Осады (а точнее – блокады) византийских городов Смирны, Никеи и Прусы войсками османского бейлика, предшественника Османской империи, продолжались, ни много, ни мало, по 20-25 лет. Воины Крымского ханства, наследники армии Чингисхана в плане своих умений и тактики, вовсе избегали осадных действий. Во время знаменитого Азовского сидения казаков 1637-1642-х годов хан и его военачальники сопротивлялись настоятельному приказу турецкого султана, который предписывал взять крепость собственными силами. Мурза Сулемша Сулешев, общаясь с московским посольством, которое приехало заверить, что Россия тут не причем, заметил, что не видит смысла в атаке, поскольку «… не городоимцы мы…» А перебежчик князь Урусов дал хану совет всеми силами идти на Москву, уверяя, что в этом случае он получит не только откуп, но и сам Азов.
Так или иначе, и в западной, и в восточной военной науке имелось стойкое убеждение, что кочевые армии не способны к правильной осаде и не умеют брать штурмом города. После недолгого периода монгольских завоеваний, когда потомки Чингисхана использовали китайских и мусульманских мастеров осадных машин, это искусство забыли и сами монголы, и их наследники по всему миру. И ни одно степное войско после них не было известно на том же поприще. Лишь Тамерлан старался нивелировать этот недостаток, но ему приходилось брать не маленькие и прекрасно защищенные крепости, а огромные восточные города, которые проще было захватить с помощью угрозы голода.
Зато ни татары Золотой Орды, ни крымские воины, ни казахи, ни ойраты, ни калмыки, ни джунгары не были известны, как «городоимцы». Умение эффективно вести осады всегда было искусством оседлых народов.
Но почему?
Главных причин было две. Первая состояла в том, что кочевников не учили воевать пешими, а при осаде это необходимо. Они могли быть исключительно одаренными индивидуальными воинами, но ни одному сумрачному восточному гению не приходило в голову натаскивать своих бойцов на чисто пехотные действия. Поэтому отряд кочевых терминаторов неминуемо должен был проиграть городскому ополчению, которое знало, как сражаться совместно. Коллективная выучка всегда победит личное мастерство.
Другая особенность, которая из этого проистекала, состояла в том, что у степных воинов имелся только кавалерийский комплект вооружения. Копье всадника отличается от аналогичного оружия пехотинца, да и копейный бой на несколько столетий вышел из моды после успеха мастеров сабли при Чингисхане. А в пешем бою сабля куда менее удобна, чем снаряжение оседлых народов. Против отряда копейщиков или бердышников спешенные степные кавалеристы не устоят.
Вторая причина объяснялась тем, что кочевые народы всегда отдавали приоритет высокой мобильности. Монголы и ордынцы, как говорят, могли прийти на войну раньше, чем шпионы противника получат весть о начале похода. Поэтому их полководцы старались избежать всего, что задерживало армию.
Другие кочевники использовали ту же стратегию, поэтому артиллерия не вписывалась в их военную концепцию. К примеру, Крымское ханство сумело с помощью турок создать своих мушкетеров и артиллерию. Но в войнах против Речи Посполитой и Московской Руси их не использовало, т.к. противник всегда был сильнее во фронтальном столкновении и мог быть побежден только за счет внезапности. Поэтому крымцы могли грабить сельскую местность, но обходили стороной защищенные города.
А что касается османских воинов, то их отцам-командирам пришлось создать янычарский корпус и артиллерию с помощью европейцев, после чего полностью поменять манеру использования собственной армии.
