Но Семен отказался везти художника на станцию. Объяснил все просто: "Как работу сделаешь, так и повезу на вокзал, а пока не готовы фрески - и рыпаться нечего".
Этот ответ очень расстроил Марселя. Не рассчитывал он на категоричный отказ. Никто не смеет против воли его удерживать здесь!
- Да что вы… Что вы себе позволяете! Я хочу уехать!
- Поезжай, - спокойно отвечал Семен, лузгая тыквенные семечки. - Да только помогать тебе в этом никто не будет! Пешком иди, никто не держит! Да только не дойти тебе в потемках одному через лес… Не того поля ягода ты!
Семен снова усмехнулся, Марсель не понял чему, но усвоил одно, что помощи ждать не откуда. В какой-то момент он действительно был готов идти и пешком на станцию, покупать обратный билет и забыть как страшный сон и поход с собирателями в лес, и саму Самопаловку… но этот порыв быстро сменился на рациональные размышления.
«Они хотят картины… Отлично! Будут им картины! Жить там буду, лишь бы доделать работу быстрее и убраться к чертовой матери из этого паноптикума!»
Так он и сделал… Быстро собрал саквояж, побросал принадлежности и пошел к недостроенном зданию, которое строители должны были вот-вот закончить.
****
Клуб назывался так только среди жителей. К открытию его планировали назвать "Домом молодежи" или "Домом культуры". Здание смастерили не очень масштабное - двадцать на двадцать, в два этажа. Строили из сруба, внутри как могли наложили дранку, отштукатурили, побелили. На полу снова древесина - паркет. Большую часть отводили под кинотеатр, зал чуть поменьше - под танцы. На втором этаже должны были ютиться классы для детских кружков. План был одобрен райкомом и радовал местных скоростью строительства. Действительно, двухуровневое здание выросло посреди Самопаловки, как гриб, за какие то три месяца!
К тому времени, когда художник решил, что с Госзаказом нужно скорее кончать, внутрення отделка была почти готова, оставались только мелкие штрихи - плинтусы, покраска дверей, установка мебели и тому подобное. Французский мастер принялся за работу с запалом - с утра до вечера, почти без перерывов на отдых, он выводил на стенах знакомые всем поселковым виды.
Когда картины начали потихоньку вырисовываться, вечерами стал подтягиваться и местный народ, после работы поглазеть на то, как работает кто-то другой. И среди небольшой толпы созерцателей, в самом конце мужчина стал замечать ее… Мари.
Появление девушки странным образом приободрило его! Он стал общительнее с поселковыми, раскованнее. Стал проговаривать свои действия, объяснять для чего смешивает оттенки и что в конечном итоге должно выйти. Давал малышне свои грязные кисти, те с радостью хватали их и бежали мыть к колодцу.
С приятным трепетом в животе, Марсель заметил, что Мари не уходит. Она пристально следит за его действиями, за тем как он говорит. Художник старался не подавать виду, что следит за прекрасной девушкой, боялся спугнуть ее интерес, боялся что следующим днем она не появится в его временной мастерской. Но Мари и ее вечная спутница Галинка, как сама девушка представлялась, остались в числе последних зрителей.
Какое-то время маэстро самозабвенно творил, передавал краски утреннего неба, чтобы потом изобразить работниц фермы, которые спозаранку расчесывают своих Буренок, дают им корм и подготавливают к дойке. Романтика!
Галина оказалась более смелой. Она сама подошла к Марселю и выразила свое восхищение его умением передавать полутона.
