В Беломорск Мерецков прилетел в десять часов утра, а через некоторое время его уже встречали в штабе Карельского фронта. Генерал-полковник Фролов был заметно взволнован, но рапорт отдал чётко.
- Ну, здравствуй, Валериан Александрович! - улыбнулся Мерецков, подав ему руку. - Не зря говорят, что пути Господни неисповедимы. Вот и мы с тобой вновь встретились. Не забыл ещё, как в финской войне твоя 14-я армия громила финнов?
- Не забыл, товарищ генерал армии, - сдержанно ответил Фролов.
Мерецков не мог не заметить, как при этом он сурово свёл брови, а в его карих глазах затаилось грусть. Было понятно без слов, что Фролов огорчён потерей командования своим фронтом. "Но тут уж предъявлять претензии надо не мне, а Ставке", - подумал Мерецков, но не озвучил эти свои мысли.
После того, как бывший командующий ознакомил своего приемника с обстановкой на Карельском фронте, он сообщил, что ему позвонил начальник Генштаба маршал Василевский, сказал, что Ставка назначила командующим Карельским фронтом Мерецкова, и распорядилась передать дела в его руки.
- А когда я спросил, куда направят меня, - продолжал Фролов, - он сослался на вас, Кирилл Афанасьевич: мол, вы в курсе дела. Я бы хотел знать, так ли это?
Хотя генерал Фролов держался достойно, в его голосе слышались тревожные ноты с примесью укора, но Мерецков не придал им особого значения. Однако, скрывать что-либо от бывшего комфронтом он не мог, да это было и не в его натуре. Усевшись, он пригласил к столу и Фролова.
- Валериан Александрович, тебя я знаю давно, человек ты прямой и честный и отнюдь не самолюбив. То, что сдаёшь фронт в другие руки, тебе, естественно, не по душе. Случись такое со мной, я бы тоже переживал не меньше тебя, - Мерецков разговаривал с Фроловым доверчиво, неторопливо, как бы размышляя, и это, как он понял, смягчило сердце коллеги. Фролов улыбнулся краешками губ, но тут же его лицо снова помрачнело. - Но такова судьба военачальника: то одну дают ему должность, то другую, а то и вовсе не дают. Сталин не говорил мне что-либо плохое о вас, и я понял, что претензий к вам у него нет. Он сказал, что задачи Карельского фронта резко усложнились и Ставка решила, чтобы фронт возглавил более опытный генерал. Надеюсь, ты не станешь отрицать сей факт?
Фролов покраснел, словно его уличили в чём-то плохом.
- Что вы, Кирилл Афанасьевич, у вас опыта дай Бог, не то, что у меня, - он развёл руками, но увидев. как Мерецков помрачнел при этом, добавил: - Я это говорю честно, и в моих словах нет и намёка на иронию.
Конечно, как он мог ещё вести себя в подобной ситуации, ведь многие понимали, что новый командующий не лишён нотки карьеризма и самолюбия, но он ещё и некоторое сближение с Верховным имеет, несмотря на то, что тот в самом начале войны распорядился посадить его, как врага народа и отдал Берии на "растерзание", а теперь вот, будто бы заглаживает свою вину перед Мерецковым и всячески выдвигает его на первые должности.
- Естественно, я спросил Сталина, как быть с генералом Фроловым, ведь он давно командует фронтом, исходил его вдоль и поперёк, - продолжал Кирилл Афанасьевич. - Он сказал, что не возражает, если я возьму вас к себе заместителем. Теперь же хочу спросить, согласны ли вы на такой вариант?
- Согласен, и очень благодарен вам за доверие! - генерал вмиг повеселел или попытался быть таким.
Он ожидал, что Мерецков станет говорить ему, что и как делать, чем заняться в первую очередь, что можно, а что нельзя, но тот весело бросил:
- Тогда за работу, Валериан Александрович! Что вам делать, вы и без меня знаете.
- Слушаюсь, товарищ командующий! - Фролов встал и хотел было идти, но Мерецков задержал его.
- Приказ о моём вступлении в командование готов, и я прошу вас объявить его личному составу, - он вручил Фролову документ. - И ещё просьба: через два-три дня в Беломорск прибудет управление Волховского фронта, на его основе мы с вами сформируем управление Карельского фронта, которое сразу же должно будет приступить к работе. Сейчас, как вы понимаете, характер работы существенно меняется - от обороны мы переходим к наступлению. Новые задачи ложатся и на штаб фронта.
