В последнюю неделю июля 1683 года королева Мария-Тереза счастливо бродила по садам Версаля, любуясь игрой новых фонтанов. Здоровье ее казалось идеальным: взгляд ясный, цвет лица хороший. Через несколько дней у нее появилась опухоль под мышкой. Несмотря на все — или наихудшие — усилия врачей, рвотные средства в вине, обычные послабления и кровотечения, расслабляющие клизмы, королеве становилось все хуже и боль пропорционально усиливалась.
К изумлению ее врачей, которые, понимая, какие мучения она, должно быть, испытывает, королева не жаловалась, — но ведь она редко жаловалась в своей жизни.
Поскольку ситуация быстро ухудшалась, потребность в доставке Святых Даров из часовни стала острой. Обычно причастие официально сопровождали слуги с огромными пылающими факелами: именно король приказал взять обычные свечи с алтаря, потому что нельзя было терять время. Он был прав. Королева быстро умирала.
Пробормотала ли она слова: «С тех пор, как я стала королевой, у меня был только один счастливый день»? И если да, то какой это был день? Никто не знал. День ее свадьбы? Ее брачная ночь, когда она была уверена, что король любит ее? День рождения ее первенца, сына, которого все хотели? Она не сказала.
Мария-Тереза, инфанта Испании и королева Франции, умерла к концу своего сорок пятого года в три часа дня 30 июля 1683 года. Король произнес свою собственную эпитафию этой застенчивой, несчастной, скучной, но всегда послушной женщине, на которой он был женат более двадцати лет:
«Это первая неприятность, которую она когда-либо доставила мне».
По сравнению с нежной, но эгоистичной речью короля, речь Боссюэ на государственных похоронах Марии-Терезы была предсказуемо великолепной, как и Реквием Люлли, включая его торжественную, протяжную секвенцию «День Гнева».
Тем не менее можно было бы простительно думать, что Боссюэ на самом деле восхвалял Людовика XIV, а не хоронил Марию-Терезу, настолько велик был упор на короля и его произведения, прежде всего на его поддержку религии:
«Давайте не будем забывать, что радовало королеву. Людовик — оплот религии: это религия, которой он служил со своими армиями на суше и на море».
И в преобладающей напряженной политической атмосфере испанское происхождение Марии-Терезы и вытекающие из него притязания на престолонаследие (теперь, конечно, перешедшие к ее единственному ребенку Дофину) получили особую длинную похвалу.
Только в последнюю очередь Боссюэ добавил тот факт, что достоинства Марии-Терезы, а также ее высокое происхождение сделали ее подходящей невестой для Людовика XIV. С ее христианской верой, ее любовью к Святому Причастию и ее зависимостью от его эффективности:
«Она теперь ходит с Агнцем, потому что достойна этого».
Однако сказать, что любовь Людовика была такой же непоколебимой, как и двадцати три года назад, было бы, конечно, мало по отношению к истине. Именно когда Боссюэ упомянул имена двух королев, Анны и Марии-Терезы, даже более близких по благочестию, чем по крови, он взял ноту, с которой могли согласиться все, включая короля.
По блестящей иронии судьбы похоронный кортеж возглавляла мадам де Монтеспан, поскольку она была управляющей двором покойной королевы (эта должность теперь исчезла). По словам Великой мадемуазель, Атенаис, с ее врожденным чувством стиля, была потрясена легкомыслием некоторых младших членов кортежа.
Оставалось увидеть, в каком направлении будет развиваться двор после смерти королевы: будет ли в нем господствовать своенравный дух молодого поколения или новоявленное благочестивое настроение короля, поощряемое мадам Настоящее.
- Продолжение следует, начало читайте здесь: «Золотой век Людовика XIV — Дар небес». Полностью историческое эссе можно читать в подборке с продолжением «Блистательный век Людовика XIV».
Самое интересное, разумеется, впереди. Так что не пропускайте продолжение... Буду благодарен за подписку и комментарии. Ниже ссылки на другие мои статьи: