Задуманная ещё в начале года, эта публикация созрела лишь сейчас, после того, как прошел Хэллоуин, и вступил в свои права самый мрачный сезон в году. Сразу вынужден предупредить, что публикация содержит изображения, которые могут вызвать неприятие у многих читателей.
Мастера "тёмного" искусства
Искусство призвано дарить людям прекрасное. Это, конечно, расхожий штамп, и, во всяком случае, достаточно одностороннее мнение.
У искусства множество функций, в том числе создавать прекрасные, приятные глазу, уму и чувству образы. Но, выполняя иную функцию, функцию познания и моделирования реальности, искусство может столкнуться с необходимостью изобразить, причем максимально выразительно, и отталкивающие, угрожающие, страшные явления. В этом случае цель как бы ясна: предупредить общество, обратить его внимание на существующую угрозу, и, возможно, тем самым устранить её.
Но беда в том, что художники далеко не всегда ставят перед собой такую пророческую и разоблачительную задачу. Часто ужасное и отталкивающее мастера кисти изображают без какого бы то ни было полезного оправдания. Они рисуют существующих только в их воображении монстров, ужасные, но маловероятные катастрофы, последствия несуществующих болезней и так далее. Общечеловеческая польза от таких творений весьма сомнительна. Очевидно, что, пытаясь ответить на вопрос «зачем», мы тут никуда не придем. Попробуем ответить на другой вопрос: «почему?»
Человек в силах многое представить. Человеком владеют эмоции, и лишь часть из них — положительные. Гнев, страх, ненависть, отвращение, печаль, тоска могут требовать от человека выразить их в доступной для него форме. А художнику доступно создавать образы, зримые и даже объемные. Появляется мысль, что художник изображает всякие ужасы, потому что может материализовать собственные негативные эмоции. Но тогда получается, что художник — это некая лазейка, портал для всякого негатива, добровольно воплощающий зло в реальность. Однако, действительно ли он это делает добровольно?
В истории искусства не так уж много художников, которые "специализировались" на ужасах. Чаще мы находим у достаточно известных мастеров "мрачные" картины, а иногда и целые " тёмные" периоды творчества вперемешку с другими сюжетами. У Франсиско Гойи всякого рода кошмары пускают побеги еще в ранних работах, пышным цветом распускаются в графических сериях "Капричос" и "Диспаратес", и достигают апогея под конец жизни в росписях "Кинта дель Сордо". Босху удалось настолько приручить своих монстров, что они на его картинах влезают даже в райские кущи, ведя себя вполне благопристойно, а уж сцены адских наказаний у него выглядят порой попросту забавно. Брейгель умел чередовать в своих картинах всяческую жуть и горечь с душевными и грубовато-юмористическими сценами. У Штука, Кнопфа, Бердсли и других художников Модерна зло многолико и весьма эротично. Отдельные работы в стиле "ужастик" попадаются у Рубенса, Ходлера, Делакруа, то есть художников весьма жизнелюбивых. И конечно, таких картин множество у сюрреалистов, экспрессионистов и "магических реалистов", - опять-таки среди иных тем и сюжетов.
При этом даже самый мрачный и жуткий сюжет художник эстетизирует (на то он и художник), изображает максмимально выразительно, выстраивает композицию, работает с колоритом. Посмотрите, как отточены, выверены, прекрасно нарисованы и красивы по цвету изображения в предыдущей и последующих подборках.
Ниже я покажу работы нескольких художников, про которых можно сказать, что большинство их произведений далеко не благолепны по содержанию. При этом у каждого из них имеется целая армия поклонников, и картины пользуются завидным спросом. У каждого из них своя манера и, очевидно, были свои причины показать именно те образы, которые были показаны. Попробуем же их понять.
Здислав Бексиньский. Быть может, самый гениальный польский художник ХХ века
Самые известные его работы были созданы в социалистической Польше. И они не были андерграундом, их выставляли вполне официально. Они шокируют и завораживают по сей день. На некоторые из них не хочется смотреть, но на них нельзя не смотреть, как нельзя не смотреть на сцену страшной аварии, как тянет взглянуть на фото ужасной болезни... взглянуть - и тут же отвести глаза. Порой кажется, что за ними - бездна. В публикуемых версиях его биографии часто опускают одну деталь - в отроческие годы он побывал в немецком концлагере. Вообще он и сам не любил об этом вспоминать.
