут послать, и плюнуть, и врезать учителю. «Не веришь мне, спроси у меня» – пошутил Дмитрий. – А если серьезно, то на «Ютьюбе» масса роликов. Забиваешь в поисковик что–нибудь вроде «Беспредел в школе» и наслаждаешься просмотром. Поэтому из кабинетов постоянно и слышно, как учителя кричат и «обзываются». «Дебил», «идиот», «баран» – запросто.
А этот нет. Этот не та–ако–ой, – последние слова Дмитрий протянул со странной интонацией, которую друг понял не сразу. – Девочкам его даже защищать иногда приходилось от одноклассников, когда те обзывались. Или толкали! А он, между прочим, в этом классе был классным руководителем.
В основном же это был веселый и жизнерадостный учитель, который с детьми всегда шутил и смеялся, «хорошо понимал проблемы» и помогал.
Из всей этой информации человек далекий от реальной школы может сделать какой угодно вывод, только не верный. У меня же есть опыт, поэтому мой вывод отличается от всего остального – у географа не было стержня. Скорее всего. Ну не Павка Корчагин он совсем! Я исхожу из того, что человек он был хороший, но слабый. Безвольный. У детей всегда шел на поводу и дисциплины в классе удержать не мог. Мне это, как педагогу, очевидно. Да, для некоторых школьников это идеальный учитель. Для хулиганов, например. Можно в карты играть… прости – это сейчас не в тренде. В телефоны можно играть. Можно разговаривать сидеть, музыку слушать. Ноги на парты закидывать, выходить и заходить когда захочется. И ничего тебе за это не будет.
Или для других, которые не такие оторвы, но учиться тоже желанием не горят. Сидишь себе потихоньку занимаешься своими делами, а оценки нарисуются сами собой. А вот для кого такой учитель солью на рану, скажи? Правильно, для самых бесправных. Для тех, над кем издеваются всегда и «подшучивают». Потому что у такого учителя хулиган может совсем не скрываясь плюнуть жеваной бумагой тебе в затылок. А то и в морду. И не один раз. И даже не один хулиган. Они соревнование могут устроить, кто первым попадет «во–он в тот волосок». А учитель будет «типа не видеть». А когда «увидит», еще десять минут будет упрашивать прекратить. Если вообще будет. И поверь мне, такой учитель, может быть первым другом у хулиганов. Скорее всего будет, если он молодой мужчина, которому не хватает силы их «прогнуть». Просто потому, что ему выбора не остается. Либо дружить с ними, либо плеваться будут уже в него. А если ты с хулиганами дружишь, то тут уже недалеко и до симпатии. Хотя бы показной. Плюнул хулиган в ботана, девчонки засмеялись (это потом они могут заступиться, а сначала смеяться многие будут) и учитель тоже обязан улыбнуться. Пусть он при этом скажет что–то вроде бы осуждающее, головой покачает, но все всё поймут.
Я не говорю, что ненависть к географу рождалась именно так. Но как один из сценариев этот мне видится очень вероятным.
– Пойдем покурим, – Валек задвинул стул и зашагал по коридору.
Дмитрий не курил. Смотря, как друг затягивается едким дымом, сидя на ступеньках подъездной лестницы, продолжал рассказывать.
– А еще есть интервью учителя литературы. Я так понимаю, на ее уроке был относительный порядок, если можно было вести беседы на темы, которые задает учитель. Но и учитель, как видно из ее слов, особой чуткостью не отличалась. Да, скорее всего, она не хотела видеть реальность. В «Матрице» жила. Потому что если эту реальность увидеть, то с ней надо что–то делать. А это трудно и вообще, может казаться, что невозможно.
«Я учила детей милосердию, а он говорил, что его не существует» – интересно мне знать, почему же он так думал?! – Дмитрий начал нервничать и повысил голос. Вопрос он задал с комичными интонациями. – И хотел бы послушать, как это: «учить милосердию»?
«Разглагольствовала» о милосердии – так это было на самом деле, скорее всего. Именно с таким я сталкивался в школах. – «Когда я ему говорила, что добрых людей больше – он смеялся». А что ему оставалось? Повзрослев и возмужав, он сказал бы тебе, что это ерунда и обосновал бы свое мнение. Или привел контраргумент, что все добрые трусливее злых. А в той жо...е, в которой ему приходилось жить годами оставалось только смеяться на людях… и плакать по ночам.
«Я не подозревала, что ребенок столько лет живет с таким адом в душе» – и вот эта фраза просто бомба. Кульминация. Это называется «на воре шапка горит». Раскройте нам весь смысл, пожалуйста! С каким «таким адом»? И почему «в душе»? Что за ад и откуда эти «столько лет»? А «не подозревала»? Это относится как раз к тому, что я сказал о «Матрице». Легче делать вид, что не замечаешь. А если что произойдет, то можно убедить себя, что «не подозревала».
Затрезвонил сигнал домофона и рассказчик, прервавшись, пошел к двери. Коротко переговорив, нажал кнопку и вернулся на кухню.
– Дети просили открыть… Так вот. Кроме всего прочего, я нашел страницу во «Вконтакте», где школьники обсуждали эту ситуацию. И знаешь, что любопытно? Большинство школьников высказывались одобрительно и с жалостью или одобрительно и со злостью. Общий смысл сводится примерно к такому: «Молодец! Давно надо было». Иногда добавляли: «Только учителя жалко».
