Вокруг царя, так уж повелось, обычно стройными рядами стояли родственники.
Вокруг Фёдора Иоанновича спорили партии, представленные шуриным Борисом Годуновым, двоюродным братом Фёдором Романовым, троюродным братом Фёдором Мстиславским и дальними родственниками Шуйскими. Друг–друга эти прекрасные люди не слишком любили, в чем несложно убедиться, перечитывая историю Смуты.
Годунов, став царем, изначально опирался на триумвират Годуновы-Сабуровы(его родня)-Бельские(родня жены)-Романовы(родня царя Фёдора, дальние родственники и земляки самого Бориса). Но место у трона не резиновое, и агрессивные родственники царя Бориса успешно подвинули Романовых и Бельских, замахнулись на «принцев крови» Шуйских. Попытка (уже при Фёдоре Борисовиче) подвинуть первого боярина думы Мстиславского закончилась трагически уже для самих родственников и династии. Шуйские и Романовы тоже обид не простили, поэтому в официальной культуре и учебниках истории царя Бориса не любят и обвиняют в старте Смуты. Небеспричинно.
Дмитрий Симеонович, он же Лжедмитрий I, вознес до небес родственников Нагих и Головиных, дядю Фёдора Мстиславского. На начальной стадии привечал дальнего родственника Богдана Бельского. До октября 1605 (свадьбы царя на Марине Мнишек) у него был ненулевой шанс связать себя браком с влиятельными Гедиминовичами (например, старшей ветвью Голицыных или Воротынским), что было бы логично по итогам Кромского переворота и, возможно, помогло бы ему удержать престол. Или с кем-то из влиятельных северных родов типа Катыревых или Романовых. Странно, конечно, но всё надежнее того суперэпатажного варианта, который был выбран молодым царем. Мнишеки, высоко котировавшиеся в Польше, в России смотрелись ничуть не лучше ненавистных Глинских (которых Шуйские уничтожили в аппаратной борьбе в начале правления Грозного) или приближенных Софьи Палеолог, которых деклассировали полувеком ранее.
Нужно сказать, что протаскивание во власть бездарных родственников во многом сгубило и Годуновых, и Лжедмитрия, и Шуйских. Чего стоит только история Дмитрия Шуйского, который своей бездарностью сделал для свержения брата больше всех врагов выкрикнутого боярского царя. Михаил Скопин, останься он жив, мог и не проиграть под Клушиным. Не было бы у нас в истории проклятого августа 1610 года с четырьмя царями на одной Москве и польским гарнизоном в Кремле. Ну да чего уж теперь.
Михаил Романов в этом плане выводов из ошибок предшественников не делал, ну или делал, но не все. Молодому царю хватило ума не трогать старых влиятельных членов боярской думы. Четверо из семи приходились молодому царю дядями. Конюший Мстиславский, несмотря на всё свое влияние, был стар и бездетен, передать власть ему было некому, его просто от греха не трогали, боясь навлечь беду. Да и дальний родственник (троюродный брат двоюродного брата отца). С Воротынским (пусть и с третьей попытки) молодой царь успешно породнился. Оставался Трубецкой, но уж его молодой царь, чудом переживший московскую осаду 1612, мог искренне (правда без больших последствий для боярина) ненавидеть. Стабильность думы - большой плюс. Тасование Думы никого из царей до добра не доводило, Иван Грозный и Лжедмитрий I не дадут соврать. А вот от понатащить в Думу своих родственников сомнительных талантов молодой царь не удержался (а был ли у него выбор?).
Элиту Московии стали составлять родственники по отцу Романовы/Черкасские/Шереметьевы, родственники по матери Морозовы/Салтыковы и родственники жены Стрешневы/Воротынские. Рядом были несостоявшиеся родственники Долгорукие и Голицыны (их протеже – девица Хлопова). До возвращения Филарета рулили родственники матери Салтыковы, и рулили в пропасть, потом родственники по отцу Черкасские и Фёдор Шереметьев. И было у этого не слишком красящего Московию правила два исключения, заслуживающие отдельного рассмотрения.
Первым исключением стал клан Пожарских/Ромодановских во главе с воином Дмитрием Пожарским и ГБшником Григорием Ромодановским, в родственники к царю Михаилу не набивавшиеся, но занимавшие высочайшие посты в государстве, пока Романовы не перестали быть Романовыми и не уступили престол Ольденбургам. Помимо очевидных заслуг главы клана Дмитрия Пожарского, в их судьбе видна протекция консервативного крыла церкви во главе с троицкими идеологами второго ополчения. Дмитрий Пожарский после спасения России в 1618 был думным боярином и крупнейшим землевладельцем России, возглавлял Сыскной и Стрелецкий Приказ. Именно он должен был вести армию на Смоленск в 1633, но старые раны (или местнические споры с Шеиным, как судачили злые языки) не позволили. Его дальний родственник Федор Ромодановский во времена Петра был не только главой Преображенского приказа, но и фактическим правителем страны до 1716. Ну самым влиятельным человеком в ней - точно.