В целом, его жизнь вполне укладывалась в рамки карьеры "творческого интеллигента" послевоенного периода. Он успел побыть архитектором, проектировщиком (сегодня бы сказали, дизайнером), скульптором, графиком, живописцем и фотографом.
Он родился и вырос в польском городе Санок, с которым была связана жизнь нескольких поколений его семьи. Посещал ремесленное училище, в 1952 году закончил обучение на архитектурном факультете Краковского политехнического университета. Работал на стройках, около 1955 года увлекся фотографией. С 1959 по 1970-й работал в конструкторском отделе Санокского автобусного завода "Автосан", проектируя внешний вид выпускаемых машин. От занятий фотографией перешел к занятиям скульптурой, графикой, и наконец живописью. Сначала картины имели абстрактно-авангардный характер, но уже в 1960-е художник решительно обращается к собственной стилистике, имеющей много общего с направлением "фантастический (магический) реализм", об этапах становления которого в Европе можно кое-что прочитать в моих прежних публикациях. Работал маслом, в основном на оргалите, варьируя размеры картин от совсем небольших до огромных.
Он пользовался успехом, первая же выставка, организованная в 1964 году принесла не только признание зрителей, но и доход - все работы были проданы. В 1977 году художник с семьей перебирается в Варшаву. В 80-х проходят выставки во Франции, Бельгии, Германии и Японии. В 90-х он знаменит, и при этом отходит от стилистики, завязанной на фантастических сюжетах ("барочной", как он сам её называл) и приходит к более тщательной работе с формой (бог знает почему, но эту стилистику он именовал "готической"). При этом в жизни его происходит немало трагического (в 1998-м умирает жена, а годом спустя совершает самоубийство единственный сын). И его собственный конец был трагичным, в 2005 году - случайным, нелепым и жестоким, от руки соседа, которому он отказался дать в долг. Однако, вряд ли можно сказать, что характер работ Бексиньского подпитывался его личными переживаниями. Сам он считал своё творчество недопонятым, местами оптимистичным и даже забавным.
Под конец жизни художник увлекся компьютерной графикой, ряд его поздних работ - полностью digital art. Еще в 2001 году он завещал свои картины родному городу, сейчас в Саноке существует музей Бексиньского.
Он не давал названий своим работам, считая, что каждый зритель вправе интерпретировать образы художника по-своему, а название задаёт определенное восприятие картины.
Отсюда, наверное, идет множество истолкований его произведений, и даже мнение о "пророческом даре" Бексиньского. Кому-то в них видится предсказание трагедии нью-йорксиких башен-близнецов 11 сентября 2001 года, пожара в Нотр-Дам де Пари и других современных нам катастроф.
Основное ощущение, которое производят его картины, если смотреть их подряд – это либо противоестественная страсть, в которую равноправным партнером включается смерть, либо многоликий распад, тлен и разрушение.
Был ли Бексиньский сюрреалистом? Скорее, нет. Он – представитель направления «Магический реализм», причем один из ярчайших. Но совершенно понятно, что, помимо страсти к причудливым фантазиям, художник был страстно увлечен и явлениями мира материального, в частности, его жутко интересовало многообразие природных и рукотворных текстур вокруг него.
Мне порой кажется, что именно ради передачи этих текстур он и затевал все свои композиции. Там, где текстур нет, образы, даже жуткие, немного суховаты. Но там, где текстуры есть – картины невероятны! Вы только посмотрите на эти ржавые, грубо сшитые, истрепанные и истертые до дыр оболочки, которыми облечены разнообразные твари – герои его работ!
Можно в принципе вывести несколько упрощенную формулу создания «образов Бексиньского»: разрушение и распад – в поверхностях, тайная жизнь – внутри. Лично мне во многих его образах видятся… коконы. Кокон – это нечто, оплетенное нитями паутины, богатое по наружной текстуре, но трудноопределимое внутри. Точнее, внутри оно находится в стадии превращения, перехода из одного состояния в другое.
Ханс Руди Гигер, творец знаменитого Чужого
Он родился в швейцарском городе Кур, в семье аптекаря. С детства был предрасположен ко всему тёмному и таинственному. В шесть лет получил в подарок от отца… настоящий человеческий череп, который тому прислали из одной швейцарской фармацевтической компании (интересная была семейка). Очень любил рисовать. Рисунки из цикла «Атомные дети» были опубликованы в 1959 году в школьном журнале. А уже в 1969 году открылась первая персональная выставка художника.