- А кто будет начальником штаба?
- Я ещё сам не знаю, но начальник Генштаба заверил меня, что подберёт нам толкового генерала.
Вскоре Мерецкову стало известно имя "толкового генерала" - им оказался Борис Алексеевич Пигаревич.
"Вообще ни один из начальников штабов не служил больше года ни в отдельных армиях, ни на фронтах, которыми я командовал, - отмечал Мерецков в своих воспоминаниях. - То переведут на другую должность, то я сам ставлю вопрос о замене. Вероятно, дело заключалось не только в объективном, но и в субъективном моменте: я готов допустить, что штабистам служить со мной было нелегко. Ведь я долго работал в штабах. Поэтому их специфику знал и требовал многого." Но к приходу Пигаревича в штаб Кирилл Афанасьевич отнёсся с одобрением. Борис Алексеевич был не новичок в штабном деле, он закончил Военную академию Генштаба, в финскую войну был начальником штаба 14-й армии, во время войны возглавлял оперативную группу войск западного направления. На Карельский фронт он прибыл с должности начальника штаба 5-й армии.
- Как будем работать, Борис Алексеевич? - спросил Мерецков, когда тот по приезде в штаб представился ему.
- Так, чтобы от нашей работы выиграл фронт в боях с гитлеровцами! - ничуть не смутившись, ответил генерал. - Север давно вошёл в мою жизнь, всё мне здесь знакомо и дорого, так что воевать будем на совесть!
Мерецков сказал Пигаревичу, что больше всего в штабном деле он ценит аккуратность и точность. Иной начальник штаба порой идёт по ложному пути, дабы возвеличить свои "заслуги" в боевых операциях, приукрашивает действительность, а это уже обман.
- Надеюсь, Борис Алексеевич, вы это понимаете не хуже меня, - улыбнулся Кирилл Афанасьевич.
- Когда я ещё учился в Военной академии Генштаба, мне легли на душу слова Александра Суворова: "Я люблю правду без украшений".
- Сие изречение принимается, - одобрительно усмехнулся Мерецков. - Север мне тоже бередит душу.
Было о чём задуматься Мерецкову, но он быстро сориентировался. Прежде чем разработать план по освобождению Крайнего Севера от немецко-фашистских захватчиков, он побывал в каждой армии, переговорил с командующими, лучше узнал командиров корпусов, дивизий, и у него сложилось своё мнение на этот счёт. Наиболее выгодным направлением для сосредоточения своих усилий он считал кандалакшское: оно позволяло расчленить 20-ю лапландскую армию немцев на две группировки, изолированные друг от друга, - а вспомогательный удар следовало нанести на мурманском направлении. Об этом он и поведал своим помощникам.
- Что вы скажете, Борис Алексеевич? - спросил он начальника штаба.
Генерал Пигаревич одобрил его задумки, особенно предложение избрать основной формой манёвра глубокие обходы открытых флангов обороны врага и на труднопроходимой местности наносить по нему удары специально подготовленными для этой цели войсками.
Ставка одобрила предложенный Мерецковым план освобождения Крайнего Севера и приказало командованию фронта "немедленно приступить к подготовке операции".
В середине февраля в Москву прибыли по вызову Левицкого командующий оперативной подвижной группой войск Южного направления Данович, командир дивизии особого назначения спец.войск НКВД генерал Антонов и начальник оперативного отдела контрразведки 46-й армии полковник Березин.
- Значит агентурная разведка продолжает на вас наседать с новой силой? - спросил Левицкий в ходе беседы с прибывшими оперативниками.
- Это было не милосердно с вашей стороны, Даниил Аркадьевич, скрывать от нас истинные мотивы пребывания в армиях южного крыла вражеских лазутчиков, да ещё и запретили их во время обезвреживать, - сетовал Березин на непонятные действия со стороны высшего руководства.
