Валерий вдыхал сухой воздух финской парной и чертыхался про себя. Что за мода дурацкая: все дела решать в сауне? Ему не нравилось здесь: и обстановка «дорого-богато», и визжащие шлюхи, и пузатые «бизнесмены». Петрович, совладелец фирмы «Деметра», здоровый, метра под два, покрывшийся жирком, с заплывшими от частых возлияний глазками, совсем одурел от жара. Но, несмотря на литр «Хеннесси», булькающего в безразмерном желудке, Петрович умудрялся сохранять рассудок и способность соображать.
- Слушай, Петрович, можно было без этой хрени обойтись, — спросил Валерий компаньона, — у нас, что, праздник какой?
Петрович, пыхтя и ухая, слез с полки, открыл дверь сауны и с разбегу ухнул в бассейн. Вынырнув из прохладной воды, поманил Валерия рукой:
- Сигай, Лексеич, совсем испекся!
Пришлось послушаться приятеля, и Валерий прыгнул в бассейн. Тело благодарно отозвалось на смену температуры. В голове начало проясняться, и унылое настроение чудесным способом покинуло его.
- Ну че ты, Лексеич, в самом деле? Братву уважить надо, — Петрович вылез из бассейна, и, накинув халат, прошел к столику с напитками, фруктами и огромным блюдом вареных раков. Банщик, по совместительству работавший официантом, угодливо прибрал на столе, до этого представлявшего собой хаос из опрокинутых рюмок, огрызков и шелухи. Час назад здесь парились крепкие мужики, сотрудники охраны фирмы «Деметра». Вроде бы – веселье, а по сути – деловой разговор, при котором Валерий Алексеевич обязан был присутствовать. В противном случае пацаны решили бы, что хозяину «западло» пить с ними за одним столом.
Темой беседы стало критическое положение фирмы. Необходимо было усилить охрану по всем базам и офисам как в городе, так и в области. «Деметра» словно спрут, раздулась и распустила свои щупальца по всему региону. Время стояло «хлебное»: повсюду закрывались заводы и фабрики, ржавели станки и целые цеха. Нашлись дельцы, ловко прибравшие к рукам тонны железа и меди и нажившие на советском наследстве целые состояния. Среди них был и Валерий, умевший всегда «держать нос по ветру».
Россия – страна возможностей? Ха! Смотря, для кого. Через три года успешного и прибыльного бизнеса нашлись люди, которым совсем не помешала бы лишняя «Дойная корова». И эти люди, жившие «по понятиям», накладывали лапу на чужое добро без особых церемоний. Было ваше – стало наше – их обычный девиз. Над фирмой нависла серьезная угроза.
Всему виной Игорь Сергеевич Левин, по кличке «Франт», старый хрыч, выбравшийся из коронованных воров в большой бизнес. В один не самый прекрасный день в офис фирмы «Деметра» явился молодой и симпатичный юрист. Он не стал ходить вокруг да около, избавив тем самым владельца Валерия Алексеевича от ненужных светских бесед.
Было предложено продать «Деметру», крупный холдинг по поставке черного и цветного лома в Европу, за сущие копейки. Или согласиться на слияние с компанией «Северная Пальмира».
Петрович чуть в запой не ушел от возмущения. А Валерий, в свою очередь, дал понять юристу: вас тут не стояло. Молодой, интеллигентного вида, юрист улыбнулся всеми своими тридцати двумя зубами:
- Значит, война.
Значит, война. А это – не просто слова угрозы. А призыв к действию. Первым пали Гришка и Витька, крепкие парни из охраны приемки, находившейся в промзоне Питера. Остались жены и дети. Расстреляли их нагло, не особо церемонясь. Преступников, конечно, никто не искал. Милиция разводила руками, про себя вздыхая с облегчением: побольше разборок между ОПГ, полегче им.