Истинная слава пришла к нему в 1977 с выходом третьей книги из серии «Некрономикон». Именно этот сборник рисунков привлек внимание английского режиссёра Ридли Скотта. Тот пригласил Гигера для работы над концептом существ и общим дизайном своего фильма «Чужой». Впоследствии, в 1980 году, работа над этим фильмом принесла художнику «Оскар» за «Лучшие визуальные эффекты». Суть новаторства Гигера состояла в том, что он создал не привычного для кинематографа монстра, напоминающего в общих чертах человека или иное реальное существо, а умудрился действительно сконструировать нечто совершенно "инопланетное", некий симбиоз живых и механических форм.
Уникальное художественное качество картинам Гигера придавало использование аэрографа. Гигер доказал, что живопись может создаваться при помощи механизма. Собственно, в этом есть и свой подтекст, особенно если учесть, что основной тематикой его картин являются созданные им же биомеханизмы, которые соединяют в себе плоть и металл.
О творчестве Гигера писал его друг, Тимоти Лири:
Его картины недвусмысленно сообщают, откуда мы пришли и куда уйдём. Они обращаются к нашим глубинным, биологическим воспоминаниям. Это наши фотоснимки — за восемь месяцев до рождения. Влагалищные пейзажи. Внутриматочные открытки. И дальше — в глубины ядра человеческой клетки. Хотите взглянуть на свой генетический код? Готовы увидеть, как гены вырабатывают белок, клонируя собственные ткани? Просто переверните страницу. Наши города похожи на гигантские муравейники, населённые колониями насекомых, безликих и уродливых. И это — мы.
В 1998 году ставший успешным и состоятельным Гигер приобрёл замок Сен-Жермен в Грюйере, Швейцария, и теперь этот дом является его действующим музеем и постоянным хранилищем его работ.
В последние годы художник жил и работал в Цюрихе. Скончался 12 мая 2014 года в больнице от травм, полученных при падении с лестницы.
Стиль Гигера многие художники называют некро-готикой, биомеханикой, эротомеханикой и др. По мнению Вальтера Шуриана, «творения Гигера стали олицетворением демонической стороны фантастического искусства»
У Гигера есть ряд общих с Бексиньским моментов, и в то же время всё иначе. Кстати, перед Бексиньским он просто преклонялся, считая его величайшим художником ХХ века. Конечно, он многое у него почерпнул, но двинулся в другую сторону. Если у Бексиньского мир, все же достаточно близкий к нашему, находится в состоянии распада и "окукливания", то у Гигера уже вылупившийся новый мир – абсолютное отвращение и отвратительный абсолют c точки зрения человеческой природы. Его мир – металлический, скользкий, бездушный, в котором «нет ничего человеческого». Его вселенная строится по принципу противопоставления тому, что реально существует.
Но эстетики он не лишён. Интересные ритмы, мощная динамика, изысканная пластика. Не говоря уж о мастерстве передачи объемов и текстур, а также тщательности и детальности исполнения. Всего этого у работ Гигера не отнять. Всё это наполняет реальностью мир Абсолютного и Идеального Зла, но зло реальное, увы, совсем не так элегантно и не нуждается в тех эффектных приемах, которыми оформлял свои творения швейцарский мастер.
Он, безусловно, в силу своего темперамента, природной склонности и личного опыта тяготел ко всему мрачному и "неземному", однако художественный талант позволил ему сделать из этого продуктивное и весьма доходное занятие.
У Бексиньского и Гигера в наше время существует множество "продолжателей" и подражателей, в том числе среди наших отечественных иллюстраторов. Я не стану приводить здесь их работы, так как они мало что добавят к открытиям, сделанным двумя Мастерами. Лучше покажу иные грани темы. Если Гигер и Бексиньский, как магические реалисты, еще имеют какие-то точки соприкосновения, то еще два взятых мной для этой подборки художника – совсем иного плана.
Художница, которая видит красоту в отвратительном - Дженни Сэвиль
Она стала бешено популярна в 2000-е годы. И она далека от магического реализма. Она берет самую что ни на есть реальную анатомию и физиологию, и передает ее так, что та становится еще более отталкивающей. И при этом прекрасной! Богатством ее текстур, её композициями, пластикой нельзя не залюбоваться. Они не такие, как у Бексиньского и Гигера, они идут от натуры и текстур самой живописи. Можно сказать, что Сэвиль находит красоту в уродливом, точнее, ее «формула» - «красивое и уродливое – это одно и то же».
