Святослав проснулся поздно, когда не жаркое, зимнее солнце уже заглядывало ему в окно. Голова была тяжелой после вчерашнего, в опочивальне стоял крепкий винный дух.
-Воды неси! - велел он отроку, приставленному матерью служить князю в терему. Отрока звали Белян. По виду ему было годков десять. Глянулся он Ольге тем, что был прыток и расторопен, да смышлен не по годам. В серых его глазах всегда горел лукавый огонек. Не успел князь с одра подняться, а Белян уж тащил из сеней ведро с холодной водой. Знал, что претит князю, подобно девице, в теплой воде полоскаться.
Белян взял в руки ковш и, черпая из ведра, поливал из него на голову Святослава, которую тот склонил над ушатом. Князь довольно охал и фыркал, чувствуя, как хмель покидает голову и мысли складываются в стройные ряды.
-Тут ли воевода Добрыня? - спросил он, когда отрок подал ему шитый красными узорами рушник.
-Нету! Уехал засветло!
-Кликни тогда гридя какого из караульной! Да живо! - нарочито прикрикнул Святослав уже в спину, помчавшемуся во всю прыть, Беляну.
В опочивальню вошел гридь, широкий в плечах, но не большого роста, поклонился князю в пояс.
-Веди ко мне тот час посла Калокира! Скажи о деле говорить желаю! - велел Святослав, на ходу одевая чистую рубаху, - в трапезную его веди!
Пока приводил себя в порядок, да ждал Калокира, князь все с усмешкой представлял, как плохо теперь послу, после вчерашней попойки. "Как-то он с такой головой о деле толковать станет?!" Пил намедни Калокир наравне со Святославом, чем вызвал у последнего невольное уважение к себе.
Когда гридь, посланный Святославом, явился в гостевой терем, Калокир предстал перед ним свежий, полностью готовый к княжескому приему. После того, как Святослав явился к ним вчерашним вечером, Калокира больше не брал хмель, хоть и пил он наравне с князем, не увиливал. Силой воли держался, а как только ушел Святослав, исторг из себя остатки хмельного и половину ночи пил сбитень, вгоняя горячее питье в себя через немоготу. Только почувствовав, что дурман от хмеля рассеялся, позволил себе недолгий сон, строго-настрого повелев слуге разбудить его с первыми лучами солнца. Чутье подсказывало ему, что вчерашний визит князя был не простым! Проходил Калокир испытание, суровое, мужеское. И не пройди он его, всем его честолюбивым планам придет конец!
К удивлению Святослава, посол явился к нему быстро. На красивом лице не было и тени от ночного гуляния. Был он подтянут и чист. Святослав невольно заулыбался, ибо уважал он силу и достоинство, и в своих дружинниках, и в противнике!
-Что ж, Калокир! Пришло время тебе поведать, для чего проделал ты столь длинный путь?
-Император Византийский, Никифор Фока, восхищенный твоей силой и храбростью в завоевании Хазарии, шлет тебе поклон и дары! Как отец награждает сына своего за усердие, так и император Никифор спешит одарить князя Святослава, за то что избавил он землю от настырных кочевников!
Святослав слушал и на лице его заходили желваки. Прекрасно он понял, что Никифор Фока, величает его дитем неразумным, который ненароком убил змею на пороге дома! Не нарекает его братом, не признает его силу себе равной! Речь Калокира была для него оскорблением и посол прекрасно видел, как подействовали на князя эти слова.
-Таковые слова велено мне передать тебе, князь! А теперь вели мне и от себя слово молвить?!
Подавляя в себе желание за шиворот выкинуть из Киева Калокира и все посольство византийское, Святослав все же дозволительно кивнул, взыграло в нем любопытство.
-Нет полководца тебе равного, князь! Знает это и император Никифор! Знает и признает твою силу! Только боится ее, ибо и он воин, понимает в ратном деле! Да только спесь державная не дозволяет ему сказать тебе это открыто!
-То я понял! - ответил Святослав, которому последние слова посла польстили, - Только разумею я, что не для похвалы льстивой ты сюда прибыл в столь суровое время?!
-Прав ты, князь, и мудр! Послан я Никифором Фокой, чтобы уговорить тебя пойти со своими воинами на Болгарию, что стала для Византии помехой и угрозой у самых ее дверей!
-А мне то что за дело, до ваших помех! Мне своих забот хватает! Не всех еще хазар кочевых перебил я! - усмехнулся зло Святослав, - Если так могуч твой Никифор, пущай сам и разбирается с болгарами!
-Большая Болгария! Возьмешь ее, обретешь силу невиданную!
-А дальше что? - Святослав хитро прищурил глаза, глядя прямо на Калокира.
-По умыслу императора, будет у него сын преданный под боком, охранять двери в опочивальню отца!
-А коли я по другому помыслю?
