Всякий, кто учился когда-нибудь в музыкальной школе, знает назубок, что в "Могучую кучку" входило пять композиторов: Балакирев, Римский-Корсаков, Бородин, Мусоргский и... кто-то ещё...
Не каждый сразу вспомнит пятого - Кюи. Это потому, что его имя не ассоциируется с какой-нибудь всем известной музыкой.
Это продолжение статьи 👇
Между тем Цезарь Антонович Кюи за свой долгий век написал довольно много сочинений: хоров, оркестровых, фортепианных и скрипичных пьес, романсов и целых четырнадцать опер (правда, большая часть из них - одноактные).
Пятый номер
Как ни странно, фирменный стиль "Могучей кучки" - яркий национальный характер и дух новаций - практически не коснулся музыки Кюи. Он полагал, что сочинять в русской манере означало бы для него производить подделки, ведь хотя он и считал себя на 100% русским человеком, всё же был наполовину французом (по отцу) и наполовину литовцем (по матери), а языком его детства был французский.
Музыка Кюи выдержана, скорее, в европейской манере, отдалённо напоминающей иногда Шумана, иногда Шопена, а иногда, как ни странно, Чайковского.
Почему это странно, читайте здесь 👇
Кюи не обладал таким мощным творческим даром, как Бородин или Мусоргский, и не ставил перед собой грандиозных творческих целей - в его жизни были другие магистрали (военная карьера и критическая деятельность). Поэтому Кюи-композитор, безусловно, остался пятым номером в списке "Русской пятёрки" (так называли "Могучую кучку" на Западе), несмотря на его безусловный талант и мастерство.
Правда, оценить в полной мере то и другое сегодня не представляется возможным, поскольку музыка Кюи звучит крайне редко. Только небольшая её часть сохранилась в музыкальном обороте. Причин этому несколько.
Кюи против Кюи
Одна из них заключается в том, что Кюи-критик основательно испортил карьеру Кюи-композитора.
Его резкие и часто язвительные высказывания в петербургской прессе в адрес любимцев русской публики (Антона Рубинштейна, Серова, Чайковского, Рахманинова), а также в адрес дирекции императорских театров, привели к тому, что Кюи навлёк на себя неудовольствие буквально всех. К нему без особой симпатии относилась публика, театры не очень-то хотели держать в своём репертуаре его оперы, а обиженные композиторы отвечали своему коллеге той же монетой. "Посредственностью" называл его Чайковский, больше всех пострадавший от выпадов Кюи.
Это не значит, что музыка Кюи не исполнялась. Он имел значительный авторитет в музыкальном мире, особенно на склоне лет, когда уже отложил своё острое критическое перо, а он сам и его музыка стали живым воплощением традиции. В эти годы его оперы ставил и Большой театр, и Мариинский, а 50-летие творческой деятельности Кюи вылилось в долгие музыкальные торжества.
Однако всё это было, скорее, знаком уважения к ветерану русской музыки и признанием его былых заслуг, чем музыкальным событием.
Наступила эпоха смены эстетических парадигм, расцвета новых больших талантов с международной карьерой: Рахманинова, Скрябина, Стравинского. На этом фоне музыка Кюи выглядела анахронизмом.
Круги забвения
После распада "Могучей кучки" и позже - в начале XX века - она затерялась в растущем потоке сочинений "консерваторской" молодёжи: несмотря на весь свой композиторский опыт, он оставался дилетантом, сочиняющем на досуге генералом.
Кюи всегда приходил на концерты в генеральском мундире с красными лампасами, а иногда и с "аннами" и "станиславами" на груди. Игорь Стравинский вспоминал: "Он держался по-военному подтянуто, и разговаривавшие с ним ... чувствовали себя вынужденными стоять навытяжку,"
Это его царственное величие хорошо схватил Репин в известном портрете 1890 года.
Цезарь Антонович Кюи намного пережил своих друзей по "Могучей кучке", и в возрасте 82-х лет встретил Октябрьскую революцию. Эмигрировать он не стал и спустя полгода умер.
Однако новая Россия не взяла с собой его музыку в коммунистическое будущее. Творчество Кюи не вписалась в идеологические стандарты советской культурной политики, требовавшие от искусства монументальности, народности и реализма.
В итоге Кюи попал в число тех незаслуженно отодвинутых на дальний план или вообще забытых родиной "не великих" русских композиторов, конца XIX-начала XX веков, которым несть числа. Его музыка - за исключением нескольких романсов, хоров, оперных арий и фортепианных пьес (они живут, в основном, в педагогическом репертуаре) - у нас не издавалась, не записывалась и очень редко исполнялась.
Но к концу ХХ века ситуация стала меняться. Теперь Кюи довольно часто и поют, и играют, и записывают, причём, на Западе намного чаще, чем у нас. Возрождена из забвения его камерная опера "Пир во время чумы" (во время пандемии 2020 года в каких только странах её не исполняли в виртуальном формате!).
В Швейцарии, Германии, Франции и в России прошли постановки детской оперы Кюи "Кот в сапогах".
Пианисты начали записывать его фортепианные циклы, и дело возрождения музыки Кюи сдвинулось с мёртвой точки.
Оказалось, что в огромной коллекции музыки Кюи есть, если не бриллианты, то чудесные самоцветы. И даже один шлягер мирового масштаба.
Об этом в продолжении 👇
А начало здесь 👇
