С Зои Лионидас мы исследуем фигуру Жиля де Рэ, а получается, что называется "портрет на фоне". Ведь человек этот был так органично встроен в исторические реалии средневековой Франции, что по его биографии запросто историю изучать. Это уже 22-й выпуск. Прошлые серии здесь.
- В прошлой серии умер дедушка Жиля, который был его наставником и покровителем.
- Надо сказать, что политические события в это время также не стояли на месте – да и странно было бы этого ожидать. Год 1433 ознаменовался падением королевского фаворита. По всей видимости, Жорж де ла Тремойль, за многие годы бесконтрольного распоряжения королевской казной и властью, успел утвердиться в своей безнаказанности и благополучно забыть о плачевной участи своего предшественника. Закончилось это скверно – в ночь на 10 июля 1433 года в супружескую спальню де ла Тремойлев (в точности повторив прежний сценарий), ворвались устроитель заговора Карл Мэнский, уже знакомый нам Жан де Бюэй, Пьер де Брезе – один из самых доверенных служителей королевы Иоланды Арагонской, и также Прежан де Коэтиви, которому через несколько лет предстоит стать зятем нашего героя. Фаворит пытался сопротивляться и кричать, однако, де Бюэй без лишних слов ударил его кинжалом в живот.
- Убили?
- Тремойля, видимо, спасло толстое стеганое одеяло и не менее толстый слой жира, которым фаворит стал заплывать в последние годы. Так или иначе, уже бывший королевский любимец оказался легко ранен, не обращая внимания на вопли короля, пытавшегося таким образом вмешаться в происходящее, Тремойля перебросили через седло, и увезли прочь в замок Монтрезор, принадлежавший одному из заговорщиков. Получить свободу проштрафившийся фаворит сумел только после выплаты немалой суммы денег и клятвенного обещания не вмешиваться больше в политику государства. Ясно было, что слово свое Тремойль нарушит рано или поздно, однако, для заговорщиков сейчас было важнее выиграть время.
- А король просто взял и забыл о своём любимце?
- В самом деле (уже не в первый раз!) на следующий же день Карл и думать забыл о своем прежнем любимце, и ограничился единственным вопросом – принимал ли в произошедшем участие коннетабль Франции Ришмон. Получив отрицательный ответ, король немедля пришел в благожелательное расположение духа, объявил, что «доволен произошедшим», и в кресле фаворита прочно утвердился Карл Мэнский – младший сын королевы Иоланды.
- Так, по логике, это изменение должно пошатнуть положение Жиля?
- Падение фаворита никоим образом не повлияло на военную карьеру нашего героя, так что все теории, сводящиеся к тому, будто он оставался в фаворе исключительно благодаря влиянию могущественного родственника, все же следует считать несостоятельными.
- А его роль в перевороте какова?
- В июле 1434 года, покуда во дворце готовился, а затем и осуществлялся дворцовый переворот, Жиля не было в Шиноне. Вместе со своим «коллегой» - маршалом Пьером де Рошфором, он командовал авангардом французской армии, должной освободить от осады крепость Силье – как мы помним, наследственное владение второй супруги его собственного деда. Французам противостояла английская армия под командованием старого недруга – Джона Фастольфа, столь нелепо себя проявившего в битве при Пате.
Впрочем, в этот раз обстоятельства складывались отнюдь не в пользу французов, 14 августа 1434 года Фастольф разыграл комедию с притворным отступлением, после чего, успокоив бдительность врага, той же ночью внезапно овладел крепостью. Ярости Ришмона, предводительствующего французской армией не было предела, проштрафившийся комендант (или как тогда говорили «капитан») крепости Силье - Эмери д’Антенез избежал смерти едва ли не чудом. Что касается Жиля, ему выпала малоприятная миссия сообщить о произошедшем вдове собственного дедушки, причем в довершение всех бед, в скором времени оказалось, что английский регент Франции Бедфорд отдал крепость и прилегающие земли в подарок все тому же Джону Фастольфу.
- Какие безрадостные события. Особенно для человека, привыкшего к военной славе.
- Надо сказать, что в это время то, что Жиль чем дальше, тем более охладевает к военной службе, становится очевидной уже для всех. В тот же году король поручает ему снять осаду с крепости Грансе и города Лана, причем следует заметить, что под Ланом Жилю противостоит не кто иной, как Жан Люксембургский – в недалеком прошлом тюремщик Жанны. Однако, Жиля это похоже не интересует, и дело идет из рук вон плохо, причем, в какой-то момент, наш герой попросту бросает все дело на половине, приказав младшему брату принять командование вместо себя. В результате ситуация заканчивается полным поражением – Рене попросту не успевает прибыть к месту службы, отряд, лишенный командования не может сражаться, и последствия предугадать несложно.
В последний раз мы увидим Жиля в действующей армии в следующем году, когда он в очередной раз возглавит собственный отряд при осаде Конли, и снова дело пойдет из рук вон плохо, так что незадачливый вояка навлечет на себя королевский гнев, и ему недвусмысленно будет предложено сложить с себя полномочия. Впрочем, все останется на словах, и звание Маршала Франции Жиль сохранит за собой до самого конца, но армия его больше не увидит.
В 1435 году, окончательно порвав с придворной и военной службой, наш герой окончательно оседает в своих владениях, которые будет покидать исключительно урывками и особого значения эти вояжи иметь уже не смогут.
- Что с ним произошло? Как модно сегодня говорить "профессиональное выгорание"?
- О том, что произошло, до сих пор в среде историков идут нескончаемые споры. Перечислим несколько из самых распространенных точек зрения.