Вторым исключением стали бояре Сулешовы. Непонятные выходцы из Крыма имели в Москве такой вес, что местнические споры с ними проигрывали даже двоюродные братья царя (вообще единственный, кому удалось одолеть Сулешова в местническом споре был дядя царя Фёдор Шереметьев в 1619 году). Они не имеют долгой истории в романовской России. Уже к середине 1640-х Сулешевы сошли с первых мест в Думе. Параллельно таяло крымское влияние на внутреннюю и внешнюю политику Московии, закончившееся прямым столкновением в 1650-х.
Не верите? Ну давайте расскажу о них подробнее.
Как в Крыму, так и в России существовали сторонники дружеских (насколько это было возможно) отношений между державами. К числу сторонников такой политики принадлежал знатный род Сулешовых, занимавший видное положение при ханском дворе. Его представители традиционно вели переговоры с русскими дипломатами. Русские источники неоднократно называют Сулешовых «московскими доброхотами». В 1578/79 г. приезжал в Москву Араслан мурза Сулешов, который пробыл в ней до 1580/81 г. Впоследствии он еще раз упоминается в русских летописях.
В 1610 г. крымские царевичи с Араслан мурзой и другими татарами пришли на помощь царю Василию Шуйскому против Лжедмитрия II – Тушинского вора. Источники по-разному описывают дальнейшие события. Согласно «Новому летописцу», татары мужественно бились с войском самозванца в Боровском уезде, но затем ушли за Оку, сказав, что их истомил голод. Другой источник сообщает, что татары «на бой против Вора не пошли, а пошли они прочь в свою землю».
Видным крымским вельможей был Ахмет-паша Сулешов. По воспоминаниям московских бояр Ахмет-паша был у хана «ближний и великой человек». В 1593 г. он приносил шерть (присягу) от имени хана при заключении мирного договора. В другой раз мы встречаем Ахмет-пашу в тяжелое для Российского государства время. В 1614 г. в Ливнах он вел переговоры с посланником нового царя Михаила Федоровича князем Г.П.Ромодановским о размере поминок, которые должны были высылаться в Крым. Крымцы стремились получить как можно больше, русские – дать как можно меньше. На переговорах Сулешов говорил: «Если не станет государь присылать ежегодно по 10 000 рублей, кроме рухляди, то мне доброго дела свершить нельзя; со мной два дела, доброе и лихое, выбирайте!». «Вы ставите шесть тысяч рублей в дорого, – продолжал крымский посол, – а я и на одних Ливнах вымещу; хотя возьму тысячу пленных и за каждого пленника возьму по 50 рублей, то у меня будет 50 000 рублей». И все же Ахмет-паша согласился удовлетвориться поминками в 4 000 рублей, с условием, что весной будут присланы «большие» поминки.
Участвовали в дипломатических сношениях с Москвой также братья Ахмет-паши Янша-мурза и Ибрагим-паша. Янша-мурза упоминается как крымский посол в Москву около 1584/85 г. Исполнив посольское поручение, Янша-мурза выразил желание остаться в России и служить царю Федору Ивановичу – редчайший случай в дипломатический практике и русско-крымских отношениях вообще. Мурза был пожалован вотчиной – селами в Бежецком Верхе и, впоследствии, упоминается в разрядах.
Гораздо больше известно о сыновьях Янши мурзы – князьях Юрии и Василии Яншеевичах Сулешовых. Старший – Юрий Яншеевич – принял православие в правление Бориса Годунова. Вероятно, примерно в то же время он женился на княжне Черкасской, дочери князя Мамстрюка, брата второй жены Ивана Грозного – царицы Марии Темрюковны.
Вскоре после крещения Юрий Яншеевич получил придворный чин стольника. После разгрома Лжедмитрия I под Добыничами Сулешов был послан с золотыми для раздачи их отличившимся воеводам – князю Н.Р.Трубецкому и П.Ф.Басманову – в Новгород-Северский.
Боярский список 1607 г. показывает стольника князя Ю.Я.Сулешова под Калугой, где мятежного Болотникова осаждали армия и двор Василия Шуйского. В 1611 г. Сулешов упоминается как воевода Первого ополчения; он был послан в Торжок. Впоследствии князь примкнул ко Второму ополчению, поскольку под грамотой, данной князю Д.Т.Трубецкому на владение волостью Вагой, упоминается его имя.