Дженнифер Энн Сэвиль родилась в Кембридже, в Англии. Училась в Школе искусств Глазго в 1988 - 1992 гг, где получила степень бакалавра изобразительных искусств. Первая самостоятельно выполненная серия работ Дженнифер представляла собой изображения фигур самой художницы и её знакомых на холстах огромного размера. В 1994 году эти работы привлекли внимание великого Чарльза Саатчи, который купил одну из них и предложил Сэвиль контракт с оплатой 18 месяцев работы по созданию картин для выставки в галерее Саатчи в Лондоне.
Картины этого периода представляют собой изображения женских тел в необычных ракурсах, подчеркивающих не достоинства, а, скорее, недостатки фигур. На одном из таких холстов, репродукцию которого можно увидеть ниже, художница изобразила себя сидящей на некоей подставке или уличной тумбе (композиция называется Propped, то есть "подпертая", "на опоре") в ракурсе снизу. Колени, голени, кисти рук кажутся непропорционально огромными, а голова - маленькой. При этом на основании фото самой Сэвиль в сети легко убедиться, что реальные пропорции её тела совершенно нормальны. В чем же "фишка"? А в том, что художница изобразила себя не реальной, а такой, какой она сама себе кажется, вынесла на холст, ни много ни мало, собственные комплексы по поводу внешности.
Согласитесь, это смело. Показать то, что человек всегда старается скрыть (а в женских фигурах вообще не принято подчеркивать).
В последующие годы художница продолжала развивать в своём творчестве тему нестандартно поданных и деформированных человеческих фигур (преимущественно женских). Объектами её интереса становились люди с избыточным весом, люди, имеющие ярко выраженные дефекты и заболевания, повергшиеся пластическим операциям и операциям по смене пола.
Это не тупой интерес ко всему аномальному, нет. Художница четко объясняет свою позицию (кстати, в отличие от многих мастеров, она умеет и любит поговорить о своем творчестве "словами"). Её привлекают моменты перехода телесного из одного состояния в другое. От жизни - к смерти, от существования в качестве мужчины к существованию в качестве женщины и наоборот...
Да, конечно, в ее творчестве присутствует огромная доля эпатажа, без этого оно бы в наше время не обрело такого огромного резонанса. Сэвиль бросает вызов канонам, традиционным понятиям о том, что и как следует изображать, а чего изображать ни в коем случае не стоит...
Но у нее, помимо желания бросить вызов "общественному вкусу", чем щеголяют многие другие современные творцы, есть два заметных козыря. Это четкая программа с обоснованием избираемых ею сюжетов, и живописная техника.
Основные ориентиры программы я уже упомянул. Хотя сама художница акцентирует исследовательскую роль своей живописи, невозможно не рассматривать её миссию как снятие целого ряда общественных табу. Точнее было бы сказать, что её программа – результат взаимодействия интересов художницы и определенных запросов общества. Сэвиль своими работами, безусловно, попала в общую тенденцию разрушения множества стереотипов, прежде всего гендерных. Представительницы многочисленных движений, ратующих за новый подход и новый взгляд на роль женщин в обществе, становятся активными поклонницами художницы.
Что касается техники, то она у Сэвиль великолепна. В основе - точный рисунок, реалистический, в лучших традициях. Цветовая гамма в ранних работах простовата, но с годами приобретает всё большую изысканность - посмотрите, как подобраны цвета в картине "Торс", например. И энергичная, "вкусная" работа кистью. Недаром её сравнивают с Рубенсом и с Люсьеном Фрейдом, она, безусловно, продолжает традиции этих мастеров в трактовке нестандартной телесности.
Так что в случае с Дженни Сэвиль мы можем утверждать, что тут всё «счастливо сошлось»: стремление исследовать нестандартные, пограничные состояния человеческих (и иных) организмов; доминирующая в обществе тенденция рассматривать шокирующий контент как снятие ограничений и новый взгляд на действительность; интерес к развитию традиционной живописной манеры и её обогащение новыми приёмами и экспериментами. Ещё раз: Сэвиль не гонится за изображением уродств и травм как таковых, они – часть её программы по исследованию закрытых ранее для искусства тем и расширению общественного сознания.
Мир тревог и насилия в картинах Джастина Мортимера
Картины Джастина Мортимера часто напоминают моментальные и довольно фрагментарные фотоснимки каких-то несчастных случаев, катаклизмов, конфликтных ситуаций, часто с человеческими жертвами. Если уж искать социально ценный эффект "ужасного искусства", то у Мортимера его найти при желании вполне реально.