Потом братки вломились средь бела дня на базу в области, крупнейший узел, куда свозили и черный, и цветной лом со всех концов необъятной губернии. Погибли рабочие, простые ребята, добросовестно зарабатывавшие свой кусок, чтобы кормить семьи. Валерий не знал, что сказать их женам. Парни и мужики, простые резчики и водители, шли к нему, чтобы работать, а не участвовать в бандитских разборках и погибать за просто так. Нужно было что-то решать: или покорно сливать холдинг, или...
Или. Другого пути быть не могло. Валерий скрежетал зубами. Он представить себе не мог унизительную картину, как трясущимися руками подписывает документы о сдаче дела, на которое потрачено столько сил и денег. Жадность? Гордыня? Да! Ангелом Валерий не был никогда, среди мужчин такого склада ангелов и святых нет. Значит, война!
Франт, узнав о несговорчивом бизнесмене, выпил бокал выдержанного вина и выкурил ароматную сигару. Он был абсолютно спокоен: не таких ломали. Способов не счесть. Еще пара месяцев, и «Валерик» будет пищать, прося пощады. Даром все отдаст и спасибо скажет. Если живым останется. А может, и не останется. Смотря на настроение Франта. А оно у Франта иногда портится.
В первую очередь Валерий отправил свою семью в Польшу. Под Краковом удалось арендовать небольшое здание, похожее на пряничный домик из сказки. Огинская, увидев новый дом, расплакалась и признала его своим. Даже легенду придумала, будто выросла в нем, дура.
Елена была сдержанна в своих эмоциях. Она вообще не отличалась пылкостью после лечения от алкоголизма в клинике. На сообщение об отъезде из России отреагировала... никак. Надо, так надо. Она не проявляла особой радости ни в Париже, куда попала впервые в девяносто втором году. Ни в Эль-Гизе, ни в Пизе. Ни в Сеуле, ни в Стамбуле, ни в Стокгольме. Нигде. Принимала, как должное, старательно фотографируясь на фоне достопримечательностей. Почему?
Потому что Валерия нигде не было рядом. Зато Ирина искренне радовалась путешествиям и, наконец-то, искренне благодарила зятя за это. Спасибо, конечно.
С Еленой вообще что-то странное творилось, какой-то надлом. Будто вынули из человека душу. Валера был готов к тому, что «бывших» балерин не бывает. Творческий человек, танцовщица, склонная к истерии, что с нее взять?
Со временем он начал уставать от истерик и сцен. Жизнь – это не театральные подмостки, игры в семью Валерию надоели. Хотелось покоя, понимания, пышного тела и борща. Наталья все это давала ему с лихвой. Но... Проходило несколько дней, и Валеру несло в Северную Пальмиру к работе, делам, заботам и хлопотам. И... к Елене. Все-таки, он любил ее и не хотел терять. Ответственность? Жалость? Он не знал.
Временами он фантазировал: вот бы слить воедино двух этих женщин. Этакая Наталена: тихая и шумная, спокойная и капризная, сильная и слабая. Чушь какая. Но, господи, в чем он виноват? Кроме этой Наталены у него и баб-то не было. Никаких. Петрович сотый раз подсовывал ему очередную модельку или «Мисс Нева» в надежде расположить к себе «Лексеича» и вынюхать что-нибудь о дальнейших планах.
Тщетно. Валера постоянно сравнивал ту или иную девицу с женами. Да, моложе. Да, выше. Эффектнее, красивее. Ноги длиннее, талия уже. И что? Стоило красавице открыть рот, и Валерия начинали мучить приступы тошноты. Глупые его раздражали. Умные выводили из себя. Смешливые настораживали. Грустные удручали. Загадочные бесили. Он усмехался: приворожили что ли его обе бабы? Одновременно. Двойной удар, чтобы наверняка. Дичь какая-то, но факт оставался фактом: он любил и Наталью, и Елену. По-разному, но любил. Только их.