Сулешову довелось участвовать в ликвидации последствий Смуты уже после избрания на царство Михаила Федоровича. 19 апреля 1613 г. из Москвы был отправлен «в поле» против мятежного атамана Заруцкого князь И.Н.Одоевский. Прикрывать его поход «берегом» были посланы к Алатырю князья Ю.Я.Сулешов и Ю.Н.Барятинский с конной ратью в 1969 человек. Заслуги Сулешова в восстановлении законного порядка были оценены правительством царя Михаила Федоровича. Уже в коронационных торжествах в июне 1613 г. Сушелов неоднократно «смотрел» в большой стол при пиршествах, что было весьма почетной обязанностью.
В сентябре 1613 выиграл местнический спор у Ивана Шереметьева, двоюродного (или троюродного в других источниках) брата царя. В 1621 году аналогично обошелся с Григорием Ромодановским, причем не спасло последнего даже вмешательство родственника Дмитрия Пожарского. В 1634 году двоюродный брат царя Борис Салтыков и вовсе угодил в тюрьму за попытку местничать с Сулешевым. Опасный дядька.
В 1613 фактически был драйвером разгрома Заруцкого. Да, победа приписана Одоевскому, но формально третий воевода легко отдавал приказы формально первому и формально первый не возражал. До 1615 года участвовал в войне в Поволжье (это главный, хоть и забытый фронт Смуты). Настолько успешно, что пожалован в бояре. В 1617 был единственным русским воеводой, который разбил лисовчиков. Да, Лисовского в могилу свёл Пожарский (правда и сам еле вылечился после бешеной гонки за лучшим польским рейдером). Но отряды лисовчиков в 1615 вернулись домой с победой и добычей. А Сулешов в январе 1617 гнал их до самого Смоленска, только пленными взяв почти 300 человек. В 1618 году Сулешов участвовал в героической обороне Москвы.
21 августа 1619 г. Юрий Яншеевич и его брат Маметша-мурза получили жалованную грамоту, в которой говорилось, что братья храбро сражались против поляков – «стояли и мужественно, и на боях и на приступах билися не щадя голов своих».
В дальнейшем вся деятельность Юрия Яншеевича протекала в сфере внутреннего управления. В 1621 г. он был поставлен во главе Приказа сыскных дел, которым управлял до 1623 г. В 1623 г. Сулешов был назначен воеводой в Тобольск – административный и церковный центр Сибири. Вся деятельность Сулешова в Сибири свидетельствует о нем как об опытном администраторе. Сибирские летописи свидетельствуют, что князь Юрий Яншеевич пробыл в Тобольске с 8 июля 1623 г. по 29 мая 1625 г. За это время им было немало сделано для обустройства Сибири. Сулешов первым произвел в Сибири описание земель и угодий, которое было завершено уже к 1624 г. На основании полученных данных воевода «уложил» новые денежные и хлебные оклады служилым людям, ввел новые размеры ясачного обложения, упорядочил расходы и увеличил доходы в Сибирской земле. Прославился он и решительной борьбой с злоупотреблениями, снискав себе славу честного справедливого администратора. Деятельность Сулешова в Сибири была оценена дьяками Приказа Казанского дворца следующим образом: «Юрьи Яншеевич Сулешов Сибирскую землю, по своему высмотру, обновил и во всем устроил». По 9 приезду в Москву боярин за труды был пожалован прибавкой к окладу в 50 рублей.
5 февраля 1626 г. Юрий Яншеевич участвовал в церемонии свадьбы царя Михаила Федоровича с Евдокией Лукьяновной Стрешневой. Там же присутствовала и вторая супруга – княгиня Мария Михайловна, дочь боярина Михаила Михайловича Салтыкова, двоюродного брата царя. В 1625—30 гг. князь вновь возглавлял Приказ Сыскных дел, одновременно с этим, в 1628—30 гг., управляя и Разбойным приказом. В 1630 г. он был послан в провинцию и «разбирал» служилых людей в Бежецком, Углицком и Звенигородском уездах. В 1630—32 гг. Сулешов был воеводой в Новгороде, где в августе 1631 г. производил весьма непопулярное, но необходимое действие – отписывал в новгородских монастырях на государя «сбруи всякие». После возвращения в Москву Юрию Яншеевичу было опять поручено руководство Разбойным приказом, в котором он пробыл до 1636 г. Одновременно с этим он руководил Приказом сбора даточных людей.
В 1630-е гг. Сулешов довольно часто упоминается в дворцовых церемониях. Во время поставления патриарха Иоасафа в 1634 г. Сулешов «водил осляти» под новопоставленным владыкой. В 1635 г. князья Ю.Я.Сулешов и Д.М.Пожарский встречали за Арбатскими воротами тело царя Василия Шуйского, привезенное из Польши для погребения в Москве. В 1638—39 гг. князь во второй раз был воеводой в Новгороде, а в 1640 г. упоминается как глава Разбойного приказа.
