- Можешь идти, хатун, и корзинку свою бери с собой, порадуй нашего шехзаде, - с благодатью в глазах сказал евнух, любуясь непорочной красотой райской гурии.
Не успела девушка сделать и шагу, как прямо над своей головой услышала грубое и резкое птичье “Кра-кра!”. Сокол Шахин, сложив свои острые крылья, с долей секунды спикировал вниз, одним ударом клюва выбил корзинку из рук наложницы и пробил дно туеса, из которого выползла мерзкая ядовитая гадюка. Вторым ударом клюва сокол доделал своё дело и взвился в воздух с добычей.
Разие обсуждала будущий наряд в покоях матери, когда услышала знакомый воинственный клич птицы. Девушка опрометью выскочила из комнаты и побежала по коридорам дворца, крича на ходу: ”Ташлыджалы, береги Мустафу”.
Во дворе началась паника.
Воспользовавшись замешательством, невинная гурия, спрятавшая змею в корзинке, убегала в сторону леса, ловко обходя препятствия. За ней устремился Атмаджа, а Явуз с искусным проворством осмотрел каждый уголок сада, все выступы и углубления. Шпионка оказалась физически подготовленной, и ей почти удалось затеряться среди деревьев, но Атмаджа невероятным прыжком сбил её с ног. Заламывая беглянке руки, которыми она пыталась достать яд, Атмаджа отметил про себя её силу и ухватился покрепче, ведя во дворец.
Снова начался допрос.
Не смотря на выносливость и прыткость, девушка не выдержала дознания с пристрастием и рассказала, что подготовил её Зал Махмуд, а отправила Михримах-султан. Задачей засланной хатун было подложить в покои шехзаде ядовитую змею, укус которой вызывает мгновенную смерть. Змею ей дал Зал Махмуд, девушка прятала её в корзинке с двойным дном. Ни Рустема-пашу, ни Хюррем-султан она никогда не видела и не общалась с ними.
По всему было понятно, что лазутчица говорила правду.
На этот раз Мустафа решил написать письмо повелителю, изложив все обстоятельства покушения.
Полученный ответ был неутешительным. Повелитель приказывал провести дополнительное расследование и представить точные доказательства того, что преступницу действительно прислала Михримах-султан.
Мустафа распорядился усилить охрану пленницы, не оставляя без присмотра ни на минуту, собираясь доставить её во дворец повелителя для дачи показаний. Предусмотрительно с её платья был снят пояс с металлической пряжкой, ожерелье, и даже серьги, чтобы опытная шпионка не смогла воспользоваться ими в своих целях. Ей крепко связали руки и ноги и бросили на пол темницы.
Однако не всё удалось предугадать. Заказчиками преступления девушке был дан однозначный приказ покончить с собой в случае провала, иначе не поздоровилось бы её многочисленной семье, включая больную мать и малолетних братьев и сестёр. Такой шантаж был для неё страшнее смерти, поэтому она искала выход и нашла его.
В предрассветный час спёртый воздух коридоров мрачного подземелья дворца с массивными дверями темниц пронзил гулкий голос стражника: ”Сообщить шехзаде срочно!” И вверх по лестнице стремительно бросились с докладом трое охранников.
Мустафа, не мешкая, встал с постели, накинул кафтан и побежал вниз к темницам. Не отставал от него и Ташлыджалы. Приказав открыть дверь застенка, где находилась шпионка, войдя, они увидели её, лежащей в луже крови, тонкой струйкой вытекающей из раны на голове. По сбитой клочьями соломе, застилающей тонким слоем каменный пол, было видно, что девушка ползала по тюремному каземату из угла в угол, пока не нашла то, что надо. Стены темницы были сложены из тяжёлых массивных камней, в одном из которых она нашла особо острый край и с силой ударилась о него виском. Смерть наступила мгновенно.
Мустафа лишился необходимых улик и доказательств. С досадой ударил он рукой по каменной стене, резко развернулся и, опустив голову, пошёл к себе в покои.
- Ташлыджалы, опять мы проиграли. Какой ответ я дам повелителю? Только один, что я ошибся. Теперь я понимаю, что враги настроены решительно и рассчитывают на победу. Эх, если бы это было честное сражение на поле боя, у них не было бы шансов. Я не силён в интригах, - с горечью говорил Мустафа Ташлыджалы.
- У Вас чистая душа и доброе сердце, шехзаде. За это Вас любит народ, Вам преданы Ваши воины. Вы сильный и храбрый. Мы стократно усилим охрану…
- Всё это так, Ташлыджалы, но спас меня сокол Ибрагима-паши! Мне очень не хватает мудрых советов этого человека.