О Наталье и Маше никто не знал. Он отрубил все ниточки, страдая из-за разлуки. Но рисковать ими не мог. Болело сердце по матери, прогнавшей его с порога много лет назад. Хотелось приехать, упасть в ноги, расцеловав ее с макушки до пяток. Милая мама, как ты? Он знал, что Наташка общается со свекровью, помогает ей. Но разве ему от этого легче? А вдруг Валерий не успеет? Мама стала болеть, но рвануть к ней сейчас, означало – убить ее. Франт обязательно уцепится за эти поездки. Приходилось терпеть, скрипеть зубами, не спать ночами, выть от злости и отчаяния. Но... Пусть они живут спокойно у себя, на земле Новгородской.
Хуже всего обстояли дела с Алькой. Именно с Алькой, с которой раньше не было вообще никаких проблем. Тогда, после ссоры, она вернулась домой, продолжила учебу, потом исправно ездила к матери в клинику, а после зорко следила за женщиной, чтобы не допустить рецидива. С отцом разговаривала спокойно и не срывалась больше на крик.
Постепенно ее наивные, широко распахнутые глаза теряли свою детскость, и откуда-то издалека на Валерия смотрела настороженная гадючка, застывшая перед прыжком. Появилась странная улыбка: кончики красивого рта слегка приподнимались и опускались в тот же миг.
- Да, папочка, — говорила она ему.
- Нет, папочка, — и все.
Алька больше не делилась с отцом сокровенными мыслями, не рассказывала о своих планах. Не плакала. Не жаловалась. Но деньги брала исправно и не забывала напомнить ему о пустом кошельке.
- Спасибо, папочка, — и убегала в свою таинственную жизнь.
Валерий следил за дочерью незаметно: вроде все хорошо. Элитная школа, репетиторы, танцы, кафе. Вечером – клуб. Ночью – родительский дом. Ни алкоголя, ни наркотиков, никаких подозрительных кавалеров. Приличные мальчики и девочки из приличных семей. Но что-то царапало душу. И теперь она в Польше. Его поверенный, старый друг еще из той, советской жизни, милый и скромный Андрей, лысый очкарик, похожий на бухгалтера, аккуратно передавал на пейджер сведения из-за границы:
«Привет, Валерка. Спасибо за подарки. У меня все нормально».
«Дела на ферме идут хорошо. Мои кони превосходно себя чувствуют. Готовимся к выставке».
«Правда, Марта практически не выходит из стойла. Ирма, старушка, и то гораздо энергичнее».
«Пони любит побегать по корду, но ничего, не капризничает. Они всегда такие, поэтому я не особо беспокоюсь»
Валерий читал и улыбался. Тоже мне, конспирация. Старушка Ирма, не угодно ли? Знала бы эта старушка... Тем не менее содержание посланий его успокаивало: Ирина щебечет с гостями, Ленка не выходит из дома, а Алька опять уехала на очередную экскурсию по городу. У них все пока нормально.
Он взял с блюда большого, красного, пахнувшего укропом рака. Петрович подлил в кружку холодного пива и подвинул ее поближе к Валере.
- Плесни мне лучше коньячку, — сказал Лексеич, — да разойдемся по домам. Уже поздно.
Валерий, надежно укрывший своих, обрел спокойствие и умение адекватно, без лишней паники, мыслить. По всем точкам была расставлена надежная охрана, а сам он никогда не выходил из дома без сопровождения. На новом "БМВ" ездил совсем другой человек, а сам Валерий пересел на верную, неуклюжую "волгу", ставшую совсем неприметной среди множества иномарок, хлынувших из-за бугра нескончаемым потоком. Франт притих. Но Валерий знал – нехорошее затишье. Он прикидывал: с какой стороны ждать «сюрпризов». И выходило, что с любой. Франт не торопился: стрелку не назначал, на переговоры не приглашал. А это плохо. Очень плохо.
---
Анна Лебедева