– Ну да! Ментов не жалко. Менты – не люди. – Валек открыл холодильник и с живым любопытством осматривал его внутренности. Его замечание было понятно другу. Он, как и сам Дмитрий, в прошлом работал в милиции. Причем отработал там значительно дольше товарища. Оба работали хорошо, за совесть. Именно это, так или иначе, стало причиной ухода в обоих случаях. – Вообще не при делах! А у них тоже дети, жёны… На хрена в них стрелял тогда?
– Не могу однозначно сказать. Либо испугался, зная, что они приедут. Либо вполне серьезно хотел, чтобы его застрелили. Кстати, сам он так и говорил, что хотел, чтобы его убили после всего.
Валек глубоко вздохнул и покачал головой. На первый взгляд могло показаться, что расстроил его результат осмотра холодильника. Но Дмитрий хорошо знал товарища и понимал, что это не так. Да и не могли холодные внутренности так сильно расстроить в принципе.
– Тебя послушать и создается впечатление, что этот Серега молодец. Пожалеть надо Серегу! А все вокруг хреновые. Да только мы в нашей беседе как–то забыли про родных всех убитых. Кого он убил, учителя и мента? А у них дети есть, ты не задумывался?
– Задумывался. У меня извилины чуть посложнее типа «доска». А вот ты сейчас пытаешься раз и навсегда разделить понятия хорошо и плохо. Вот это, мол, хорошо. А это – плохо. Да только в жизни так не бывает, к сожалению. Я так не делю и тебе не советую. Ты разбирай такие трагедии, как очередную «палку». Свидетелей опрашивай, протоколируй, улики, доказательства и все это беспристрастно. Бес–при–страстно! А когда все собрал, то оформляй в бумагах, подшивай в папочки и «палка» готова. Раскрыто преступление. Там же тебя никто не просил давать моральную оценку. Тебе надо было просто разложить все по полочкам. Вот и тут сначала надо разложить и понять. А когда поймешь, можно и подумать, что делать, и кто виноват.
– И кто виноват, по–твоему?
– Если все так, как я описал, или примерно так, то виноват… во всем этом от начала и до конца… Система виновата!
– Ну! Система! Система – это все и ничего, – перебил Валек. – Если виноваты все, то не виноват никто. И Серега значит не виноват, который пострелял людей, жизни лишил, – Валек заметно зашевелил полными губами, как у него было всегда в моменты волнения.
– Э нет! Не надо штампов тут. Или, как нынче модно говорить: мемов не надо! Система – это такие учителя, которые все видят. Видят–видят! Видят и ничего не делают. Те учителя, которые понимают эту порочность, но молчат. Директор этой школы – тоже система. И завучи. И выше и выше, до министра. И родители виноваты, которым все по барабану.
– А пацан, значит, не виноват?
– Нет! Если все было так, как я думаю, то не виноват! Как не виноваты и те школьники, которые его гнобили и унижали. Они все, можно сказать, не разумные еще. У них опыта нет. Их никто не научил. А вот у всех остальных – у взрослых – опыт есть. И они обязаны учить! Но не учат. Поэтому и виноваты.
– Все равно. У тебя список виноватых такой, что руки опустятся. Получается, что сделать ничего нельзя. А сопляки посмотрят на тебя и поймут, что можно жестить и виноватым не будешь.
– Не будет у них такого понимания. Потому что хоть Серега и не виноват, а жизнь у него сломалась конкретно и это всем ясно. Таких последствий никто не захочет.
А с системой работать можно. С такой ситуацией, имею в виду. И в истории, насколько я знаю, есть один пример. В нашей истории, ране–советской. Помнишь, нам в «Педе» о Макаренко немного рассказывали?
– Ну.
– Вот и ну. Я о нем начал читать и так меня зацепило, что прочел все, что есть. Но это в двух словах не пересказать.
Помолчали.
– Ладно, пора собираться. Как раз к шести дома буду.
Валентин приехал в гости из Череповца и пробыл в Москве два дня. Пришло время сборов в обратную дорогу.
Через сорок минут, обменявшись рукопожатием под окнами семнадцатиэтажки, друзья расстались.
Дмитрий проводил взглядом серебристую «Нексию», посигналившую перед последним поворотом и скрывшуюся из вида. Задумчиво постояв несколько минут, прислушиваясь к звукам просыпающегося города, он уверенно развернулся и пошел к подъезду. Вот только внешняя уверенность никак не уживалась с внутренними сомнениями и терзаниями. И ведь именно они, внутренние, были более реальны для человека, несмотря на всю свою внешнюю незаметность.
Начинался день воскресенья. Жена уехала на дачу, а Дмитрию совсем не хотелось оставаться один на один с теми мыслями, от которых он так усердно прятался последнее время…
Первая глава: 1 часть, 2 часть, 3 часть, 4 часть, 5 часть
Вторая глава: 1 часть , 2 часть, 3 часть, 4 часть, 5 часть, 6 часть, 7 часть, 8 часть, 9 часть, 10 часть, 11 часть, 12 часть, 13 часть, 14 часть, 15 часть, 16 часть,