- Вы правы, шехзаде, прозорливость и находчивость Ибрагима-паши стОит сотни воинов, охраняющих Вас.
Мустафа тяжело вздохнул и повернулся к окну, заложив руки за спину. Его одолевали мрачные мысли. Он чувствовал холод в отношении к нему отца и не понимал, чем вызвал его недовольство. Стараясь стать достойным своего повелителя, сын честно трудился на благо народа Манисы. Он регулярно общался с людьми, стараясь узнать их нужды и чаяния. Он был отзывчив на просьбу любого человека, не взирая на статус. Вспоминая один из наказов повелителя о справедливости, шехзаде строго следовал ему. Порой, принимать решение приходилось быстро, не раздумывая, не говоря о том, чтобы ждать совета с долгим посланием от султана Сулеймана. За это Мустафа тоже лишался благосклонности отца.
Его безрадостные раздумья прервал стук в дверь, и охранник доложил, что пришли Махидевран-султан и Разие-султан. “Впусти”, - ответил Мусатфа и повернулся навстречу матери и сестре.
- Мустафа, сынок, это правда, что я узнала? Шпионка была послана Михримах-султан?
- Мама, Вас верно осведомили Ваши люди, - с нотками иронии в голосе сказал сын, - девушка была направлена ко мне вместе с другими, подаренными султаншей. Однако мама, это ничего не значит, Михримах не может быть замешана в интригах, она либо не знала, либо её заставили Рустем-паша и Хюррем-султан.
- Сынок, не будь таким наивным, Михримах истинная дочь своей матери и совсем не такая невинная, как ты думаешь. Допроси ещё раз девушку, я уверена, что ей есть что рассказать.
- Ничего не получится, мама, девушка покончила с собой.
- О, Аллах, да как же так? Разве ты не приказал охранять её как зеницу ока?
- Она оказалась хитрее, чем я думал.
- Вот видишь, Мустафа, я права, говоря о твоей доверчивости.
- Кому же мне верить, мама, если я не могу доверять даже своей сестре?
- Никому, сынок, даже самому себе, пожалуй, в первую очередь ставить под сомнения свои мысли, чтобы не стать самому себе врагом. Такова твоя доля, таков твой трудный путь к великой цели.
- Мустафа, брат, прислушайся к словам матушки, она очень верно говорит, - поддержала Разие мать, и обе женщины вскоре покинули покои шехзаде.
Махидевран-султан одолевали и другие переживания. Более года Мустафа правил в Манисе, а наследниками так и не обзавёлся. Девушки регулярно посещали его покои, но ни одна из них не забеременела.
Обеспокоившись не на шутку, Махидевран-султан попросила Гюльшах подробно расспросить наложниц об интимных отношениях с шехзаде. Гюльшах исполнила поручение госпожи и доложила, что ничего необычного не услышала в словах девушек, отправляемых на хальветы.
Мустафа был ласков, достойно исполнял свои мужские обязанности, после близости садился за стол и начинал работать с бумагами, сказав “Ты можешь идти, хатун”. Ничего странного в этом не было.
Махидевран велела Гюльшах обратить самое пристальное внимание на отбор девушек, выявить самых привлекательных с выдающимися формами и отправить к шехзаде. Гюльшах постаралась и нашла неотразимых и обворожительных гурий. Однако ни одна из них не задержалась у шехзаде дольше обычного и, проверенная через определенное время повитухой, не оказалась беременной.
Неожиданный случай помог Махидевран-султан решить эту проблему.
Разие-султан возвращалась из хамама и, проходя мимо бельевой комнаты, услышала доносящиеся оттуда то ли писк, то ли всхлипы. Заглянув в помещение, султанша увидела сидящую в углу плачущую худенькую девушку.
- Что с тобой, хатун? Что случилось? Тебя кто-то обидел? – участливо спросила она, подойдя ближе.
- Госпожа, меня опять не выбрали на хальвет к шехзаде, я так долго этого жду, а меня никак не выбирают, - искренне и наивно проговорила девушка.
- А причину тебе называют, ведь ты очень привлекательна? – заинтересовалась Разие.
- Да, говорят, что я слишком щуплая, шехзаде таких не любит, - всхлипнула девушка.
- Ты завидуешь подругам и поэтому плачешь?