Итак, во-первых, осенью того же 1435 года король сумел окончательно примириться с герцогом Бургундским, заключив с ним т.н. Аррасский договор, и великолепно обученная бургундская армия уже окончательно присоединилась к французам в деле окончательного освобождения страны от захватчиков. Однако, многие прежние соратники короля, бывших при нем даже в самые тяжелые прежние времена, приняли подобное с нескрываемой горечью. Дело в том, что для бургундцев понадобились при дворе доходные должности, высокие посты в армии, и конечно же, многочисленные награды и пожалования, тогда как прежним соратникам и верным служителям короля волей-неволей пришлось потесниться. Как метко заметил один из военачальников того времени:
«Весьма безрассудным делом представляется мне во время войн рисковать своей жизнью и достоянием единственно во исполнение воли принцев и больших господ. Ибо они по первой же прихоти помирятся между собой, в то время как всем, служившим им верой и правдой достанется в награду разорение и нищета».
Вполне возможно, что и для Жиля, как и для некоторых других, ситуация, когда при дворе стали вольготно располагаться и чувствовать себя хозяевами прежние враги, во многом оказалась неприемлемой.
Кроме того, к этому же времени барон пришлось впервые испытать финансовые затруднения весьма неприятного свойства. Дело в том, что его владения во многом были разорены и разграблены войсками обеих воюющих сторон и также дезертирами из обеих армий. Строго говоря, в подобной ситуации оказались многие из военачальников Карла VII, катастрофы она из себя не представляла, и дело вполне можно было поправить, при определенном терпении и хозяйственной сметке. Беда состояла в том, что обоих этих качеств наш герой был напрочь лишен. Покуда был жив опытный и даже несколько прижимистый дед, финансовая ситуация оставалась под контролем, но оставшись в одиночестве, без какого-либо контроля со стороны, наш герой ожидаемо пустился во все тяжкие.
- Это что значит?
- Современники вспоминали, что он на собственные средства содержал отряд из двухсот конников («каковой положен бывает не барону, но принцу крови», отмечает т.н. «Мемуар наследников Жиля де Рэ»), причем одевал его также целиком за свои деньги, в дорогое гербовое платье, которое следовало менять, едва лишь оно покрывалось грязью и пылью. Попросту говоря, наш герой желал непременно блистать и привлекать к себе восхищенные взгляды – и в то же время, совершенно не умел считать деньги, которые его стараниями буквально утекали в никуда.
- А доходы-то были?
- Деньги поступали – грубо говоря, два раза в год, весной и осенью, когда крестьянам приходило время выплачивать оброк. Закупки соли, бывшей, как мы помним, основным богатством земли Рэ, приходились на осень и на конец зимы, когда в ноябре начиналась массовая засолка мяса и овощей к зиме, и также в марте, месяце, на который приходился основной сезон вылова сельди. Более мелкие выплаты – как то пошлина с купцов, проезжавших по реке, плата за пользование господскими мельницами, печами и т.д. представлялись приятным бонусом, но не более того. Попросту говоря, деньги приходили большими суммами несколько раз в год, и эти суммы следовало разумно тратить вплоть до следующей выплаты, не забывая отложить хотя бы что-то на черный день – ведь от неурожаев, как и от набегов, никто в те времена не был застрахован. Беда состояла в том, что именно этого навыка наш герой был напрочь лишен, вслед за многими дворянами того времени он видел в деньгах лишь приятные золотые кружочки, которые ему были положены по праву рождения, и обязаны были появляться в его распоряжении по первому капризу. Посему, едва лишь получив в руки некую сумму, тотчас выбрасывал ее на ветер, вслед за тем останавливаясь в недоумении. К сожалению, до самой смерти он так и не извлечет урока из этих первых проблем. Быть банкротом, распускать свой отряд по причине безденежья, и затем ловить на себе насмешливые взгляды более удачливых соратников – как хотите, Жиль не собирался, посему, его уход становился делом времени.
И наконец, существовала еще одна причина – спорная, в высшей степени скандальная, которую как можно дольше пытались укрыть от чужих нескромных глаз. Если верить «Мемуару наследников», к составлению которого приложил руку Рене де ла Сюз, его старший брат в это время стал медленно, но совершенно неотвратимо терять рассудок. Дурная кровь Жанны Безумной делала свое дело, и если в эти первые годы неадекватное, скажем так, поведение, барона де Рэ можно было хоть как-то скрывать от посторонних глаз и объяснять плохим настроением, в дальнейшем ситуация будет только ухудшаться.
Сам Жиль, во время процесса, будучи спрошен, когда он совершил свое первое убийство, без колебания назовет год смерти деда. Памятуя о том, что «старый сеньор» скончался в ноябре 1432 года, часть его биографов, особенно падких до «жареных» подробностей, немедля нарисовала в своем воображении жутковатую картину – старик умирает в одной из комнат замка Машкуль, тогда как обезумевший внук в соседнем помещении истязает свою жертву. Впрочем, скорее эти измышлизмы относятся к категории страшных сказок, т.к. годы в ту эпоху намного чаще отсчитывали от времени Пасхи (это были т.н. «церковные» годы), чем от 1 января (годы «светские»). Однако, вполне возможно, что именно в это время навязчивое желание терзать беззащитных становится для нашего героя настолько нестерпимым, что он (пока еще вполне здраво понимая, что в армии скрыть подобное будет невозможно), навсегда оседает в своих владениях, где толстые стены замков Тиффож, Машкуля и Шамптосе сумеют благополучно скрыть от посторонних глаз мрачные тайны своего хозяина…
Продолжение следует, а пока следует напомнить нашим читателям, что все части нашего рассказа можно найти здесь, а ещё не забудьте поставить лайк, ну а если не подписались, то самое время.