В голове Калокира стучало молотом: "Вот он шанс! Только сейчас и только правду! Не потерпит князь от меня лукавства! Почувствует ложь!" и Калокир решился:
-Как на духу все скажу тебе, князь. Не словами императорскими, а думами своими делюсь теперь с тобой! К чему тебе охранять покои отца, если можно жить рука об руку с преданным братом! Коли возьмешь Болгарию, сможешь свое слово держать и в Визинтии!
-Смутны твои речи...
-Смутно в империи моей, князь! - с жаром говорил Калокир и слова его шли из самого сердца. Все самое дорогое сейчас бросал он к ногам Святослава - свою родину и свою жизнь, - томится народ мой от гнета василевсов, задыхается! Что ни правитель, то новые подати! Другая рука нам надобна, другой император! Коли ты возымеешь власть в Болгарии, сможешь и Византию одолеть! Да только там и брань не нужна - рад будет новой власти народ, коли будет она к нему справедлива!
-А на что мне Византия! Я и своих-то земель за полный год обойти не могу!
-Тогда поставь во главу Константинополя верного, да умного правителя, который будет тебе вечным братом!
Святослав все понял, а понял расхохотался задорно.
-Уж не себя ли ты прочишь в василевсы?
-А коли и меня поставишь! - с чувством отвечал Калокир, - Я Византии предан, знаю как народ там живет и для облегчения его участи не пожалею жизни своей! А за тебя, князь, если позволишь, как за родного брата, отдам все, что имею и сложу голову!
Понравилась Святославу прямота Калокира, пришлась по душе его горячность. Долго еще беседу они вели. Но до поры не давал ответа, носил в себе свои думы и даже матери не открывал своих планов...
-Сильно ты приблизил к себе посла! Чем так прельстил он тебя, не могу разуметь!? - выговаривала Ольга сыну. Знала, как много времени они проводят вместе. И на охоту, и на прогулки по окрестностям, брал с собой Калокира Святослав. Показывал тому сборы дружинников, возил по девкам, бражничал. Тенью стал посол княжеской. И это очень тревожило княгиню.
-Знаю, что делаю! - коротко бросал в ответ Святослав.
-Предслава в терему одна чахнет, совсем ты к ней дорогу позабыл! Негоже то!
-Дело жены детей воспитать! А за их воспитанием я вижу только ты и следишь! Вот и чахнет она от безделия! Ты, мать, сколько уж лет безмужней живешь - не зачахла!
И возразить на то нечего было Ольге. Совсем перестал слушать ее сын. Вечный утешитель Ольги, отец Григорий, слег в болезни старческой. Улеб с Алтун забрали старика себе в терем, присматривали за ним, как за родным дедом. Только в молитвенной своей комнате и находила она утешение, только перед святыми ликами и могла излить свои тревоги и печали. А печалило ее не только сближение сына с посольством! Как ни старалась она привить веру Христову в Киеве, все словно противилось тому! Ставили всюду новых идолов: Перуна, Сварога, Даждьбога... Устраивали жертвоприношения, украшали деревянные статуи лентами и цветами, пели им песни, да падали ниц перед ними, моля о милостях. Тяжко было Ольге смотреть на то, хотелось оставить память о себе и своем выборе на Руси! Даже Улеб, хоть и тверд был верой, да княжич, а подвергался насмешкам и все реже поднималась на людях рука его, чтобы осенить себя крестным знамением. И те немногие принявшие веру Христову, что рядом с Улебом были теперь, спокойно взирали на идолов, а порой, по старой привычке, кланялись им.
Однажды утром, Ольга проснулась от боли в груди. Тесно казалось сердцу, вон хотелось ей из Киева! Словно кто-то сильной рукой направлял ее, гнал туда, где началась ее жизнь, где встретила она своего князя Игоря, которого теперь все чаще вспоминала. "Видно старость пришла и ко мне!" - думала Ольга порой. Она встала с кровати, и едва одевшись отправилась к сыну, пока он снова не умчался куда-то со своим новоявленным другом.
-Хочу я на родину, в Псков, в Выбуты наведаться! - без обиняков объявила сыну.
-Весна уже не за горами! Скоро в отправлюсь я в Хазарию! На ком Киев останется - Святослав молчал о своих планах, да только хорошо знала Ольга сына, знала, уже на что сманивает его Калокир.
-Оттого и хочу сейчас ехать! Стара я уже и не ведаю сколько еще Господь мне отмерит! Уважь мать - дай повидать родину! Кто знает, когда ты вернешься и доживу ли я до того часа!
-Коль так - поезжай! - не мог перечить матери Святослав. Да и признавал ее правоту в душе.
-Возьму с собой Владимира, пусть навестит мать! - получив в ответ утвердительный кивок, Ольга пошла готовиться к длинному пути, а Святослав уже мчался туда, где размахивала мечами его дружина, готовя себя к новым ратным подвигам...