- Что Вы, госпожа, что толку завидовать, я всё равно не буду такой, как они, в теле, так сказал Амбер-ага, - сказала хатун. - Мне так нравится шехзаде Мустафа. Когда он проходит по гарему, я вижу его красивые руки и мечтаю, хоть бы раз он обнял меня, - продолжила она.
Вспомнив Яхью и его крепкие объятия, Разие посочувствовала девушке и спросила её имя.
- Меня зовут Айше, госпожа, - вытирая слёзы, ответила девушка.
- Айше-хатун, я обещаю тебе, что ты завтра же попадёшь на хальвет к шехзаде. Дальнейшее будет зависеть от тебя. Сумеешь ему понравиться, значит у тебя будет не одна ночь. Ты поняла меня, Айше? Шехзаде не любит скучных девушек. Слова Разие прозвучали, как напутствие.
- Разие-султан, спасибо Вам, не знаю, как я смогу Вас отблагодарить, - говорила девушка, целуя руки султанше.
- Родишь шехзаде наследника или наследницу, вот и отблагодаришь, - засмеялась Разие и вышла из бельевой комнаты.
Разие исполнила своё обещание, и Айше-хатун отправилась следующим вечером в покои шехзаде.
К всеобщему удивлению, ночью в общую спальню гарема она не вернулась.
И на следующее утро калфы не обнаружили её среди наложниц. О ситуации было решено доложить Махидевран-султан.
Госпожа завтракала вместе с дочерью, когда услышала взволнованный голос своей хазнедар, сообщившей об исчезновении Айше-хатун. Махидевран-султан и Разие-султан тут же направились к покоям Мустафы, желая узнать, не рассердила ли его девушка, заслужив этим наказание. За ними неотступно следовала Гюльшах-хатун.
Подойдя к дверям его комнаты, они услышали от охранников, что шехзаде уже покинул покои, поспешив на Совет Дивана, и приказал не беспокоить оставшуюся у него наложницу.
Удивлённые сверх меры, женщины, приоткрыв дверь, увидели, что на ложе, свернувшись калачиком, словно маленький пушистый котёнок, спит, сладко посапывая, Айше.
Переглянувшись, мать и дочь поднесли руки к губам, чтобы не рассмеяться, а Гюльшах, закрывая тихонько дверь, прошептала, вскинув руки:
- О, Аллах, воистину неисповедимы пути твои! Я весь гарем перевернула, желая отыскать пышногрудых да ладных, а шехзаде прельстился невеличкой такой, которая и на ложе-то затерялась.
Айше покинула покои шехзаде только через день. В коридоре она встретила Разие-султан и радостно бросилась к ней, опустившись на колени и целуя руки.
- Разие-султан, я так счастлива, благодаря Вам я теперь самая счастливая в этом мире!
- Айше-хатун, я рада, что смогла тебе помочь. Но ведь не от меня зависело, оставит ли шехзаде тебя дольше, чем на одну ночь, - резонно проговорила Разие.
- От Вас, госпожа, только от Вас. Я хорошо запомнила Ваш совет, что шехзаде не любит скучных девушек и предложила ему послушать песни. Я хорошо пою и знаю много весёлых, которые пели на моей родине. Ему так понравилось, что он начал мне подпевать. У него не получалось, это было так смешно. Я ему пообещала и танцы показать. Но это попозже. У него дел много.
Разие похвалила девушку за творческое дарование и пожелала оставаться такой же находчивой и искусной.
“Я бы и сама не прочь посмотреть на танцы хатун и послушать, как она поёт”, - засмеявшись, Разие пошла в свои покои.
В комнате её ожидала мать. Загадочно посмотрев на дочь, она протянула ей тубу с посланием от повелителя. Взволнованная Разие достала письмо и начала читать: ”Я, султан Сулейман, повелитель Мира, единовластный властелин морей и материков…Властью, данной мне волей Аллаха….даю согласие на брак своей любимой дочери Разие-султан и сына Мюслихеддина-паши Яхьи-эфенди. Повелеваю … прибыть во дворец Топкапы для проведения обряда помолвки.”
Перечитав послание несколько раз, Разие посмотрела на мать и закрыла глаза, прижав к груди письмо.
- Мама, я так счастлива! Прикажи начать сборы, повелитель ждёт нас.
- Доченька моя, прежде я зашла к Мустафе, и он велел готовиться к отъезду в столицу. Гюльшах получила указания и, я уверена, исполнит их без промедления. Собирайся в путь, моя славная дочь, иншалла, он будет лёгким и светлым, как и вся твоя жизнь!
Мать и дочь заключили друг друга в объятия!