Троцкист, “врет как Троцкий”, “Сидит Троцкий на заборе, Ленин выше на ели…” - Лев Троцкий стал героем мемов и анекдотов для жителей позднего СССР. Но времена раннего СССР его имя внушало уважение и страх. Второй человек после Ленина внезапно стал изгоем и эмигрантом, а клеймо “троцкиста” грозило бедой.
В конце 1920-х, будучи в ссылке, а затем в эмиграции, Лев Троцкий написал автобиографию. Книгу мгновенно запретили в СССР, а в Европе агенты НКВД ее скупали и уничтожали.
Автор обладает острым умом, наблюдательностью, умением сделать практические выводы. Кроме того, Троцкий отлично владеет русским языком и все написал сам, без помощи “литературных негров”. Закономерно, что часть книги занимает политические взгляды автора.
Троцкого справедливо называют создателем Красной Армии. Методы были жестокие. Одного энтузиазма идейных большевиков и фатализма мобилизованных крестьян было недостаточно. В качестве наказания при отступлении не раз использовали децимацию (расстрел каждого десятого), также впервые использовали заград.отряды.
“Пароход причалил к пристани, дезертиры высадились, я назначил полевой трибунал, который приговорил к расстрелу командира, комиссара и известное число солдат. К загнившей ране было приложено каленое железо”.
Про своих родителей:
“Ко времени моего рождения родительская семья уже знала достаток. Но это был суровый достаток людей, поднимающихся из нужды вверх и не желающих останавливаться на полдороге. Все мускулы были напряжены, все помыслы направлены на труд и накопление. В этом обиходе детям доставалось скромное место”
«Я грошей не люблю, – говорил он [отец] мне позже, как бы оправдывая свою прижимистость, – но я не люблю, когда их нема. Беда, когда грошей треба, а их нема»
Про себя, свое мировоззрение:
"Хорошо написанная книга, в которой можно найти новые мысли, и хорошее перо, с помощью которого можно сообщить собственные мысли другим, всегда были для меня - остаются и сейчас - самыми ценными и близкими плодами культуры".
"Понять проблему и сделать из нее все необходимые выводы всегда была, думается мне, самой повелительной потребностью моей духовной жизни"
"Познать закономерность совершающегося и найти в этой закономерности свое место - такова первая обязанность революционера"
Про Первую мировую:
'Мы продолжаем видеть вещи, как они есть, называть их своими именами и предвидеть логику их дальнейшего движения”
"Векселя переписаны на новый срок, но платить по ним придется"
Про свою деятельность в революцию:
"Мы не только вертелись в водовороте, но и создавали его"
"Сразу после вокзала начался для меня круговорот, в котором люди и эпизоды мелькают, как щепки в потоке"
“Особое место занимали митинги в цирке Модерн. К этим митингам не только у меня, но и у противников было особое отношение. Они считали цирк моей твердыней и никогда не пытались выступать в нем. Зато, когда я атаковал в Совете соглашателей, меня нередко прерывали злобные крики: «Здесь вам не цирк Модерн!» Это стало в своем роде припевом”.
"Революция не устранила одним махом те бедствия, которые ее вызвали"
"Еще не отзвучали проклятия по адресу старой дисциплины, как уже мы начинали вводить новую"
"Еще из-под Казани, в августе 1918 г., я телеграфировал Ленину: "Коммунистов направлять сюда таких, которые умеют подчиняться, готовы переносить лишения и согласны умирать. Легковесных агитаторов тут не нужно"
Про Красную Армию.
“Нельзя строить армию без репрессий. Нельзя вести массы людей на смерть, не имея в арсенале командования смертной казни. До тех пор, пока гордые своей техникой, злые бесхвостые обезьяны, именуемые людьми, будут строить армии и воевать, командование будет ставить солдат между возможной смертью впереди и неизбежной смертью позади.”
“В каждом полку, в каждой роте имеются люди разного качества. Сознательные и самоотверженные составляют меньшинство. На другом полюсе – ничтожное меньшинство развращенных, шкурников или сознательных врагов. Между двумя меньшинствами – большая середина, неуверенно колеблющиеся. Развал получается тогда, когда лучшие гибнут или оттираются, шкурники или враги берут верх. Средние не знают в таких случаях, с кем идти, а в час опасности поддаются панике. 24 февраля 1919 г. я говорил в Колонном зале Москвы молодым командирам: «Дайте три тысячи дезертиров, назовите это полком, я им дам боевого командира, хорошего комиссара, подходящих батальонных, ротных, взводных – и три тысячи дезертиров в течение четырех недель дадут у нас, в революционной стране, превосходный полк… В самые последние недели, – добавил я, – мы снова проверили это на опыте Нарвского и Псковского участков фронта, где нам из обломков удалось создать прекрасные боевые части»”.
Про соратников и антагонистов:
"Ленин в такой неизмеримой степени превосходил своих ближайших учеников, что они чувствовали себя раз и навсегда освобожденными от необходимости решать теоретические и тактические проблемы"
"Ленин очень любил бытовые подробности, фактики, штришки, которые сразу, без околичностей, вводили его в самую суть дела".
"Свойство этого человека таково, что он всегда должен опираться на кого-либо, состоять при ком-либо, прилипнуть к кому-либо". Про Бухарина
"Борьбу с полуанархическими взглядами Пятакова на строительство армии я провел тем способом, что дал ему ответственное назначение, что вынуждало его от слов переходить к делу. Способ этот не нов, но во многих случаях незаменим. Административный смысл скоро подсказал ему, что надо применять те самые методы, против которых он вел словесную войну. Таких превращений было немало”.
“Керенского Ленин назвал хвастунишкой. К этому немногое можно прибавить и сейчас. Керенский был и остался случайной фигурой, временщиком исторической минуты. Каждая новая могучая волна революции, вовлекающая девственные, еще не разборчивые массы, неизбежно поднимает вверх таких героев на час, которые сейчас же слепнут от собственного блеска. Керенский вел свою преемственность от Гапона и Хрусталева. Он персонифицировал случайное в закономерном. Его лучшие речи были лишь пышным толчением воды в ступе. В 1917 г. эта вода кипела, и от нее шел пар. Волны пара казались ореолом.”
"Победоносцев оценивал противоречия, кроющиеся в недрах народной жизни, куда трезвее и серьезней, чем либералы. Он понимал, что если ослабить гайки, то напором снизу сорвет социальную крышку целиком и тогда развеется прахом все то, что не только Победоносцев, но и либералы считали устоями культуры и морали. Победоносцев по-своему видел глубже либералов"
Подписывайтесь, ставьте лайк!