Мортимер родился в 1970 году в Косфорде, Шропшир, Англия. Его семья жила в Сомерсете и Корнуолле, а Мортимер посещал соборную школу Уэллса. Искусству он обучался в знаменитой школе искусств Слейда, с 1988 по 1992 год.
Мортимер привлек внимание общественности, когда в 1991 году получил премию Национальной портретной галереи BP Portrait Award. Впоследствии он получил и ряд важных заказов на портреты известных общественных деятелей, включая Гарольда Пинтера, Дэвида Боуи и Стива Редгрейва.
Особо же отличился художник в 1997 году, написав портрет королевы Елизаветы II на желтом фоне. В принципе, от него ожидали как раз чего-то авангардного, и надо отдать должное британской публике - подобные инновации они воспринимают вполне адекватно и умеют ценить. Но многих смутила одна деталь: голова королевы была отделена от тела...
Мир полотен Джастина Мортимера - это довольно неприятный и тревожный мир, и почти фотографическое правдоподобие только усугубляет у зрителя ощущение дискомфорта от пребывания в гуще непонятных, лишенных смысла событий. Однако, если сравнивать его с мирами Бексинского и Гигера, то он совсем не монструозен. Просто хаос на фоне мрака и разрухи, причем, надо сказать, всегда великолепно скомпонованный и красивый по цвету.
А нормальны ли они?
Этот вопрос периодически всплывает у определенной части аудитории при взаимодействии с произведениями, акцентирующими всякого рода болезненный негатив.
Тут важно понимать, что особенности мышления, способности выбирать из окружающего определенные аспекты, "фильтровать реальность", и даже особенности психики ни в коем случае не делают человека ненормальным в медицинском смысле слова. Они присущи всем людям. Кроме того, как мы выяснили, тематика и стилистика картин художника лишь в некоторой степени диктуются его личным опытом и переживаниями. В жизни мэтры "тёмного", мрачного, шокирующего искусства могут быть вполне позитивными, во всяком случае - адекватными людьми. В подтвержение этого посмотрите на фото трех из упомянутых мной художников. Особенно мил и жизнерадостен Бексиньский!
Художники могут иметь проблемы со здоровьем, с психикой, в том числе скрытые - как и все остальные люди. История знает ряд примеров: эпилепсия Ван Гога, паранойя Мунка, навязчивые идеи Врубеля... Возможно, в одной из будущих публикаций мы поговорим об этих проблемах и о том, как они связаны с творчеством. Но пока можно сказать, что создание мрачных, пугающих, эпатирующих публику картин само по себе никоим образом не говорит о ненормальности художника - или, как пишут в таких случаях в предисловиях и титрах, "все описанные события вымышлены и представляют собой лишь плод фантазии автора".
В заключение
Давайте скажем откровенно. Мы, зрители, часто подходим к искусству как потребители и ретрограды. Мы хотим, чтобы нас услаждали, причем определенным образом, показывали не только приятные, но и привычные для нас вещи.
Художник следует за своим даром, своим вкусом, своим вИдением мира, а также черпает темы из своего опыта, из традиций и близкой ему реальности. Упрекать Бексиньского, Гигера или Сэвиль за то, что они не рисовали цветов, красивых пейзажей и милых бытовых сюжетов было бы самым глупым занятием на свете, особенно учитывая то, что упомянутые сюжеты составляют основу творчества сотен тысяч художников во всем мире. Вместо этого давайте просто попробуем получить от их картин чисто эстетическое удовольствие, если уж нам остается чуждым их содержательный аспект. Помните, что художник облагораживает и "красиво подаёт" любой мотив и любую натуру, пропуская их через своё сознание и мастерство.
Кроме того, критиковать художника за выбор сюжетов было бы бессмысленно, потому что в ряде случаев он просто не может творить иначе.
Мне очень нравится ответ Стивена Кинга, который писатель дает той части читающей публики, которая наивно спрашивает его: «Почему вы пишете про всякие ужасы?» Ответ таков: «Почему вы думаете, что у меня есть выбор?»
Вы можете прочитать другие мои публикации о художниках:
Также рекомендую Вам каналы, на которые сам я подписан и которые всегда с интересом читаю:
Удачи вам! Буду, как всегда, признателен за подписки, лайки и комментарии!