7 сентября 1643 г. князь Юрий Яншеевич, чувствуя приближение кончины, приказал составить завещание – духовную грамоту. Своими душеприказчиками Сулешов назначил патриарха Иосифа, боярина М.М.Салтыкова и московского дворянина М.С.Языкова. От двух браков у Сулешова, по-видимому, не было детей, которые бы дожили до зрелого возраста, и поэтому он завещал свои обширные вотчины князю Якову Кудетеновичу Черкасскому (родственник первой жены Сулешова, видный военный и государственный деятель при царе Алексее Михайловиче) и внуку князю Ивану Кореповичу Юсупову. Князь Юрий Яншеевич Сулешов скончался 8 сентября 1643 г. и был похоронен в Симоновом монастыре, под папертью Пречистенской церкви в «палатке» – каменной усыпальнице. Сулешов давно благоволил к этой обители и еще в 1629 г. возвел церковь, ставшую усыпальницей его рода. В 1637 г. в Симоновом, в «палатке» под папертью Пречистенской церкви, была похоронена супруга боярина Мария Михайловна, скончавшаяся 6 февраля. Там же нашли свое упокоение младший брат Юрия Яншеевича князь Василий, его жены и дети.
Сулешовы не случайно избрали своим родовым некрополем именно Симонов монастырь. На монастырском кладбище в XVII в. упокоились 17 представителей трех княжеских родов татарского и одного рода адыгского происхождения (Сулешовы, Урусовы, Юсуповы, Ахамашуковы-Черкасские. Самое известное погребение в нем - царя Симеона Бекбулатовича (ум. в 1616 г.) – крещеного татарского хана, который в 1575—76 гг. по воле Ивана Грозного номинально занимал российский трон с титулом великого князя. Симеон Бекбулатович стал своеобразным символом, около которого обрели последнее пристанище представители родов из Большой Орды, Крыма и Кавказа, ощущавшие свое внутреннее единство, отличие от других российских аристократических фамилий.
Младший брат князя Юрия – Василий Яншеевич – был менее значительной фигурой. Он принял православие уже в правление царя Михаила Федоровича. Вероятно, именно он упоминается под именем Маметша-мурза в жалованной грамоте братьям Сулешовым за храбрость при защите Москвы от королевича Владислава. С 1622/23 г. он упоминается в дворцовых разрядах в должности кравчего, в ведении которого состояла организация царских пиров, за которыми он прислуживал государю, и рассылка в торжественные дни угощения, пожалованного царем послам, боярам и людям иных чинов. Скончался князь Василий Яншеевич 28 октября 1641 года.
Называя вещи своими именами, Сулешовы в 1581-1641 году были главными агентами влияния Крыма при московском дворе. Они последовательно и успешно отстаивали крымские интересы, попутно, правда, сделав немало хорошего и для новой родины. Они последовательно противостояли конкурирующей династии астраханских царевичей, помогая России против Лжедмитрия I и Лжедмитрия IV и их братьев в ходе великой войны 1607-15. Особенно это видно в некрестьянской войне Ивана Болотникова. В 1609-10 они уничтожают засечные черты Фёдора Иоанновича (второй такой успех после середины 1570-х), легализуя безнаказанную крымскую работорговлю. В 1611-17 последовательно поддерживают антипольские партии (ну а против кого может быть направлен русско-польский союз в любом виде?).
Они громят астраханских царевичей, польского агента Заруцкого, да и напрямую в русско-польской войне участвуют (интенсивность крымских набегов на Польшу в этот же период не имеет аналогов в истории).
После прихода к власти Филарета (полученной во многом из турецких рук), положение рода только укрепляется. Сулешов перебирает земельные пожалования смутных лет, лишая вотчин сторонников поляков. Потом, когда на фоне острого кризиса в Турции крымцам банально не хватало денег, наводит порядок в Сибири, превращая убыточную окраину в источник сверхприбылей (которыми очень делились с Крымом). На этом фоне крымские ханы настолько обнаглели, что чуть ли не на стамбульский престол стали претендовать. Рулит Новгородом, причем не боится ссорится с церковью, обирая монастыри.
После 1635, когда фактическую власть забрал антикрымски настроенный Фёдор Шереметьев, потихоньку отстраняется от дел. У Московии появляются деньги спонсировать поход казаков на Азов. И на строительство новых мощных засечных черт, которые остановят крымские набеги куда лучше неравноправного русско-крымского союза.
Но еще почти полвека московские цари будут признавать старшими партнерами последних правящих Чингизидов Великой степи. Правда уже не опираясь на непобедимые тогда крымские рати и неаккуратно платя колоссальные поминки. В основном в редких перерывах бесконечной русско-крымской войны второй половины XVII века за Украину.
Но этого Сулешовы уже не застали, точнее тогда их уже никто не боялся и не спрашивал.