- У меня есть своё мнение на этот счёт и я его озвучу, - решил подать голос Антонов и укоризненно посмотрел на Левицкого. - Я понимаю, что с помощью некоторой дезинформации, которую мы специально распространяем в войсках, среди солдат и офицеров, мы можем рассчитывать на то, что эти осведомители будут доносить своим хозяевам то, что нам на данный момент требуется, но... Вот посмотрите сюда, - и Антонов подошёл к карте, висевшей на стене в кабинете и указал на район Апостолово, где сейчас шли активные бои. - Продвижение нашей армии стало развиваться с существенными замедлениями, после того, как вражеской разведке удалось обнаружить, что в полосе действий 40-й дивизии левофлангового стрелкового корпуса, некоторые подразделения, оборонявшие посёлок Ворошиловка, отведены с позиций. Они воспользовались этим и 7 февраля нанесли контрудар вдоль железной дороги и начали снова развивать наступление на Апостолово. И в результате, нам пришлось многие части корпуса, повернуть на Андреевку и Покровские Отруба, причём те части, которые уже были отведены в резерв на доукомплектацию. Они не имели средств огневого усиления, вышли в бой, что называется, с ходу и с голыми руками, результат: большие потери с нашей стороны. Геройство, вы скажете? А, зачем нам такие геройства нужны? Для чего мы постоянно рискуем своим личным составом? Ведь понятно было сразу, что просто так враг не мог обнаружить наш отвод войск, ему в этом "помогли". И Березин неоднократно докладывал вам о сложившейся в армии ситуации с вражескими агентами, но вы отклонили нашу просьбу о зачистке спецотдела и управления разведки и смене кадров. Думаю, что сейчас пора снова об этом поговорить.
- Да, я вижу, насколько вы оскорблены нашим недоверием относительно этих, якобы, засланных к вам лазутчиков, - произнёс Левицкий.
- Что значит, это ваше - якобы? Вы, что же, по прежнему считаете их плодом нашего коллективного вымысла? - переспросил Березин с удивлением. - Или, как всегда, не хотите заранее нас ставить в известность о ваших тайных действиях? Считаете, что они сейчас могут помочь в оперативных моментах?
- Не то вы говорите, не то, полковник... - и Левицкий встал со своего места, ближе подойдя к карте, у которой стоял по-прежнему сердитый Антонов и ждал точного ответа на свои вопросы. - Понимаете, пока вы 7 и 8 февраля отбивали контратаки насевшего на вас врага, соединения 6-й армии генерал-лейтенанта Шлемина и 3-й гвардейской армии генерал-лейтенанта Лелюшенко овладели Никополем, что в значительной мере было предрешено действиями ваших войск и 8-й гвардейской армии. Вас подставили под удар, открыв некоторые действия и планы для врага, а он повернул часть своих сил, спешно повернул, понимаете? А эти силы были предназначены для другого направления, и они бы продолжали сейчас сдерживать наступление нашей основной группировки, а так... продолжаете отбивать контратаки танков и пехоты только вы, войска 46-й армии, и успешно продолжаете.
- Да, но фашисты усилили при этом оборону Кривого Рога и подступов к нему, - вмешался в разговор Данович, более осведомлённый ходом этой операции, - теперь они укрепляют позиции по правому берегу реки Ингулец. Они на этом рубеже хотят сдержать дальнейшее продвижение наших войск. Мы опять тут попали в капкан, да ещё туго с боеприпасами и горючим.
- Да, согласен, для массированного наступления их, эти запасы, вам следует накопить, - подтвердил Левицкий. - Но это всё-равно, лучший из многих вариантов развития событий.
- Чем же лучше? Мы опять будем нести ощутимые потери, - не унимался Антонов.
- На войне каждый день бой и без потерь не бывает, - отметил Левицкий и добавил: - А насчёт переброски вам боеприпасов, так мы попросим самолёты "Дуглас" и "У-2" доставлять вам грузы непосредственно к линии фронта на специально подготовленные для этого площадки, минуя водные разливы рек и острова. А потом - ждите заморозков, температура снизится и позволит доставку материальных средств наземным транспортом.
- А если не снизиться и мокрая, прокисшая погода так и будет нам мешать в наших планах? Вы можете гарантировать нам бесперебойную поставку всего необходимого авиацией? - с тревогой в голосе спросил Данович.
Левицкий помолчал. Он отошёл от карты к столу и посмотрел на своих собеседников:
- Я о другом хотел сегодня с вами поговорить, а практические вопросы обеспечения решаются не в этом кабинете... Я хотел бы услышать от вас, полковник Березин, более точный отчёт о ваших розыскных действиях, относительно предполагаемых лазутчиков. Почему вы вообще считаете, что в вашей армии не всё чисто, есть основания так полагать?
- Да, есть такие основания, и сегодня я вам их изложу более точно. Вот папки с личными делами наших сотрудников и работников штаба армии, а так же папки с делами наших коллег из особого отдела, - и Сергей Андреевич выложил на стол из портфеля стопку "Дел" в картонных обложках с верёвочными тесёмками.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.
